4 марта 1966 г.
Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «В Великобритании поступил в продажу миниальбом «Вчера». Сторона А: «Вчера» (Yesterday), «Играй естественно» (Act Naturally); Сторона Б: «Ты любишь меня слишком сильно» (You Like Me Too Much), «Это лишь любовь» (It’s Only Love)».
Из дневника Альфа Бикнела: «Пол и Джейн уезжают через несколько дней кататься на лыжах. Сегодня он говорил о новом миниальбоме с песней «Вчера» (Yesterday). Он действительно очень гордится этой песней».
beatlesbible.com: «Пластинка войдет в чарт британских миниальбомов 12 марта 1966 года, а с 26 марта проведет шесть недель на первом месте. Всего она будет находиться в хит-параде 13 недель».
Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «Лондонская «Ивнинг Стандард» опубликовала интервью Морин Клив с Джоном Ленноном, во время которого Джон заявил следующее: «Христианство уйдет. Оно исчезнет и скукожится. Я даже не буду об этом спорить. Я прав, и время это докажет. Сейчас мы более популярны, чем Иисус. Я не знаю, что исчезнет первым – рок-н-ролл или христианство. С Иисусом всё было в порядке, но его ученики были тупыми и заурядными. Это они всё исказили, тем самым разрушив его в моих глазах». Его слова никого не расстроили В Великобритании на его слова никто не обратил внимания, но когда это было напечатано в США, христианские фундаменталисты отреагировали с ненавистью и возмущением».
Джон в «Кенвуде», фото предположительно февраль-март 1966 г.
Из дневника Альфа Бикнела: «Сегодня в «Ивнинг Стандард» было опубликовано хорошее интервью Джона с Морин Клив. Помню, как Джон сказал мне, что Морин проводит с ними столько времени, сколько может. Как бы то ни было, Джон сказал, что четыре часа он молол всякий вздор. Интервью состоялось у него дома, где он чувствовал себя расслабленно. С разрешения Брайена она встретилась со всеми ребятами. Весьма трудно встретить журналиста, которому можно было бы доверять, но она из тех, кому можно».
Морин Клив (газета «Ивнинг Стандард», 4 марта 1966 г.): «Три года назад «Битлз» стали знамениты. С тех пор пресса обеспокоена тем, как долго продлится их слава; они предсказывали падение старым «Битлз» и прилежно искали новых (с равным успехом они могли бы заняться поиском нового Биг Бена). В конце концов, они сдались. Слава «Битлз» несомненна и не подлежит обсуждению. Ничего не поделаешь: они могут быть грубыми или вежливыми, женатыми или холостыми, им может быть 25 лет или 45, они могут быть на верхней строчке хит-парада или не быть там. Они выше любого из известных нам титулов и призовых мест, пусть даже «Роллинг Стоунз» смогли сместить их. Они знамениты так же, как знаменита Королева. Когда «Роллс Ройс» Джона Леннона с его чернёными колесами и затонированными окнами проезжает по улице, люди задаются вопросом: «Это Королева или Битлы?». Как и Королева, «Битлз» столь же неприкасаемы и неизменны в своём прочном положении на самой вершине. От излишнего внимания и почитания публики Королева скрывается в Букингемском Дворце, а Битлы в районе Уйэбридж-Эшер. Только Пол живет в Лондоне.
Трое женатых Битлов живут в Уэйбридже среди заросших деревьями холмов по-соседству с биржевыми маклерами. С Рождества они ничем не занимались и ничего не делали. Их существование уединенно и необычным образом оторвано от времени. Если позвонить Джону Леннону с новостями, он спросит: «А какой сегодня день?». Около ворот их домов по-прежнему толпятся поклонники, но Битлы встречаются только друг с другом. Они ещё больше сдружились, чем раньше.
