8 июля 1961 г.
Бруно Цериотти (Bruno Ceriotti, историк): «В этот день группа «Рори Сторм и Ураганы» (Rory Storm And The Hurricanes) выступает в зале «Рок-н-Калипсо» в доме отдыха «Батлинз», Пулхели, Уэльс (Rock ‘n’ Calypso Ballroom, Butlin’s Holiday Camp, Pwllheli, Wales)».
Газета «Мерси Бит» от 20 июля 1961 г.: «Ричард Старки, более известный как ударник «Ураганов» Ринго Старр», приехал 8 июля на день в Ливерпуль, чтобы отпраздновать свой 21-й день рождения».
Бэрри Майлз: «Ричард Старки празднует свой 21-й день рождения в Ливерпуле, приехав на день из дома отдыха «Батлинз», где он выступает в течение летнего сезона с группой «Рори Сторм и Ураганы».
Ринго с Силлой Уайт (Блэк), точная дата снимка не установлена.
Хантер Дэвис: «Ринго справил свой двадцать первый день рождения дома, на Адмирал-Гроув (прим. – не слишком ли мало помещение дома для такой большой компании?). Приглашены были все ведущие группы, кроме «Битлз», – «Джерри и Лидеры», «Большая тройка» и Силла Блэк. «Битлз» не пришли, – Ринго их просто не позвал. Они жили в другой части Ливерпуля и были для него всего лишь одной из многих пытавшихся пробиться групп. В крохотную гостиную на Адмирал-Гроув – всего три на три с половиной метров — набилось каким-то образом шестьдесят человек. Это число известно точно, потому что в конце вечеринки Ринго выстроил всех гостей на куче битого кирпича против дома и сфотографировал их».
Дом Ринго на Адмирал-Гроув.
Ринго: «Одно время в Ливерпуле было много групп, мы часто собирались вместе и играли друг для друга. Мы стали своего рода сообществом. Встречались в одних и тех же местах, развивались в одном направлении, играли друг для друга. Это было прекрасно. А потом, когда объявились фирмы грамзаписи и начали подписывать контракты, дружба пошла на убыль. Ведь одни пробились, а другие нет. Бывало, встретишь какого-нибудь знакомого, а он говорит: «Все отлично, парень, просто жуть берет. Только что записался, но они сказали, что пластинки не будет, потому что я слишком похож на Рэя Чарльза». Сообщество распалось. Все начали ненавидеть друг друга. Я перестал ходить в свои любимые места. Но то доброе старое время в Ливерпуле всегда оставалось мне дорого. Тот день рождения, когда мне исполнился двадцать один год, и все пришли ко мне в гости».
Письмо Стюарта своей матери: «Все хорошо, я надеюсь. Забыл тебе сказать, что я здесь на год, прости. Знаю, что похудел, но надеюсь, что скоро откормлюсь. Как бы там ни было, не могли бы вы прислать мне мой синий костюм и старые серые туфли (для работы). Проверьте карманы и выньте все маленькие вещи и этикетки. Получил твое письмо сегодня, и написал Алану Уильямсу, что хочу выставить в сентябре свои новые картины. В каникулы я приеду домой на пару недель. Надеюсь, ты не слишком грустишь, что не увидишь нас так долго. Но у вас есть компенсация (я надеюсь).
Около недели назад получил от отца прекрасное письмо, и ответил на его американский адрес. Напишу ему в ближайшее время. Сейчас у меня небольшой перерыв перед началом живописи. А еще в течение нескольких недель я должен найти работу, чтобы урепить фонды и т.д. Я рад, что наши письма так хорошо приходят, надеюсь дома все хорошо (не слишком буквально) телевизор хорош и все такое… возможно Джойс и Полина найдут время написать 1 день. Спасибо за вырезки. Здесь все как всегда красиво, и я обосновываюсь с комфортом. Я все еще нервничаю и возбужден, поэтому не могу собраться, чтобы написать вам должным образом. Надеюсь, что вы меня простите, но большой любви всем, и особенно вам.
Твой сын (твой молодой человек) Стюарт хххх, 8 июля».
Конверт подписан рукою Сатклиффа: «Миссис М.С. Сатклифф». На другой стороне конверта надпись, сделанная рукою Астрид: «Поцелуй от вашей Астрид».
Полина Сатклифф: «После той ужасной драки со Стю стали происходить странные изменения. Наша семья обратила внимание на то, что у Стю стал меняться почерк. Если раньше он писал мелким почерком с небольшим наклоном букв вправо, то в последнее время буквы стали крупными, без наклона, что было для него совершенно нехарактерно».