29 июня 1968 г.

Журнал «Биллборд», 29 июня 1968 г.: «Компания “Эппл Рекордз” заключила соглашение с “Кэпитол Рекордз” о производстве и распространении продукции “Эппл” в Соединенных Штатах и Канаде».

Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «Исполнительный директор “НЕМС” Вик Льюис (прим. – ранее бывший директором агентства по ангажементам Брайена Эпстайна) прилетел в Москву, чтобы обсудить возможность гастролей “Битлз” в СССР (прим. – никаких подтверждений этого события нет)».

Ник Мэйсон (группа «Пинк Флойд»): «29 июня 1968 года мы играли на первом бесплатном концерте в Гайд-Парке вместе с Роем Харпером и [группой] “Джетро Талл”. Это было изумительное мероприятие: погода была прекрасной, настроение весёлое и расслабленное. Возможно, это показательно, что никому не пришло в голову организовать вип-зону, и казалось, у всех было одинаково хорошее настроение. Я думаю, почти каждый, кто там был, сохранил счастливые воспоминания о том концерте, особенно те хитрецы, которые арендовали лодки на Змеином Озере. Они не видели бо́льшую часть концерта, но это было дневное время, так что световые эффекты, можно сказать, отсутствовали. Хотя другие поклонники, очевидно, не настроились на нужную волну, так как по сообщениям “Мелоди Мейкер” было множество звонков от озабоченных поклонников, которые хотели знать точно, сколько будет стоить билет на бесплатный концерт».

Сильвия Пурбс (поклонница “Битлз” из Берлина): «Мне так повезло! Сначала я посетила Джорджа Харрисона с моей английской подругой по переписке, а потом я встретила и Пола Маккартни!

Мой визит к Джорджу прошёл очень хорошо. Я не ожидала, что он будет таким дружелюбным. Мы очень долго разговаривали с ним, частично и по-немецки. Сделав несколько фотографий его и его красочного дома, мы попрощались и ушли со счастливыми улыбками на лицах.

Позже, по пути в лондонский Риджентс-парк, я заметила дом, который “осаждали” несколько девушек. Пожилая женщина раздраженно выговаривала им, чтобы они были терпеливыми и не звонили постоянно в дверь, потому что Пол Маккартни скоро будет дома. Вскоре после этого к дому подъехало такси, из которого вышел Пол! Он позвонил в звонок и ему довольно долго пришлось ждать, прежде чем пожилая женщина открыла дверь. Она очень смутилась, когда увидела, что заставила его ждать, думая, что это были незваные гости».

28 июня 1968 г.

Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «Запись композиции “Спокойной ночи” (Good Night)».

Марк Льюисон (автор книги «Сессии записи Битлз»): «19:00-04:30. Студия 2 “И-Эм-Ай”, Эбби-Роуд. Продюсер: Джордж Мартин; звукоинженер: Кен Скотт; помощник звукоинженера: Ричард Лаш.

В этот день группа начала работу над композицией “Спокойной ночи” (Good Night)».

Дэйв Рыбачевски (автор книги «История музыки Битлз»): «В студийной документации того дня песня указана как “Без названия”.

Поскольку этой песни не было среди демонстрационных, записанных Джоном 28 и 29 мая 1968 года в доме Джорджа в Эшере, то можно предположить, что она была написана только в июне того же года».

Ринго (1968): «Все думают, что песню “Спокойной ночи” для меня написал Пол, но это был Джон, который написал её для меня. В нём много душевности, в Джоне!»

Пол: «В основном это песня Джона, это его мелодия, что для него необычно; как правило он не пишет такие мелодии. Это очень проникновенная песня, и Ринго, по-моему, отлично её спел».

Джон: «Песня “Спокойной ночи” была написана для Джулиана. Я отдал её Ринго».

Синтия: «На одной из пластинок “Битлз”, известной как “Белый альбом”, есть колыбельная песня, которую Джон посвятил Джулиану. Альбом вышел незадолго до нашего развода. Я слышала песню, когда Джон над ней работал, и она мне очень понравилась. Меня расстроило, что Джон не исполнил её сам, а отдал Ринго. Довольно долгое время после развода я её не слушала и сыну не включала. Но потом всё-таки дала её послушать Джулиану и объяснила, что папа написал эту песню специально для него».

Пол: «Вполне естественно можно подумать, что “Спокойной ночи” была моей песней, потому что она такая мягкая, мелодичная и такая не свойственная для Джона. Кажется, он написал её как колыбельную для Джулиана, и это была очень красивая песня, которую Ринго спел под аккомпанемент большого струнного оркестра. Мне кажется, Джон полагал, что она не очень хорошо подходит для его имиджа, если бы он её спел, но в его исполнении она была потрясающей. То, как он её исполнил. Это было великолепно. Мы слышали, как он её пел, когда он показывал её Ринго, и он пел очень нежно.

Джон редко открывал свою нежную сторону, но Джон запомнился мне больше всего, когда был нежным, это то, что осталось со мной; те моменты, когда он проявлял свою щедрость, когда был любящим человеком. Я всегда привожу в пример эту песню, раскрывающую скрытые качества Джона, которого мы видели таким очень редко. Думаю, именно за это мы любили Джона, потому что он мог быть невыносимым и довольно жестоким. Теперь, став старше, я понимаю, что его недоброта была прикрытием уязвимости, которую он чувствовал в себе, и, если вы посмотрите на историю его семьи, легко понять, почему. Но это пример его нежной стороны».

Йен Макдональд (автор книги «Переворот в сознании»): «Вдохновением для песни возможно была композиция “Настоящая любовь” (True Love) Коула Портера, которую в 1960 году ”Битлз” исполняли на сцене, подражая Элвису Пресли».

Пол: «На самом деле до того, как рок-н-ролл задал всем направление, нам нравилась разная музыка. Помню, что одной из любимых песен Джона, появившейся задолго до появления рок-н-ролла, была “Не вини меня” (Don’t Blame Me) (прим. – песня была написана Дороти Филдс и Джимми МакХью и впервые была исполнена Уолтером Вульфом Кингом в 1932 году), а ещё одна – “Маленькая святая ложь” (Little White Lies) (прим. – песня, написанная Уолтером Дональдсоном и исполненная певицей Клэр Хэнлон в 1930 году). Рок-н-ролл дал нам направление, но, в конце концов вместо того, чтобы просто любить “Маленькая святая ложь”, “Не вини меня” и другие подобные песни, мы могли просто сделать это».