Ринго и его жена Морин могут заскочить к Джону и Син, Джон может заскочить к Ринго, Джордж и Патти могут встретиться с Джоном и Синтией, и все вместе они могут направиться к Ринго. Конечно, на машине. Выходные семьи проводят на свежем воздухе. Смотрят фильмы, играют в такие шумные игры, как «Пират», на игровых автоматах, смотрят телевизор, пока не закончится вещание, а часто в то же время ещё и что-нибудь записывают. Короткие утренние часы посвящены безделью и записи сумасшедших пленок в домашней студии. Время для сна и еды для них не так уж и важно. «До этого все наше время уходило только на то, чтобы быть Битлами» – говорит Джон Леннон.
Сам он почти не изменился. И его нос по-прежнему, как орлиный клюв, такой же надменный и самонадеянный, хотя контактные линзы на глазах исправили близорукость, вначале придававшую его лицу известное всем выражение. Теперь он больше похож на короля Генри Восьмого: такое же повелительное лицо, и такое же непредсказуемое. Он может выглядеть чем-то расстроенным, или же рассеянным, или по-детски очаровательным, или же остроумным. Он всё так же лёгок на подъём, и всё так же чертовски упрям.
«Не спрашивай у меня о Фреди Ленноне», – огорченно говорит он. (Фред – его отец, появившийся после того, как его сын стал знаменитым). «Он приходил ко мне пару недель назад. Я видел его второй раз в жизни и указал на дверь». И уже бодро продолжает: «Я не хочу видеть его в своем доме».
Джон полон энтузиазма и настаивает на том, чтобы его с ним разделили. Джордж познакомил Джона с Индией. «Да ты не слушаешь! – кричит он на меня после двадцати минут прослушивания индийской музыки. – Ведь это восхитительно, круто. Индийцы крутые парни. Да ты послушай. Этой музыке тысяча лет. Смешно: англичане поперлись туда и начали их поучать! Да уж!». После чего включает телевизор.
Личный жизненный опыт зародил в нём семена сомнения. Не то, чтобы он замкнулся, и ни во что не верит, просто Джон сосредоточился на тех определенных вещах, в которые верит в данный момент.
«Христианство уйдет – – говорит он. – Оно исчезнет и скукожится. Я даже не буду об этом спорить. Я прав, и время это докажет. Сейчас мы более популярны, чем Иисус. Я не знаю, что исчезнет первым – рок-н-ролл или христианство. С Иисусом всё было в порядке, но его ученики были тупыми и заурядными. Это они всё исказили, тем самым разрушив его в моих глазах». Джон много читает о религии.
На днях он заскочил в «Эспри», чтобы пополнить запасы хорошего вина в своем погребке, но он по-прежнему не до конца осознает и не до конца понимает, что делает. Он не настолько ленив, чтобы не думать о правилах поведения, даже если уже решил, что эти правила поведения ничего не решают.
Сейчас ему двадцать пять. С женой Синтией и сыном Джулианом они живут на холме в большом устланном коврами крупнопанельном доме в псевдотюдоровском стиле. У него есть кошка, названная в честь тетушки Мими и столовая, оформленная в пурпурных тонах. Джулиану три года, возможно, его отправят на учебу в лондонский Ликд. «Для ребёнка в его положении это единственный выход, – говорит беспристрастно рассуждающий отец. – Я чувствую себя виноватым перед ним, хотя сам не мог переносить уродов с пятилетнего возраста. Правда, что большинство уродов иностранцы?».
Мы совершаем быстрый обход дома. За нами усердно пыхтя, неотступно следует Джулиан с большой фарфоровой сиамской кошкой в руках. Джон проносится мимо предметов, к которым он уже потерял интерес: «Это Сидни (рыцарские доспехи); мое хобби на прошлой неделе (комната полна моделей гоночных машин). Син не дает мне её выбросить (модель машины для фруктов). В гостиной – восемь маленьких зеленых коробочек, мигающих красным светом, он купил их как подарки на Рождество, но не позаботился о том, чтобы кому-то подарить. Они мигают уже целый год. Представьте Джона Леннона, сидящего рядом и ждущего следующего Рождества в окружении маленьких мигающих коробочек.
