5 апреля 1966 г.
В этот день Джейн исполнилось 20 лет. Пол подарил своей подруге 20 платьев.
Джон и Пол продают часть своих акций «Северных песен», получив по 146 000 фунтов стерлингов. Оставшиеся доли акций составляют по 1 000 000 фунтов стерлингов на каждого.
Джефф Эмерик (звукоинженер «И-Эм-Ай»): «Тишина. Тени в темноте, апрельский ветерок шуршит занавесками. Я перевернулся в постели и бросил усталый взгляд на часы: черт, полночь. Прошло всего четыре минуты после того, как я последний раз посмотрел на часы.
Несколько часов подряд я ворочался, неспособный уснуть. Как все это могло произойти? Почему именно мне Джордж Мартин предложил эту должность? В свои 19 лет я не должен брать на себя чьи-то проблемы. Теперь у меня не будет ни друзей, ни подруг, ни времени на развлечения. Всего лишь потому, что я принял на себя обязательство ближайшие месяцы безвылазно провести в четырёх стенах звукозаписывающей студии, создавая лучший звук лучшей группы в мире. Это начнётся всего через несколько часов (прим. – ранее Джефф Эмерик был помощником звукоинженера, но с повышением Нормана Смита до продюсера записи занял его место).
Нужно выспаться, но беспокойные мысли не покидали меня. Не было смысла с ними бороться, меня занимали самые мрачные предчувствия. Будет ли это Леннон, как я знаю, с его острым языком, который не даст мне жизни, или это будет Харрисон, который всегда казался таким строгим и подозрительным. Я представлял себе всех четверых. Даже дружелюбный и очаровательный Пол, став моим врагом, к стыду и позору выгонит меня из студии.
Я сам доводил себя до этого состояния, но был бессилен что-либо сделать. Лишь пару часов назад под ярким солнечным светом я был уверенным в себе, даже дерзким. С лёгкостью мог бы решить любые задачки, подброшенные мне «Битлз». Но сейчас в темноте ночи, мучимый бессонницей, одинокий, я мог чувствовать только страх, опасность и беспокойство. Я испытывал ужас.
Как же все это случилось? Словно магнитофонную плёнку я перематывал свои воспоминания назад, чтобы вспомнить, как всё было снова и снова. Наконец, засыпая, оказавшись в объятиях Морфея окончательно, я перенёсся в одно дождливое утро две недели назад.
«Курить будешь?» Фил Макдональд стрельнул у меня сигарету, и мы сели в тесной, ярко освещённой комнате в ожидании очередной сессии звукозаписи. Вынужденные придерживаться строгих студийных правил и распорядка, мы оба были в рубашках и галстуках, несмотря на то что большинство наших ровесников носило яркую разноцветную одежду Карнаби-Стрит в духе модов Свингующего Лондона.
Всего лишь на год младше меня, Фил к тому моменту проработал в студиях «И-Эм-Ай» несколько месяцев (своё название «Эбби Роуд» они получат только к 1970-му, после выхода одноименного альбома «Битлз») и продолжал ходить в учениках в должности ассистента. Мы были хорошими приятелями, но как только вместе оказывались на работе в студии, я становился его начальником, а он моим подчинённым.
Перед очередной сессией мы с Филом устанавливали микрофоны. Очередные музыканты в спешке вбегали в студию с громким хлопаньем дверей. Мы молча раскуривали одну сигарету на двоих, внося свой личный вклад в создание того особого насыщенного табачным дымом воздуха, который был внутри комплекса студий «И-Эм-Ай».
Вдруг за микшерским пультом громко зазвонил телефон, нарушая спокойную атмосферу. «Студия, – сухим голосом ответил Фил. – Да, он здесь. Позвать?». Я уже потянулся было к телефону, но Фил сделал останавливающий знак рукой: «Хорошо, я передам». Повернувшись ко мне с небольшой усмешкой в глазах: «Они просят зайти тебя к директору. Немедленно. Мне кажется, ты по уши в дерьме. Только не волнуйся. Я стану твоей идеальной заменой в роли мальчика на побегушках». «Да, точно – как только ты разберёшься, каким концом вставлять микрофон себе в задницу, то станешь первоклассным звукооператором», – возразил я.
Внешне я был спокоен, но как только вышел в коридор, меня сковало растущее чувство тревоги. Может, кто-нибудь доложил на меня, что я использую неверное расположение микрофонов или ошибся где-то в электропроводке? Тогда у меня будут проблемы. Я действительно иногда работал в обход всем инструкциям. Вызов был столь неожиданным, что было трудно понять, за какую такую провинность меня приглашали на ковёр.
Дверь в офис была отворена. «Заходи, Джеффри», – начальственным голосом пригласил меня мистер Фаулер. Он занимался текущей работой с необыкновенной лёгкостью. В былые времена он начинал как звукотехник, и когда-то работал в отделе классической музыки. Был, в общем-то, фигурой безобидной, хотя и со странностями. Во время обеденного перерыва обычно обходил всё здание студии и тушил свет в помещениях. В 13:55 он возвращался и вновь зажигал свет. Голос Фаулера мне показался ободряющим.