Now it’s time to say good night  Пришло время сказать спокойной ночи

Good night sleep tight  Спокойной ночи спи спокойно

Now the sun turns out his light  Солнце уже гасит свой свет

Good night sleep tight  Спокойной ночи спи спокойно

Dream sweet dreams for me (dream sweet)  Снов, сладких снов себе (сладких снов)

Dream sweet dreams for you  Снов, сладких снов тебе

Close your eyes and I’ll close mine  Закрой глаза и я закрою свои

Good night sleep tight  Спокойной ночи спи спокойно

Now the moon begins to shine  Вот уже и луна засияла

Good night sleep tight  Спокойной ночи спи спокойно

Dream sweet dreams for me (dream sweet)  Снов, сладких снов себе (сладких снов)

Dream sweet dreams for you  Снов, сладких снов тебе

Close your eyes and I’ll close mine  Закрой глаза и я закрою свои

Good night sleep tight  Спокойной ночи спи спокойно

Now the sun turns out his light  Солнце уже гасит свой свет

Good night sleep tight  Спокойной ночи спи спокойно

Dream sweet dreams for me (dream sweet)  Снов, сладких снов себе (сладких снов)

Dream sweet dreams for you  Снов, сладких снов тебе

Good night  Спокойной ночи

Good night everybody  Всем спокойной ночи

Everybody, everywhere  Всем, везде

Good night  Спокойной ночи

Джефф Эмерик (звукоинженер): «На следующей сессии Джон всех нас удивил, представив свою нежную балладу “Спокойной ночи”. Как и композиция “Через Вселенную” (Across The Universe), песня показала его более мягкую сторону, резко контрастируя с тем крикуном, каким он был накануне вечером (“Всем есть что скрывать, кроме меня и моей обезьянки” (Everybody’s Got Something To Hide Except Me And My Monkey)).

Был ещё один сюрприз: Джон решил, чтобы ведущий вокал исполнял Ринго. Это было для всех неожиданностью, потому что мы уже записали песню “Не избегай меня” (Don’t Pass Me By), которая, как мы предполагали, должна была стать единственной песней Ринго на альбоме. Трудно представить, что Джон действительно полагал, что Ринго справится с этой задачей лучше, чем он сам, поскольку все знали, что Ринго не был вокалистом. Возможно, ему было неловко петь самому такую нежную колыбельную – может быть, она была недостаточно мужественна для него – или, возможно, он просто решил сделать Ринго что-то приятное, потому что почувствовал какую-то напряжённость в обычно спокойном барабанщике.

Джон приготовил для Ринго демонстрационную запись, чтобы он мог взять её домой и потренироваться, и в тот вечер пару раз она была проиграна. Жалко, что эта запись была потеряна для мира и никто никогда не услышит изумительное исполнение Джоном своей нежной песенки».

Марк Льюисон (автор книги «Сессии записи Битлз»): «Сессия началась с репетиций, которые записывались на плёнку. Одна из этих репетиций была включена в “Антологию 3” 1996 года. В ней Ринго Старр исполняет вокал, Джон Леннон играет на пианино, а Джордж Харрисон отсчитывает такт на шейкере».

Дэйв Рыбачевски (автор книги «История музыки Битлз»): «Задачей этого дня для Джона была запись гитарного трека, чтобы на следующий день добавить к нему вокал Ринго после того, как он попрактикуется дома. Играя на гитаре в том же стиле перебора, который он позже использует в композициях “Дорогая Пруденс” (Dear Prudence), “Счастье – это тёплый ствол” (Happiness Is A Warm Gun) и “Джулия” (Julia), Джон записал на первую дорожку четырёхдорожечной плёнки пять дублей инструментальной версии песни на электрогитаре».

Марк Льюисон (автор книги «Сессии записи Битлз»): «Было записано пять дублей, в которых записывался только вокал Старра и акустическая гитара Леннона. Ведущий вокал и вокал второго плана будут добавлены 2 июля 1968 года».

Дэйв Рыбачевски (автор книги «История музыки Битлз»): «Когда было решено, что пятый дубль можно оставить за основу, Джон ещё дважды записал партию гитары на вторую и третью дорожки, чтобы сделать звук насыщеннее. Интересно, что на вторую дорожку запись происходила на половинной скорости, поэтому при воспроизведении на нормальной скорости звук был на октаву выше.

Когда это было сделано, Джон решил провести с Ринго репетицию. На фотографиях того дня видно, что единственным инструментом была электрогитара Джона “Эпифон Казино”. В то время, когда Ринго практиковал вокал, в студии свет был выключен и горела только напольная лампа, создавая подходящее настроение для репетиции нежной колыбельной песни.

Пробное исполнение песни записывалось на третью бобину. Каждая попытка начиналась с устного вступления Ринго».

Марк Льюисон (автор книги «Сессии записи Битлз»): «Среди вступлений были такие: “Давайте, дети! Пора топать в постель. Мы прекрасно провели день в парке, а теперь пора спать”; “Убери все эти игрушки. Да, папа споёт тебе песенку!”; “Укрывайся, Чарли. Укрывайся одеялом и отправляйся в страну грёз!».

Дэйв Рыбачевски (автор книги «История музыки Битлз»): «В буклете, посвящённом 50-летию выхода “Белого альбома”, указаны также другие вступления: “Давайте, пора, малыши, ложиться спать”, “Быстро, пора ложиться спать. У нас был замечательный день” и “Под одеяло, Чарли, не подглядывай”.

Во время одной из репетиций Джон предлагает Ринго просто продекламировать первый куплет, и дубль начинается с уговаривания: “Быстро, уберай игрушки, пора ложиться спать и отправляться в страну грёз. Да, папа споёт тебе песню. Готов?” Затем Ринго начинает декламировать первый куплет: “ Пришло время сказать спокойной ночи (Now it‘s time to say goodnight). Не спрашивай, почему (Now don’t ask me why). Солнце… (Now the sun…)”. Затем он понимает, что пропустил строчку “Спокойной ночи спи спокойно” (Good night sleep tight) и восклицает: “Ах… Папа, папа чутка сошёл с ума!” рассмеявшись в конце».

27 июня 1968 г.

Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «Продолжение записи песни “Всем есть что скрывать, кроме меня и моей обезьянки” (Everybody’s Got Something To Hide Except Me And My Monkey)».

Марк Льюисон (автор книги «Сессии записи Битлз»): «17:00-03:45. Студия 2 “И-Эм-Ай”, Эбби-Роуд. Продюсер: Джордж Мартин; звукоинженер: Джефф Эмерик; помощник звукоинженера: Ричард Лаш».

Дэйв Рыбачевски (автор книги «История музыки Битлз»): «Было принято решение считать попытки предыдущего дня всего лишь репетициями и начать запись песни заново».

Марк Льюисон (автор книги «Сессии записи Битлз»): «После предыдущего дня репетиций было записано шесть дублей. Последний дубль, продолжительностью три минуты семь секунд был признан лучшим».

Дэйв Рыбачевски (автор книги «История музыки Битлз»): «В “И-Эм-Ай”, чтобы уменьшить расход дорогостоящей магнитофонной ленты, придерживались правила перезаписывать материал, если он был признан непригодным для выхода на пластинке. Поэтому кассета, которая содержала репетиции предыдущего дня, в этот день снова использовалась для записи ритм-трека, а результаты работы предыдущего дня были стёрты.

Тем не менее в 2018 году, во время подготовки материалов, посвященных 50-летию выхода “Белого альбома”, было обнаружено, что сохранились последние три минуты репетиций от 26 июня. Это ещё достаточно сырое инструментальное исполнение, в котором Джон играет четкий ритмический рисунок, а Джордж экспериментирует с пассажами на соло-гитаре – недавно приобретенном прототипе безладовой электрогитары “Бартелл”. Этот отрывок даёт представление о том, как песня обретала форму, переходя от акустической демонстрационной версии от 28 мая к захватывающей рок-композиции».