На тех предметах, которые всё ещё его привлекают, он задерживается: большое католическое распятие с алтаря, пара костылей – подарок Джорджа, огромная Библия, которую он купил в Честере, костюм гориллы. «Я решил, что мне может понадобиться костюм гориллы, – говорит он, но не слишком воодушевленно. – Я надевал его раза два. Думал, может одеть его летом и проехаться в Феррари. Мы все хотели взять машины и покататься вместе, но только я сделал это. Мне кажется, без маски на голове это, по сути, шуба с ногами. Шуба бы мне пригодилась, но я никогда не буду носить ничего подобного».
Чувствуется, что вещи в доме, количество которых еженедельно пополняется, взяли верх над своими хозяевами; все эти магнитофоны, пять телевизоров, автомобили, телефоны – Джон не знает ни одного номера. Его машины – «Роллс», «Мини-Купер» (чернёные колеса, тонированные окна), «Феррари» (выкрашен в черный) смущают его. Еще есть бассейн, с тремя склонившимися над ним деревьями. «Все сделали не так, как я заказывал», – безучастно говорит он. Дно бассейна Джон планировал сделать зеркальным. «Поразительный дом. За исключением костюма гориллы здесь ничего не работает и ничего мне не подходит».
Он очень увлечен книгами, и всегда спрашивает, что почитать. Он покупает книги в огромном количестве, и они аккуратно хранятся в специально предназначенной для этого комнате. В его библиотеке – Свифт, Теннисон, Хаксли, Оруэлл, собрание сочинений Толстого в дорогой коже, Оскар Уайльд, все книги из его детства издательства «Вильям Коллинз». Есть неожиданные экземпляры, например «41 год в Индии» Филда Маршала Лорда Робертса, «Курьёзы естествознания» Фрэнсиса Т. Бакланда. В последней можно найти главы с такими названиями: «Безухие кошки», «Люди на деревянных ногах», «Бессмертная мать Гарви» – сфера его пристальных интересов.
Джон подходит к чтению с живым интересом, который вряд ли имеет что-то общее с формальным образованием. «Я прочитал миллион книг, поэтому мне кажется, что я знаю все». Он помешался на кельтах. «Я решил, что я кельт. Я на стороне Боадиции (прим. – Боудика или Боадицея – царица британского племени иценов) Все эти чертовы голубоглазые блондины, порубившие кучу народа в сражениях. Жутко хочу там побывать. Не на самом деле, а увидеть эти картины, читая про это. В книге не найдешь чего-то больше, чем главу об этих событиях, я же хочу представить всё, как это было».
Он, возможно, самый ленивый человек во всей Англии, может спать чуть ли не бесконечно. «Физически ленивый, – добавляет Джон. – Я не забочусь о том, чтобы хоть что-то писать, читать, смотреть или говорить. Секс – единственная форма физической активности, которая меня сколько-нибудь волнует». Иногда его возит в Лондон шофер Энтони – бывший уэльский гвардеец. Энтони усат, и сей факт интригует Джона.
В тот день Джона пригласили на какой-то завтрак, по поводу которого он был весьма обеспокоен. «Не знаешь, сколько длится завтрак? – спрашивает он. – Никогда там не был. Однажды я поехал в “Лайонз”, заказал яйцо, чипсы и кофе. На меня всё время глазел официант и повторял: “Нет, это не он, не может быть”».
Он усаживается в машину и демонстрирует телевизор, раскладную кровать, холодильник, откидной стол, телефон. Телефон оказался бесполезным. «Я только однажды попытался дозвониться до одного человека, но его не было дома».
