28 мая 1969 г.
Бэрри Майлз (автор книги “Календарь ‘Битлз’”): «Глин Джонс подготовил рабочую версию альбома “Вернись” (Get Back)».
Дэйв Рыбачевски (автор книги “История музыки ‘Битлз’”): «Джордж Харрисон возможно присутствовал в студии, будучи единственным Битлом в стране в то время».
Марк Льюисон (автор книги “Сессии записи ‘Битлз’”): «Студия 1, “Олимпик Саунд”, Лондон.
Продюсер: Джордж Мартин; звукоинженер: Глин Джонс.
Во время этой сессии был сделано стереосведение песни “Пусть будет так” (Let It Be) и сделана компиляция мастер-записи для неизданного альбома Глина Джонса “Вернись” (Get Back).
Джонс работал над альбомом в течение нескольких дней без участия “Битлз”, и в этот день его работа была завершена.
Список треков с указанием даты записи дубля:
“Поезд, следующий за отправляющимся в 9:09” (One After 909) – 30 января;
“Я готов” (I’m Ready) – композиция Фэтса Домино – 22 января;
“Оставь последний танец для меня” (Save The Last Dance For Me) – композиция группы “Дрифтерс” – 22 января;
“Не обмани моих ожиданий” (Don’t Let Me Down) – 22 января;
“Выискивать мелочь” (Dig A Pony) – 23 января;
“У меня такое чувство” (I’ve Got A Feeling) – 22 января;
“Вернись” (Get Back) – версия для сингла – 27, 28 января;
“Блюз для тебя” (For You Blue) – 25 января;
“Тедди-Бой” (Teddy Boy) – 24 января;
“Мы вдвоём” (Two of Us) – 24 января;
“Мэгги Мэй” (Maggie Mae) – 24 января;
“Врубись в это” (Dig It) – 24 января;
“Пусть будет так” (Let It Be) – 31 января;
“Долгая извилистая дорога” (The Long And Winding Road) – 26 января;
“Вернись” (Get Back) – реприза – 28 января».
Джордж Мартин (музыкальный продюсер “Битлз”): «Мы с Глином Джонсом сделали сведение, и это был честный альбом, чего они и добивались».
Джон: «У каждого из нас был ацетатный диск, и мы звонили друг другу, спрашивая: “Что думаешь? Выпускаем?”. Мы собирались выпустить его в действительно дерьмовом состоянии. Мне было всё равно. Я подумал, что было бы неплохо выпустить его и показать людям, что с нами происходит: “Вот где мы сейчас находимся, мы не можем собраться, мы больше не играем вместе, оставьте нас в покое”».
Джордж: «Альбом был со всеми недостатками и всем прочим, с ошибками, просчётами, огрехами и так далее. Таков был альбом. Я думал, что он стал напрасной тратой времени. Я больше ничего не слышал о нём и подумал, что это конец наших дней. Я подумал: “Что ж, это конец ‘Битлз’. Какая жалость”».
Пол: «У нас у всех был “ацетат”. Прослушав его однажды июньским вечером, я подумал: “Боже, это смело, но это отличный альбом”. На самом деле это просто “Битлз”, без прикрас, просто четверо парней в комнате. Или пятеро с Билли Престоном. Было немного страшно, потому что мы всегда использовали двойное наложение, балансировку и всё такое, а это был своего рода концертный альбом.
Помню, как меня охватил трепет, потому что я был в пустой, совершенно белой комнате, слушал этот альбом – очень минималистичный – и думал: “Отлично, я под большим впечатлением. Это будет отличный альбом”.
Потом выход [альбома] отодвинули на конец лета».
Рой Кервуд (фотограф): «На следующее утро я снова пришёл в номер с сорока чёрно-белыми снимками. Вручив их Леннону, я стал ждать его реакции. Он расплылся в улыбке: “Твою мать, они замечательные! Не мог бы ты дать мне копию каждого из них? Я бы хотел, чтобы они у меня были”. Это была моя первая крупная сделка. Он заплатил мне по десять баксов за каждую фотографию, а в 1969 году десять баксов были большими деньгами. Я спросил Джона, можно ли мне остаться. В течение восьми дней я ночевал в квартире своего друга, жившего неподалеку от отеля.
Первое впечатление, которое у меня сложилось после знакомства с Йоко Оно, было как о удивительно ранимой женщине, ошеломленной всеобщим вниманием. У меня сложилось впечатление, что Йоко была немного напугана всем этим. Я уверен, что так оно и было. Джон был для неё опорой. В какой-то момент она обняла его и сказала: “О боже, Джон, почему мы должны мириться со всем этим дерьмом?” Он ответил: “Просто расслабься, всё будет хорошо. Не говори, если не хочешь”. Это был очень трогательный момент».
Репортёр: Как насчет того, чтобы поговорить с людьми, которые принимают решения, с влиятельными лицами?
Джон: (смеясь) Чёрт, поговорить? О чём? Так не получится. В США правительство слишком занято разговорами о том, как меня не пустить. Если я, как они говорят, посмешище и не важная персона, почему бы им просто не впустить меня?