Безладовая гитара “Бартелл” Джорджа Харрисона.

Пол Бретт (автор книги “В поисках ‘сумасшедшей’ гитары Джорджа Харрисона”): «Будучи одним из самых известных гитаристов в мире, Джордж Харрисон получил несколько потрясающих и революционных гитар, в том числе прототип 12-струнной модели “Рикенбэкер 360/12” в 1964 году и прототип “Фендер Роузвуд Телекастер” в 1969 году. Но, как узнали проницательные поклонники “Битлз”, в 1967 году Харрисон получил в подарок необычный прототип безладовой электрогитары, созданный недолговечной американской компанией “Бартелл”.

Мой интерес к этой гитаре ещё более усилился, когда 25 февраля 2019 года мой друг гитарист Рэй Рассел разместил на своей странице в фейсбуке загадочное сообщение по случаю дня рождения Джорджа Харрисона, сопровождив его фотографией безладовой гитары. Он опубликовал небольшой пост и написал: “Сегодня я вспоминаю Джорджа. Он подарил мне эту гитару”. Это пробудило у меня интерес. Это была гитара фирмы “Бартелл”, о которой я ничего не слышал. И я решил выяснить всё, как о гитаре Харрисона, так и о бренде “Бартелл”, чье предприятие по производству безладовых гитар в 1960-х годах является одним из самых необычных эволюционных направлений в мире гитар.

Пол Барт, один из невоспетых героев гитары. Мало кто о нём знает, но на самом деле он был одним из отцов-основателей электрогитары. Знакомство Барта с гитарной индустрией произошло в начале 1920-х годов, когда он пошёл работать на своего дядю Джона Допьера, изобретателя резонаторной гитары, в Национальную корпорацию струнных инструментов. К 1930-м годам Барт работал с Джорджем Бошампом в компании “Рикенбэкер”. В начале 1950-х годов он помог Лео Фендеру настроить сборочную линию в Санта-Ане и изготовил множество приспособлений для обработки дерева, из которых были изготовлены грифы и корпуса для моделей гитар “Стратокастер”, “Джазмастер” и “Ягуар”.

Он запустил свой собственный бренд гитар “Барт” в 1956 году, а в 1964 году была создана компания “Бартелл”. Владельцем и президентом компании был Тед Юджин Пеккелс, а Барт занимал должности директора и руководителя отдела дизайна. Название “Бартелл” возникло путем объединения фамилий Барта и Пеккелса. Где-то в 1966 или 1967 году сотрудник компании Том Митчелл предложил компании создать безладовую гитару.

Тед Пеккелс сказал ему, что такая гитара никогда не будет пользоваться спросом, но Пол Барт, будучи дизайнером и изобретателем, сказал: “Давайте попробуем и посмотрим, что получится”. Было изготовлено несколько прототипов, в том числе два для Джими Хендрикса и один для Фрэнка Заппы, который он приобрел в 1973 году в Гитарном центре в Калифорнии.

То, как Харрисон стал владельцем такого инструмента, потребовало серьёзного расследования с моей стороны. Важную роль в этом сыграл мой друг Ричард Беннетт, гитарист, игравший с Нилом Даймондом и Марком Нопфлером, у которого “Бартелл” была его первой гитарой.

Свою гитару Джордж Харрисон получил от Эла Кейси – владельца магазина “Музыкальная комната Эл Кейси” в Голливуде, который в 1967 году послал Харрисону безладовый “Бартелл”, когда Битл останавливался в Лос-Анджелесе в доме на улице Бу-Джей-Вей.

Просматривая интернет в надежде найти фотографию “Битлз” с безладовой гитарой, я ввёл в поисковую систему “Безладовый Эл Кейси Бартелл” и был вознагражден старой газетной рекламой магазина Эла Кейси. “Вы, должно быть, уже слышали о них, так что приходите и посмотрите на безладовые гитары и безладовые бас-гитары Бартелл”, – гласил рекламный текст. Ниже была загадочная надпись: “Джордж Харрисон получил первую гитару, может быть, если ты поторопишься, ты сможешь получить вторую”. Реклама появилась в газете “Лос-Анджелес Фри Пресс” в первой неделе сентября 1967 года, подтверждая историю Беннета.

Затем я выяснил, что 3 августа, находясь в Голливуде, Харрисон и помощник “Битлз” Нил Аспинал присутствовали на записи, когда гитарист Майк Дизи играл на одном из прототипов полых безладовых гитар Бартелла. Прежде чем уйти, Харрисон разговорился с Дизи об этом инструменте. Говорят, что после этого Аспиналл заказал безладовую гитару у Эла Кейси. Несомненно, безладовый “Бартелл” добрался до студии Эбби-Роуд. Гитара задокументирована в истории “Битлз” благодаря записанному интервью британского диджея Кенни Эверетта с Джоном Ленноном. Их беседа состоялась в студии Эбби-Роуд 6 июня 1968 года, вскоре после того, как “Битлз” приступили к записи “Белого альбома”. Леннон играет на гитаре, что можно услышать на записи. “Что это за гитара? – спрашивает Эверетт в какой-то момент. – Очень странно выглядит”. Леннон отвечает: “Безладовая гитара”.

Это был “Бартелл”, потому что он единственный, который у них был. Из разговоров с другими людьми, знавшими Харрисона, я узнал, что Леннон был заинтригован гитарой больше, чем Харрисон. С большей вероятностью он брал его и пробовал на нём играть, когда они подбирали определенный звук или эффект.

В 1985 году Харрисон подарил гитару своему другу Расселу. В марте 2020 года она была представлена на выставке антиквариата, где ее оценили в 400 000 фунтов стерлингов. Так сложилось, что Рассел был не готов владеть и содержать инструмент такой ценности. 13 октября 2020 года эта наименее известная гитара “Битлз” была выставлена на аукционе “Бонхамс”, где она была продана за 190 000 фунтов стерлингов».

Реклама магазина Эла Кейси.

Джефф Эмерик (звукоинженер): «В этот день группа продолжила работу над ещё одной резкой, агрессивной песней Леннона. Снова “Битлз” играли невероятно громко, но на этот раз уровень звука Леннона и Харрисона был настолько высок, что Пол фактически отказался от конкуренции с ними. Вместо того, чтобы во время записи ритм-трека играть на басу, он стоял рядом с Ринго и звонил в огромный пожарный колокол, провоцируя ударника на более энергичную игру. Рядом с колоколом не было микрофона, потому что его звук был очень громким, но всё равно он улавливался всеми микрофонами. Физически это было очень тяжело, поэтому после каждого дубля Полу приходилось делать перерыв, потому что у него очень уставали мышцы рук.

Хотя эта песня мне не очень нравилась, должен признать, что впервые за всё время работы над “Белым альбомом” в их исполнении была какая-то энергия. Ведущая партия Джорджа Харрисона была четкой и эффективной, и гораздо более агрессивной, чем его обычный стиль».