Энтони с Джоном обсуждают возможность удлинить телефонный провод. Надо позвонить доктору, у Джона немного закололо в ноге. «Не хочу быть, как Дороти Дэндридж и через 50 лет умереть от занозы» (прим. – голливудская чернокожая актриса была найдена мертвой в своей ванне 8 сентября 1965 года. Первой версией её гибели была закупорка кровеносных сосудов вследствие перелома ноги. Позже выяснилось, что Дороти Эндридж умерла от передозировки антидепрессантов).
Мы катимся в машине Джона с её дорогостоящими новомодными ухищрениями по пригороду. «Обремененный славой – так он описывает сейчас сам себя. – Мне все говорят, что у меня полно денег, но я думаю, что потрачу всё к сорока годам. Этим я и занимаюсь. Вот почему я начал продавать машины, потом передумал и все их вернул, включая одну новую модель. Мне нужны деньги просто для того, чтобы быть богатым. Единственная возможность получить все это другим путем – родиться богатым. Если у тебя есть деньги, то это всё равно, что иметь власть, формально ей не обладая. Я часто думаю, что всё это какой-то большой сговор, в победителях только правительство и вот такие люди, как я, кто получил кучу денег. Шутка о том, чтобы держать рабочих в неведении, всё ещё актуальна. То же говорят о Тори и землевладельцах. Лейбористы предполагали дать рабочим образование, но, похоже, сейчас этим они уже не занимаются».
Джон испытывает нездоровый ужас по поводу скучных людей: «Таким как я, обремененным славой, надо встречаться с приятными людьми. Часто мне приходит в голову, что я недостаточно богат. Вот они действительно богатые люди, только я не знаю, где они».
Он находит, что быть знаменитым легко и приятно, подтверждая чьи-то подозрения, что «Битлз» готовились к этому всю свою жизнь. «Все думают, чтобы стать знаменитым, надо выучить латинский и всё такое. И когда такое происходит, это выглядит естественно. Помнишь, как твоя старая бабушка говорила очаровательные наставления вроде: «Такие вещи ты должен говорить вот таким голосом». Он добавляет, что у него никогда не было никаких таких старых бабушек.
Доктор приезжает на два с лишним часа раньше, обедают они вовремя, но не там, где было запланировано. В «Эспри» он купил гигантскую коробку игр, но не смог открыть её. Ему интересно, что ещё он должен купить. Отправился в офис Брайена Эпстайна: «Какие-нибудь подарки?» – с интересом спрашивает он и обнаруживает, что таковых нет. Он надевает очки мисс Хэнсон.
Пронесся слух, что на Оксфорд-стрит замечен прогуливающийся Битл! Он поясняет: «Мы не всегда должны быть вместе», – говорит таким тоном, как будто это о медведе, сбежавшем из зоопарка. «Мы позволяем им гулять по одиночке» – утверждает привлекательная мисс Хэнсон.
Он говорит, что всё, что ему приходится делать, это жить и смеяться. Но достаточно ли этого для его неугомонной натуры?
«В Уэйбридже, – говорит он, – мне вообще ничего нельзя сделать. Я здесь, как на автобусной остановке. Это место для банкиров и биржевых маклеров, они там делают погоду и для них Уэйбридж – место для жизни. Они считают, что это конечная точка в их развитии. Да, именно так и считают. Я думаю об этом каждый день в своём буржуйском доме. Но я возьму своё. И у меня будет настоящий дом, когда пойму, чего хочу. Видишь, есть ещё кое-что, что я собираюсь сделать. Я должен что-то сделать, только не знаю, что именно. Только по этой причине я верчусь: рисую, записываюсь, пишу – только потому, что одно из этих дел может оказаться моим. Но всё это мне не подходит».
Приходит Энтони, чтобы отвезти Джона и коробку с игрушками домой. Машина с мерцающим в ней телевизором уезжает в успокаивающую темноту. Лондонцы спешат домой с работы».
Альф Бикнел (водитель «Битлз»): «Во время того интервью я был с Джоном».