Дэйв Бист (канадский журналист газеты “Гэзетт”): «Однажды днём, во время недельного пребывания Джона и Йоко в Монреале, я подслушал, как важная персона из отеля в лифте рассказывала своему другу об этих “длинноволосых чудиках” с семнадцатого этажа, и это была вежливая часть разговора. Но когда этот подтянутый джентльмен прибыл в номер 1738, он, чёрт возьми, чуть не упал на колени и буквально заламывал руки, жеманно рассказывая о том, как в отеле рады видеть мистера Леннона и всё ли в порядке – и да, этому парню было за тридцать. Ага.
Однако, по правде говоря, в отеле “Королева Елизавета” царил хаос: по внутренним помещениям отеля шныряли (мягко говоря) подростки с мечтательным выражением глаз, надеясь, что один из этих задних коридоров окажется ковром-самолётом, ведущим в святая святых, и совершенно респектабельные люди, которые заплатили хорошие деньги, чёрт возьми, ради того, чтобы немного побыть в тишине и спокойствии, обнаружили, что у них выдался тяжёлый день.
Я до сих пор не могу поверить, что был там. Это было такое невероятное событие, для которого, полагаю, больше всего подошло бы определение “сюрреалистичность”. Когда я там находился, то думал: “Неужели это происходит на самом деле?”».
Гейл Ренард и Томми Шнурмахер с Киоко в один из дней монреальской акции “В постели” Джона и Йоко.
Гейл Ренард: «Томми Шнурмахер был моим одноклассником».
Дэйв Бист (канадский журналист газеты “Гэзетт”): «Томми Шнурмахер взял Киоко (дочь Йоко) под свою опеку».
Томми Шнурмахер: «Было очень весело проводить время со всеми этими знаменитостями, но причина, по которой нас пригласили остаться, заключалась в том, что мне стало жаль маленькую Киоко, запертую в гостиничном номере. Она выглядела такой грустной. Я знал, что она того же возраста, что и моя младшая сестра Синтия, и сказала об этом Йоко.
– Возможно, мы могли бы взять её ко мне домой, чтобы она поиграла с моей сестрой.
Йоко подумала, что это отличная идея, и мы отправились с Киоко на руках. Они не спросили у нас удостоверений личности, не взяли номера наших телефонов. Они даже не знали наших имён.
Мы пробыли у них целую неделю в качестве неофициальных нянек. Мы с Гейл приходили в гостиничный номер, чтобы забрать Киоко утром и приводили её обратно вечером. Мы ходили обедать ко мне домой. Мама угощала нас шоколадным молоком, и мы играли в парке напротив. Никакой охраны, ничего. Однажды днём мы взяли её покататься на пролётке в Бивер-Лейк, и я попросил Киоко рассказать нам о дядюшке Поле. Гейл велела мне заткнуться, иначе Киоко расскажет своей маме о том, что мы задаём личные вопросы, и мы больше не будем няньками».
Карикатура, нарисованная Джоном во время их недельной акции “В постели” в Монреале.
Морис Гибб, Синтия, Роберто Бассианини и Лулу во время аварии, 28 мая 1969 г.
Мелинда Билью, Гектор Кук, Эндрю Ман Хьюз (авторы книги “Полная биография ‘Би Джиз’: Истории о братьях Гибб”): «Всё началось как приятный дружеский вечер. Лулу и её муж Морис Гибб, наслаждавшиеся своей ролью молодожёнов, пригласили провести с ними вечер другую молодую пару – бывшую жену Джона Леннона Синтию (давнюю приятельницу Лулу) и её итальянского парня, Роберто Бассианини. После ужина все четверо решили прокатиться по городу и окунуться в ночную жизнь. Все они сели в “Роллс-Ройс” Мориса. Район, где они жили, был тёмный и уединенный, и, возможно, в ту ночь было больше тумана, чем обычно. Во всяком случае, Морис, который был за рулём, не заметил приближающуюся машину, пока не стало слишком поздно. Визг тормозов, крики девушек, звон сминаемого металла и бьющегося стекла… затем тишина. Сидевшие на заднем сиденье Лулу и Синтия пришли в себя первыми и, к своему ужасу, увидели, что Мориса выбросило через лобовое стекло, а лицо Роберто было залито кровью. Но Лулу и Синтия сохраняли хладнокровие, помогая и поддерживая своих мужчин, пока прохожие звали на помощь, хотя сами были сильно потрясены. Обследование в больнице показало, что ни одна из их травм не была серьёзной. За что они могут поблагодарить Мориса за то, что он стал рок-звездой. Если бы он не мог позволить себе “Роллс-Ройс” и ездил на более лёгкой машине, они могли бы погибнуть!»
Лулу: «Я была на грани истерики, молясь, что Морис не был пьян. Мы позвонили Барри, который жил рядом, и он отвёз Мориса и его пассажиров в больницу. К счастью, ничего серьёзного не случилось, все отделались ушибами, и Барри развёз всех по домам».
Морис Гибб: «Мне повезло. Из нас троих я пострадал меньше всех. “Роллс-Ройсу”, однако, не так повезло. Шасси было погнуто, поэтому моя страховая компания списала автомобиль. Теперь, чтобы его починить, я полагаю, они потратят в два раза больше денег, чем он стоит. “Роллс-Ройсы” просто так не списываются».