Дэйв Рыбачевски (автор книги «История музыки Битлз»): «Ритм-трек включал гитары Джона и Джорджа на первой и второй дорожках, барабаны Ринго и пожарный колокол Пола на третьей. Иногда Пол переключался на бразильский ударный инструмент, хранившийся в шкафу со звуковыми эффектами, под названием “чола’о” (прим. – бразильский удлинённый бубен, по форме, напоминающий трубу, наполнен мелкими шариками).

Во время записи дублей Пол восклицал и издавал возгласы, чтобы подбодрить своих товарищей по группе. Один из дублей заканчивается его шуточным восклицанием: “Не останавливайте меня!”».

Марк Льюисон (автор книги «Сессии записи Битлз»): «Затем было сделано два промежуточных сведения (дубли семь и восемь) с магнитофоном, работающим со скоростью 43 цикла в секунду, а не 50, поэтому песня стала менее продолжительной и звучала в более высокой тональности при воспроизведении».

Дэйв Рыбачевски (автор книги «История музыки Битлз»): «Дубль восемь был признан лучшим. Продолжительность песни сократилась с трёх минут семи секунд до двух минут двадцати девяти секунд и её инструментальное звучание приобрело более жесткий характер».

Питер Эшер (менеджер по работе с артистами “Эппл”, брат Джейн Эшер): «Эта композиция со странным названием может и не всем нравится, но она действительно крута. В ней есть отличная партия соло-гитары Джорджа, которая будто циклично повторяется (хотя он явно играл её вживую), настойчивые барабаны Ринго и много динамичных ударных. Я думаю, вся четверка сыграла часть перкуссии, особенно хороша часть колокола, которая чередуется с шейкером и поддерживает общее напряжение трека».

Марк Льюисон (автор книги «Сессии записи Битлз»): «После этого были записаны наложения и к концу сессии композиция включала в себя партии ударных, соло и ритм-гитары, а также перкуссионный трек с колоколом и чола’о в чередующихся куплетах.

Дальнейшие наложения будут сделаны 1 и 23 июля 1968 года, включая вокал и бас-гитару».

Джефф Эмерик (звукоинженер): «Излишне говорить, что к тому времени, когда трек был завершен, моя голова просто раскалывалась. В тот вечер Пол зашёл к нам в аппаратную и со словами: “Это вам, мальчики”, без церемоний поставил на стол бутылку “Джонни Уолкера”. Мы [с Ричардом Лашем] дождались, когда все ушли, после чего опустошили всю бутылку. Хихикая, как пьяные дураки, мы забрали из столовой все чашки и блюдца и отнесли их во вторую студию, после чего стали разбивать их о стену. Конечно, после этого нам пришлось скрывать улики, но оно того стоило. На следующее утро пришли работники столовой и спросили, куда делись все чашки и блюдца. Мучаясь похмельем и пытаясь выглядеть настолько кроткими, насколько это было возможно, мы заявили, что мы тут ни при чём».

Джон Дж. Оливар (автор публикации “Сид Барретт и Битлз: 1966–1969 года”): «В этот день в студия 3 “И-Эм-Ай” с 14:30 до 22:00 с перерывом с 17:30 до 19:00 Сид Барретт работал над композициями “Лебедь Ли” (Swan Lee), “Поздняя ночь” (Late Night) и “Золотые волосы” (Golden Hair). В третьей студии с 17:00 до 3:45 “Битлз” записывали композицию “Всем есть что скрывать, кроме меня и моей обезьянки” (Everybody’s Got Something To Hide Except Me And My Monkey).

Полуторачасовой перерыв в работе Сида в некотором смысле интригует так же, как и использование колокола и “чола’о” (бразильского шейкера) в композиции “Битлз”, поскольку чола’о или подобный шейкер можно услышать в инструментальной композиции Барретта “Верзила (Часть 1)” (Lanky (Part 1)), записанной в предыдущем месяце».

26 июня 1968 г.

Уведомление от 26 июня 1968 года всем сотрудникам «Эппл корпс» с просьбой предложить название для торговой марки новой дочерней фирмы.    

Марк Льюисон (автор книги «Сессии записи Битлз»): «Студия 3 “И-Эм-Ай”, Эбби-Роуд. Продюсер: Джордж Харрисон. Продолжение работы с Джеки Ломаксом над композицией “Море скисшего молока” (Sour Milk Sea).

В этот день Пол Маккартни добавил партию бас-гитары».

Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «Запись песни “Всем есть что скрывать, кроме меня и моей обезьянки” (Everybody’s Got Something To Hide Except Me And My Monkey)».

Марк Льюисон (автор книги «Сессии записи Битлз»): «19:00-03:30. Студия 2 “И-Эм-Ай”, Эбби-Роуд. Продюсер: Джордж Мартин; звукоинженер: Джефф Эмерик; помощник звукоинженера: Ричард Лаш.

На этом этапе у песни ещё не было названия».

Джон: «Это была просто красивая строчка, которую я превратил в песню. Она про меня и Йоко. Все вокруг казались параноиками, кроме нас двоих, пылающих страстной любовью. Когда ты влюблён, всё кажется простым и понятным. Понимаете, все находились в каком-то напряжении: “Что она делает в студии? Почему она с ним?” Вся эта ерунда происходила вокруг нас только потому, что мы всего лишь хотели всегда быть вместе».

Питер Эшер (менеджер по работе с артистами “Эппл”, брат Джейн Эшер): «Что касается необычного названия, то у каждого есть своя теория. Моя собственная догадка в том, что “Всем есть что скрывать, кроме меня и моей обезьянки” – это не отсылка к наркотикам. Просто какая-то странная ироничная песня Джона, которую он написал для Йоко».

Дэйв Рыбачевски (автор книги «История музыки Битлз»): «Хотя большинство песен “Белого альбома” были написаны весной 1968 года во время пребывания “Битлз” в Индии, эта песня, по-видимому, является исключением. Поскольку Джон сказал, что эта песня отражает реакцию всех на его любовные отношения с Йоко, которые установились у них только после возвращения из Индии».

Джордж: «Сначала это было даже занятно, но спустя некоторое время стало ясно, что она никуда не собирается уходить, и нам стало неуютно, потому что мы работали и привыкли делать это по-своему. Возможно, это была уже привычка, но обычно в студии находились только мы и Джордж Мартин. Иногда нас навещали знакомые. Брайен Эпстайн, чьи-нибудь подруги или жёны приходили и уходили, но рядом с нами никогда прежде не было чужого человека – чужого для всех, кроме Джона. Было очень странно видеть, как она постоянно торчит в студии. Не то чтобы мы недолюбливали Йоко или вообще чужаков, но мы ощущали присутствие постороннего, и это меня нервировало. Это было нам ни к чему».

Клаус Вурман: «Ринго был слегка озадачен, потому что близость Джона и Йоко его огорчала. Они стали одной личностью, и Ринго не мог этого принять».