Когда я зашёл, за столом рядом с Фаулером сидел Джордж Мартин – долговязый, аристократично выглядевший продюсер, с которым я работал последние три с половиной года на сессиях с «Битлз», Силлой Блэк, Билли Джей Крэмером и другими артистами Брайена Эпстайна. Джордж был человеком, который всегда знал, чего хотел, и который всегда говорил это прямо. Не дожидаясь пока Фаулер откроет рот, он повернулся ко мне, чтобы ошарашить вопросом: «Джефф, ты бы хотел выполнять работу Нормана?».
Норман Смит был постоянным звукоинженером с самой первой студийной пробы «Битлз» в июне 1962 года. С тех времён он заведовал микшерским пультом во время записи всех песен, включая хиты, завоевавшие всемирную славу. Никто не знал, сколько точно Норману лет, хотя, похоже, с Мартином они были ровесниками. В те дни во время приёма на работу обычно завышали свой возраст, да и авторитета такая приписка прибавляла. Норман досконально знал всё оборудование. Сам я многому научился, работая у него ассистентом. Вне всякого сомнения, он был составной частью успеха «Битлз» в самом начале их студийной карьеры. За всё моё время сотрудничества у меня было чувство того, что «Битлз» были всегда довольны той работой, которую он проделывал для них.
Однако Норман был амбициозен. На досуге он сам сочинял песни, и у него была мечта стать артистом и исполнять свой материал. Но ещё больше он хотел быть продюсером; ходили слухи, что он даже пытался занять место Джорджа Мартина. Будто на протяжении всей записи альбома «Резиновая душа» (Rubber Soul) осенью 1965 года он лоббировал высшее начальство на предмет более высокого поста, причём, с одним условием: он хотел быть и штатным продюсером «И-Эм-Ай», и одновременно продолжать оставаться звукоинженером «Битлз».
Воспрепятствовал этому Джордж Мартин, который все ещё оставался главой «Парлофон Рекордз». Если Норман хочет продолжать работать с «Битлз», то не может быть штатным продюсером. Поглядывая на начинающие группы, выступавшие в те годы в лондонских клубах, Норман вышел на «Пинк Флойд», надеясь подписать с ними контракт от имени компании. Это и стало официальной причиной того, что он решил оставить кресло техника, несмотря на все те преимущества, которыми обладал, работая с «Битлз».
Так как Норман стал продюсером, студии теперь нужен был техник, чтобы его заменить. По причинам, которые я всё ещё не понимал, я стал главным кандидатом на должность, несмотря на то что мне было всего 19 лет. Возможно, для этой должности я подходил больше других более зрелых и опытных техников, так как был более доступен в общении; работу нужно было выполнять с соблюдением всех правил студийной дипломатии и этикета. Определенно, когда я работал у Мартина ассистентом, мы хорошо ладили друг с другом. Часто для решения одной и той же проблемы мы оба предлагали один и тот же способ. Мы сотрудничали, часто понимая друг друга с полуслова.
Но к тому времени я ещё не мог читать его мысли. То, что он говорил тогда, носило для меня характер чего-то невозможного: хотя мой стаж был всего полгода, он попросил меня стать звукоинженером «Битлз». «Это шутка?» – все, что я мог пролепетать. Покраснев с головы до пят, я понял, сколь был жалок. «Да нет, совсем не шучу», – рассмеялся Джордж. Чувствуя, что мне неудобно он смягчил голос: «Ребята запланировали через две недели начать работу над новым альбомом. Я предлагаю тебе стать моим техником. Хотя ты ещё молод, думают, что ты готов. Ответ мне нужно получить сегодня».
Я посмотрел на Фаулера в поисках поддержки. Но тот был занят: погруженный в собственные мысли, протирал стекла своих очков какой-то ветошью. Ему легко, – думал я. От него не ждут таких судьбоносных ответов. У меня участилось дыхание, начиналась паника. Конечно, были времена, когда я просто мечтал о сессиях с «Битлз» – они были главными артистами не только компании «И-Эм-Ай», они были самой известной группой во всем мире. Я знал, предложение Мартина было самой быстрой возможностью продвинуться по службе. Но смогу ли я оправдать такую ответственность? Пока Джордж Мартин нетерпеливо ждал от меня ответа, про себя я начал повторять детскую считалочку. Если выпадет загаданное слово, я отвечу «да». К моему ужасу или к моему восторгу так оно и случилось. Или может быть я просто дурачился таким образом, пытаясь забыть про ответственность нового назначения?
Чувствуя себя так, как будто это не имело ко мне отношения, как будто если бы я выглядел неловко, неуклюжий подросток не в своей тарелке, я заставил себя согласиться: «Да, я согласен». В тот момент я только и думал о том, чтобы чего не напортачить».