Ринго: «Видеть Йоко в студии было непривычно. Это было что-то новое. Все мы воспитаны, как англичане с севера: наши жены оставались дома, а мы ехали на работу. Мы добывали уголь, а они стряпали ужин. Это было одно из устаревших убеждений, которое к тому времени мы только начинали утрачивать. Думаю, Морин побывала в студии раз пять или шесть, и Патти за все эти годы заходила туда всего несколько раз. Не помню, чтобы Синтия часто бывала в студии, когда она была замужем за Джоном. Ничего такого раньше просто не случалось. Это напрягало, потому что почти всегда мы, все четверо, были очень близки и ревниво относились друг к другу. Нам не нравилось, если рядом появлялись чужаки. А Йоко и была как раз этим чужаком (не для Джона, а для нас троих). Студия объединяла нас – вот почему мы работали так успешно. Все мы старались ничего не замечать, ни о чем не заговаривали, но всё-таки её присутствие чувствовалось, а по углам уже шептались.

Я часто спрашивал Джона: “Что всё это значит? Что происходит? Йоко не пропускает ни одной записи!” Он ответил напрямик: “Когда ты возвращаешься домой к Морин и рассказываешь, как прошел твой день, тебе достаточно для этого нескольких слов: «Мы хорошо поработали». А для нас это естественно”. Вот так они начали совместную жизнь: они не расставались. После этого я успокоился и стал свободнее чувствовать себя в присутствии Йоко».

Пол: «Джон привел Йоко в студию. Я не виню его, они были влюблены без памяти – переживали начало бурного романа. Но, видя, как она сидит на одном из усилителей, мы терялись. Так и хотелось спросить: “Прости, дорогая, можно прибавить громкость?” Мы не знали, как попросить её сойти с усилителя, не вмешавшись в их отношения».

Тони Бэрроу (пресс-агент группы): «Когда Йоко в первый раз громко высказалась во время одной сессии звукозаписи, всего лишь, чтобы дать какой-то банальный совет Джону о том, что он пел в тот момент, остальные Битлы переглянулись с непроницаемыми лицами, удивлённые и ошеломлённые. В студии наступила тишина, которую нарушил Пол: “Будь я проклят! Кто-то что-то сказал? Кто, чёрт возьми, это был?” Конечно же, он отлично знал, кто это сказал. “Ты что-то сказал, Джордж? Но твои губы не шевелились! У нас здесь новый продюсер?” – вторили ему остальные»

Джон: «Пол часто подходил к Йоко и мягко просил: “Ты не могла бы не вмешиваться?” Я не понимал, что происходит. За моей спиной что-то происходило».

Пол: «Это был чрезвычайно трудный период. Когда Джон окончательно отдалился от группы, я понял, что он сделал это, чтобы расчистить место для своих отношений. Всё, что было прежде, им мешало – весь багаж “Битлз”, всё, что было связано с нами. Он просто хотел уйти и часами смотреть в глаза Йоко, повторяя: “Всё будет хорошо”. Записывать песни стало почти невозможно. Теперь, вспоминая об этом, можно посмеяться. Это и правда смешно, но в то время речь шла о нас и нашей карьере. В конце концов, мы же “Битлз”, а тут какая-то женщина… Мы словно вдруг превратились в её свиту, и нам было не по себе. Работа над “Белым альбомом” была напряженной».

Билл Харри (автор книги «Самая полная энциклопедия Битлз»): «Йоко, несомненно, сыграла роль в распаде “Битлз”. Их это напрягало, случались конфликты, и даже Джорджа Мартина нервировало то, что она постоянно находилась в студии. Всех это напрягало, и они злились. Пол говорил: “Мы с Джоном уже не пишем вместе, но всё равно, вдохновляем друг друга”. А тут эта Йоко. Он говорил: “Иной раз хочу обменяться с Джоном идеями, попробовать то да сё, а она тут как тут. И всё, – говорит, – я уже ничего не хочу”».

Пол: «Йоко проводила в студии много времени. Они с Джоном сошлись, у них был бурный роман. Она очень сильная женщина, на редкость независимая, а Джону, думаю, всегда нравились сильные женщины. Если рассудить, тетя Мими была довольно сильной женщиной, как и мать Джона, а Синтия была совсем другой – возможно, именно поэтому они расстались. Синтия была всего лишь милой, она не умела доминировать, а Йоко, по-моему, умела. Она была концептуальной художницей, хотя у неё были и другие увлечения. Джон был словно околдован ею. Она часто говорила что-нибудь вроде: “Я не знаю никаких Битлз”, – и это удивляло: ого, нашелся хоть один человек, который не знает “Битлз”! Это, видимо, и привлекало Джона».

Джон: «До знакомства со мной из всех нас Йоко слышала только имя Ринго, потому что по-японски оно означает “яблоко”».

Пол: «Она могла сказать: “Мне нравятся мужчины в кожаных пиджаках”, – и он влезал в свой кожаный пиджак и начинал вести себя, как хулиган-подросток. Это был отличный способ вспомнить всё то, чего он уже давно не делал; думаю, благодаря ей его творческие горизонты стали шире. Беда заключалась в том, что это отражалось на нашей общей работе».

Нил Аспинал (персональный помощник «Битлз»): «Это был первый альбом, во время записи которого я не присутствовал в студии. Я находился на Сэвил-Роу и занимался бизнесом. Помню, однажды я зашел в студию, и Джон спросил: “А ты что здесь делаешь? Твоё место в офисе”. Знаете, это не так уж приятно. Мне не нравилось торчать в офисе, это не моя стихия. Йоко везде была вместе с Джоном, она проводила с ним всё время не только в студии – они везде появлялись только вдвоём, а когда он находился в студии, она тоже была рядом с ним».

Пол: «Можно сказать, что семя распада зрело уже давно. Хотя, ну, не знаю, но это зрело. Начались трения, разборки по вопросам бизнеса. Взаимоотношения… ведь каждому хотелось иметь кого-то близкого. Как Джон нашёл для себя Йоко. Но это всё усложнило. Он хотел разделить с ней весь свой внутренний мир, но как раз это мы всегда приберегали для группы. Конечно, начались всякие конфликты, ясное дело. Джона можно понять. Ему нужно было время, чтобы быть с ней. Но надо ли уделять ей так много времени, как он? Это уже касалось всей группы».

Джордж: «Если спросить Йоко, возможно, выяснится, что ей нравились, а может, и не нравились “Битлз”. Но на самом деле она нас недолюбливала, считая, что “Битлз” стоят между ней и Джоном. Мне она казалась клином, который старается вонзиться всё глубже и глубже в трещину между Джоном и нами, и так было на самом деле. Наверное, несправедливо обвинять во всём только Йоко, потому что все мы к тому времени были на взводе. Мы уже шли каждый своим путём, а она, возможно, стала катализатором, ускорившим процесс, каким бы он ни был. Сейчас я ни о чем не жалею, но в то время при ней мне становилось не по себе».

Джон: «Оглядываясь назад, я понимаю, что были четверо дружных ребят, и с ними были женщины, жены или подруги, женщины традиционного типа, которых все мы знали и любили. Они всё время проводили на кухне и с детьми, никогда не приходили в студию. Жен мы видели только на презентациях и после того, как они меняли прически. И вдруг мы с Йоко стали проводить вместе всё время, ворковать и хихикать в уголке. А Пол, Джордж и Ринго задавались вопросом: “Что, черт возьми, они делают? Что с ним происходит?” Я совершенно перестал обращать на них внимание. Я сделал это не умышленно, просто был увлечён нашими с Йоко отношениями. А потом мы оглянулись и поняли, что нами недовольны. Но я понимал, что они чувствуют, потому что, то же самое почувствовал бы, если бы Пол, или Джордж, или Ринго влюбились бы в кого-нибудь и совсем потеряли голову».

Из интервью Леннона Питеру Маккейбу и Роберту Шонфелду:

Маккейб и Шонфелд: Вы сразу почувствовали, что привлекаете друг друга?

Йоко: Это было прекрасно. Хотя я считала себя такой изысканной представительницей среднего класса…

Джон: А я был пресыщенным, жирным, никогда-не-делающего-ошибок поп-звездой, гением из рабочих, альбом каждые несколько месяцев, ну и всё такое. Разные там прибамбасы тут и там типа Харе Кришна, всякие социальные обязанности…

Йоко: Сноб.

Джон: И она – тоже. И мы выколачивали друг из друга всю эту грёбаную херню, пока от неё не избавились. Конечно, выколачивали фигурально выражаясь. Это было очень полезно для каждого из нас. Мне пришлось долго привыкать к такому положению вещей. Раньше я мог наорать на любую женщину. Основным моим аргументом всегда было то, кто из нас громче заорёт. Я всегда выигрывал, независимо от того, прав был или не прав. И они принимали это, как должное. А она – нет! Она просто уходила, уходила, уходила – пока я не понял, в чём дело. И я научился её уважать.

Маккейб и Шонфелд: Это стало основой ваших отношений?

Джон: Да, таких, каких у меня никогда и ни с кем в жизни ещё не было. Честных, нормальных отношений. Не как со всеми. Я был даже поражен всем этим.

Йоко: Я думаю, что все отношения зависят от взаимопонимания, а не просто от уважения. Оттого это так редко в жизни и бывает.

Маккейб и Шонфелд: Йоко, когда у вас с Джоном сложились отношения, как тебя воспринимали остальные Битлы? Битловская команда?

Йоко: Я свободная женщина и остальные Битлы, кроме Ринго, который относился ко мне хорошо, на публике просто меня игнорировали.

Джон: Вот тут-то я впервые понял, какие они на самом деле.

Йоко: Ну, вот представьте. Я женщина, вошедшая в их мир. Значит, мы как-то влияем всё-таки друг на друга? Но они на публике не разговаривали со мной, даже не упоминали, когда журналисты задавали обо мне вопросы.

Джон: Они ничего и не могли понять, потому что были так воспитаны. Просто потому, что они мужчины. И они вели себя с ней так, как с любой женщиной вообще.

Из интервью Пола Маккартни в 2003 году:

Корреспондент: В интервью журналу “Моджо” Йоко Оно сказала, что запись “Белого альбома” не была кошмаром, что были и светлые моменты. А вы как об этом вспоминаете?

Пол: Так и есть! Если бы всё было так плохо, как принято считать, то мы бы не записали альбом. Помню, мы подарили Джону и Йоко чайник с дарственной надписью. Было весело. Время, когда мы не ладили, было относительно коротким. Увы, больше всего запомнилось именно это, потому что закончилось-то всё распадом группы.

Come on, come on,  Давай, давай

come on, come on  Давай, давай

Come on, its such a joy  Давай, это такая радость

Come on, its such a joy Давай, это такая радость

Come on, let’s take it easy  Давай, давай не переживай

Come on, let’s take it easy  Давай, давай не переживай

Take it easy  Не переживай

Take it easy  Не переживай

Everybody’s got something to hide except for me and my monkey  Всем есть что скрывать, кроме меня и моей обезьянки

The deeper you go, the higher you fly  Чем глубже ты погружаешься, тем выше взлетаешь

The higher you fly, the deeper you go  Чем выше взлетаешь, тем ниже падаешь

So come on, come on  Так что давай, давай

Come on, its such a joy  Давай, это такая радость

Come on, its such a joy  Давай, это такая радость

Come on, let’s make it easy  Давай, давай не переживай

Come on, let’s make it easy  Давай, давай не переживай

Take it easy  Не переживай

Take it easy  Не переживай

Everybody’s got something to hide except for me and my monkey  Всем есть что скрывать, кроме меня и моей обезьянки

Your inside is out, when your outside is in  Твоё внутреннее во вне, когда внешнее внутри

Your outside is in, when your inside is out  Внешнее внутри, когда внутреннее во вне

So come on (Woo!), come on (Woo!) Так что давай (ууу!), давай (ууу!)

Come on, its such a joy  Давай, это такая радость

Come on, its such a joy  Давай, это такая радость

Come on, let’s make it easy  Давай, давай не переживай

Come on, let’s make it easy  Давай, давай не переживай

Make it easy,  Облегчись

Make it easy,  Облегчись

Everybody’s got something to hide except for me and my monkey  Всем есть что скрывать, кроме меня и моей обезьянки

Come on…  Давай…

Джордж: «Фраза “давай, это такая радость” (come on, its such a joy) было одним из любимых высказываний Махариши, как и само название песни, кроме части об обезьянке».

Пол: «Он [Джон] начал употреблять более тяжелые наркотики, чем мы, и поэтому в его песнях стало появляться всё больше намёков на героин. До этого времени мы делали довольно не явные, косвенные ссылки на марихуану или ЛСД. Теперь же Джон заговорил о дозах (fixes) и обезьянах (прим. – выражение “иметь на спине обезьяну” (have a monkey on back) означает какую-то серьёзную проблему, делающую жизнь трудной или неприятной, в том числе пристрастие к наркотикам), и это была более сложная терминология, которую остальные из нас не использовали. Мы были опечалены тем, что он пристрастился к героину, потому что не знали, как ему помочь. Нам оставалось лишь надеяться, что это не зайдет слишком далеко. На самом деле он очистился от этого, но это был период, когда он был на нём. Это был трудный период для Джона, но не редко такие невзгоды и сумасшествия приводят к хорошему творчеству, как было, по-моему, и в этом случае».

Дэйв Рыбачевски (автор книги «История музыки Битлз»): «В то время как значительная часть текста песни кажется бессмысленной абракадаброй, например, “твоё внутреннее во вне, когда внешнее внутри”, другие фразы, такие как “чем глубже ты погружаешься, тем выше взлетаешь”, можно интерпретировать как намёк на употребление героина (хотя они принимали наркотик только перорально, а не кололись, как считают некоторые). Что же касается термина “обезьяна”, то объяснения Джона и Пола противоречат друг другу. Пол утверждает, что это намёк на наркотики, поскольку “обезьяна на спине” – это фраза джазовых музыкантов 40-х и 50-х годов, обозначающая пристрастие к героину. Джон же говорит о том, что это означает Йоко, когда только у них двоих не было никаких “тараканов в голове”, в отличие от всех окружающих их людей, включая прессу и то, что писали о них в то время. Впрочем, в любом случае это могло быть задумано как двусмысленность.

Впервые Джон представил эту песню остальным участникам группы 28 мая 1968 года во время записи демоверсий только что написанных композиций в доме Джорджа в Эшере. На четырёхдорожечный магнитофон Джорджа “Ампекс” Джон записал вокал в сопровождении акустической гитары, всё с двойным наложением, в то время как остальная часть группы добавила различные перкуссионные звуки, такие как маракасы, тамбурин и бонго. На заднем плане также слышна другая акустическая гитара, играющая пробные ведущие фразы, которые вполне могли принадлежать Джорджу.

В этой записи уже присутствуют как основной музыкальный темп и вся сопутствующая “атмосфера”, так и весь текст, хотя её вокальное исполнение больше напоминает Боба Дилана, в отличие от той энергичной вокализации, что звучит на альбоме. Некоторые проблемы с аранжировкой ещё нужно было решить, например, вступление и детали гитарных партий, но несколько импровизированный характер песни уже был сформирован».

Марк Льюисон (автор книги «Сессии записи Битлз»): «Группа начала использовать новый способ работы, в котором они под запись многократно репетируют песню, после чего выбирают лучшее, по их мнению, исполнение, на которое в дальнейшем записывают наложения. В этот день было записано множество дублей, но ни один из них не будет использован».

Дэйв Рыбачевски (автор книги «История музыки Битлз»): «В этот день группа осваивалась с песней и прорабатывала аранжировку. Запись происходила постоянно. Намерение состояло в том, чтобы в итоге записать подходящий ритм-трек, на который они могли бы добавить наложения. Четырёхдорожечная лента включала электрогитары Джона и Джорджа на первой и второй дорожках, бас Пола на третьей дорожке и барабаны Ринго на четвёртой дорожке. Вокал не исполнялся. Из-за позднего времени они решили закончить эту сессию и определиться с дублями в другой день, поэтому в информационной карте было записано: “Разные дубли; выбрать лучший”».

25 июня 1968 г.

Марк Льюисон (автор книги «Сессии записи Битлз»): «14:00-20:00. Студия 2 “И-Эм-Ай”, Эбби-Роуд. Продюсер: Джордж Мартин; звукоинженер: Джефф Эмерик; помощник звукоинженера: Ричард Лаш. Из участников группы “Битлз” в студии был только Джон Леннон».

Джефф Эмерик (звукоинженер): «Присутствие в студии только Джона из всех “Битлз” во время этого сеанса микширования было довольно необычным явлением, потому что со времён “Пеппера” как правило вся четвёрка присутствовала даже во время процесса микширования».

Марк Льюисон (автор книги «Сессии записи Битлз»): «В этот день завершилась работа над композициями “Революция 1” (Revolution 1) и “Революция 9” (Revolution 9).

Было сделано пять новых стереомиксов “Революция 1”, пронумерованных 8-12, которые заменили те, что были сделаны 21 июня 1968 года».

Джефф Эмерик (звукоинженер): «У этого микса есть две особенности. Одна из них – это случайная ошибка при монтаже в последнем припеве, которую по предложению Леннона я оставил; это добавило дополнительный бит, а Джону всегда нравились необычные тактовые размеры, поэтому было решено, что это элемент творчества и он стал частью песни».

Марк Льюисон (автор книги «Сессии записи Битлз»): «21 июня во время стереосведения композиции “Революция 1” была сделана ошибка во время монтажа, во время которой ближе к концу песни появился эффект “бам-бам-бам”, ставший результатом оплошности звукоинженера».

Кен Скотт (звукоинженер “И-Эм-Ай”): «В одной из версий композиции “Революция” есть ставший классическим переход, дополнительный бит, который стал следствием случайности во время монтажа. Инженер смикшировал один бит слишком рано, но Джон это услышал, и ему это понравилось, поэтому его оставили».

Джефф Эмерик (звукоинженер): «Ещё одна необычность финального микса заключалась в том, что в нем фигурирует мой голос, торопливо произносящий “дубль два” перед началом песни. Джона всегда забавляло то, как я торопливо объявлял дубли, поэтому он оставил это в начале песни. Это было сделано только для того, чтобы подколоть меня, но, по крайней мере, я удостоился чести быть в числе немногих привилегированных посторонних, оставшихся на пластинке “Битлз”!»

Марк Льюисон (автор книги «Сессии записи Битлз»): «На самом деле Джефф Эмерик начал произносить “дубль 18”, поскольку был использован именно этот дубль, а не “дубль два”».

Дэйв Рыбачевски (автор книги «История музыки Битлз»): «В некоторых источниках указывается, что Джефф Эмерик начал произносить в микрофон обратной связи “Я возьму это…” (I’ll take it to…), но остановился, потому что понял, что запись дубля уже началась, и Джон отвечает “хорошо”.

Следует отметить, что “Революция 1” не получила своего отличительного мономикса, как большинство других песен “Белого альбома”. Вместо этого оба канала этого стереомикса были объединены в моноверсию песни».

Марк Льюисон (автор книги «Сессии записи Битлз»): «Затем была отредактирована “Революция 9”, продолжительность которой была уменьшена с 9 минут 5 секунд до 8 минут 12 секунд.

В конце сессии стереомикс 12 и отредактированый стереомикс 2 композиции “Революция 1” были скопированы на ленту, после чего оба трека были готовы к выпуску».

Дэйв Рыбачевски (автор книги «История музыки Битлз»): «Перед тем, как сессия закончилась, стереомикс композиции “Революция 1” был скопирован на плёнку и передан Джону для предварительного прослушивания. То же самое было сделано для композиции “Революция 9”».

Джон: «Когда Джордж с Полом, когда все они отдыхали, я подготовил (микс) “Революции (1)”, который вошёл в альбом. Я хотел выпустить её как сингл, но мне сказали, что она недостаточно хороша. Мы выпустили “Эй, Джуд” (Hey Jude), которая этого заслуживала, но у нас могла быть и та, и другая. В это время “Битлз” были в напряжённых отношениях между собой. Прежде всего, недовольны были Джордж с Полом, они сказали, что она недостаточно быстра.

Сейчас, если вдаваться в подробности о том, что такое хитовая пластинка, а что нет, может они и правы. Но “Битлз” могли позволить себе выпустить более медленную, более доступную для понимания версию “Революции” как сингл, независимо от того, какая это пластинка, золотая или деревянная. Но из-за того, что они были так расстроены из-за Йоко и того факта, что я снова стал таким же творческим и доминирующим, как в первые дни после того, как пролежал пару лет мёртвым грузом, это спутало все их карты. Я снова проснулся, а они к этому не привыкли».

Марк Льюисон (автор книги «Сессии записи Битлз»): «Студия 3 “И-Эм-Ай”, Эбби-Роуд. Продюсер: Джордж Харрисон. Продолжение работы с Джеки Ломаксом над композицией “Море скисшего молока” (Sour Milk Sea)».

С сессионным клавишником Ларри Кнехтелем.

С сессионным бас-гитаристом Джо Осборном (за барабанами Джеки Ломакс).

С сессионным ударником Хэлом Блейном.

Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «В этот день Пол, Тони Брэмуэлл и Айвен Вон вернулись из Лос-Анджелеса в Лондон».

Аэропорт Лос-Анджелеса, 1968 г.

Лорель (поклонница): «25 июня, вторник (прим. – Лорель познакомилась с Полом 18 июня). Домработница Пола сказала нам, что он скоро выйдет (это было в три часа дня, но вышел он только в половине восьмого вечера). В это время подъехал Майк и вошёл в дом.

Потом Пол выехал из ворот в своём зеленом “Мини”. Он выскочил на улицу, резко остановился, после чего Майк наорал на него, и он очень быстро сдал назад. В его машине возникла протечка, поэтому они пытались её починить.

Быстрый ремонт, и он снова на улице. Наша подруга Сьюзан снимала на кинокамеру, и Пол чуть нас не сбил. Он выскочил из машины и спросил: “С вами всё в порядке?”, после чего сел на пассажирское место, а Майк сел за руль. Затем Пол поднял голову, указал на меня и спросил: “Эй, я там встретил некоторых из твоих подруг, целую толпу. Они спросили, завиваешь ли ты волосы до сих пор, и я ответил им, что нет”. Пол с Майком показали большой палец вверх и уехали.

В полночь мы решили в последний раз взглянуть на дом Пола. В задней комнате горел свет, и вдруг Пол запел “Сделай шаг в любовь” (Step Inside Love). Мы решили позвонить в парадную. Раздались шаги, загорелся свет, открылась дверь и появился Пол в красном бархатном пиджаке, розовой рубашке и серых брюках. Он поздоровался и спросил, как мы вошли. Мы признались, что ворота были открыты. Мы снова спросили о наших друзьях.

Он сказал, что их было пятеро.

– У тебя ведь есть друзья в Лос-Анджелесе, не так ли? Как тебя зовут?

– Лорель, – повторила я дважды.

– Ах, да, Лоретта, точно.

Он сказал, что всё ещё хочет в подарок пару мокасин, таких же, как у меня, восьмого размера.

Вышла Марта, и мы поговорили о ней. Синди сказала, что её нужно помыть, и Пол ответил: “Пытался сказать ей об этом, но она не хочет”. Я спросила, один ли он и почему ещё не спит. “Нет”. Он сказал, что он не один, у него Марта, и он слушает альбом “Кинг Фэмели”.

Он был очень вежлив с нами, пожелал нам хорошего пути в Штаты. “Наверное я больше никогда тебя не увижу” – сказала я. Он ответил: “Ты вернешься в следующем году”. Потом он объяснил Синди, как открыть ворота. Он проводил нас до ворот, чтобы ещё раз пожелать спокойной ночи».

24 июня 1968 г.

Фото Линды Истман.

С поклонницами Люсиль Аззарито и Патти О’Нил.

Стэн Гортиков (президент “Кэпитол Рекордз”), Пол Маккартни и Рон Касс (глава “Эппл Рекордз”).

Тони Брэмуэлл (глава «Эппл Филмс»): «В этот день нас пригласил на свою яхту исполнительный директор “Уорнер Броз” Джон Калли. Пол понимал, что если Линда появится с ним на яхте, новость об их отношениях разлетится очень быстро, и он разрывался между тем, чтобы пойти с ней или сохранить ещё немного в тайне их отношения, оставив её в бунгало. В конце концов он решил, что они пойдут вместе, поскольку Линда всегда могла сказать, что просто фотографирует.

Когда мы вышли из отеля и уже собирались сесть в лимузин, внезапно появилась [актриса] Пегги Липтон с купальником и полотенцем в пляжной сумке, готовая провести с нами день. Кто-то, должно быть, сказал ей, что мы отправляемся в плавание. “Боже мой, – произнёс Пол, когда увидел её. – Она не может ехать с нами”. Поэтому мне пришлось как можно вежливее сказать ей, что это частная вечеринка. В это время Линда тихо стояла в стороне, делая вид, что она не с нами. Пегги была очень расстроена и стала настаивать. Я понял, что ей была нужна реклама для её карьеры, и меня попросили, чтобы я помог ей с этим, но Пол устал от девушек, которые его использовали. Мы быстро уехали, оставив в слезах Пегги, стоящую на ступеньках отеля. Это был славный день, хотя, конечно, не для Пегги».

Тони Брэмуэлл (глава «Эппл Филмс»): «Мы поплыли к Каталине (прим. – скалистый остров в Тихом океане близ побережья Калифорнии), чувствуя себя как Богарт и Бэколл (прим. – супруги-актёры Хамфри Богарт и Лорен Бэколл), для которых остров был излюбленным местом. Мы ныряли с борта парусника в прозрачное синее море, где плавали дельфины, загорали на палубе, ели бутерброды с беконом и пили шампанское. Это был чудесный день, противоядие от месяцев сумасшествия в Лондоне».

Фотография сделана Тони Брэмуэллом во время поездки в Санта-Каролину. На снимке: Пол Маккартни справа, Линда вторая слева. Сверху слева Рон Касс. Под Роном Майк Николс смотрит в камеру. Кинопродюсер Билли Грэхэм держит кинокамеру. Крайний слева, предположительно, Айвен Вон.

На заднем плане Айвен Вон.

Фото Тони Брэмуэлла.

Робин Фланс (поклонница): «Это был тяжелый день. В 7:30 мы сели в автобус. Наконец, в 9:00, оказавшись в волшебном отеле «Беверли-Хиллз», мы позвонили Полу. Он полчаса разговаривал с нами, сообщил нам номер своего бунгало, а затем сказал, что нас ждут около шести часов вечера, что означало целый день нервного ожидания!

К пяти часам стало очевидно, что вестибюль не место для нас, поэтому мы вышли на лужайку, чтобы терпеливо его дождаться.

Когда на часах было шесть часов, а Пол так и не появился, мы начали сомневаться его обещанию.

Но в двенадцать минут восьмого судьба нам благоволила, и, к счастью, мы были ещё живы, чтобы быть вознагражденными его присутствием. Когда мы поднимались по ступеням бунгало, отчетливо слышалось эхо дрожания наших коленок. Мы смело подошли к соседу Пола по комнате Тони, который был достаточно мил, чтобы привлечь к нам внимание Пола.

Когда Пол вышел из своего бунгало и предложил нам быть как у себя дома и присесть, наши дрожащие колени успокоились. Когда он оказался рядом с нами, это показалось сном. Мы сели рядом с ним, и надеясь не быть навязчивыми, вежливо спросили Пола, можем ли мы сделать несколько снимков. Очевидно, что он был привычен к этому».

Робин Фланс (поклонница): «После каждой вспышки фотоаппарата мы боялись открывать свои глаза; вдруг мы проснёмся и обнаружим, что наша мечта исчезла».

Робин Фланс (поклонница): «Мы задавали Полу вопросы. Он рассказал нам, почему фильм “Волшебное таинственное путешествие” получил плохие отзывы в Англии. Кажется, они там очень консервативны. А мы нет?!?! Но мы всегда думали… Ладно, неважно, что мы думаем. Важно то, что он думает. Мы говорили о том, как жестоки некоторые люди, давая поклонниками ложную информацию, чтобы выставить себя напоказ. Что нас поразило, так это то, что он был таким реальным (может быть, потому, что он такой и есть!?) и таким простым. Всякий раз, когда в разговоре возникала пауза, Пол пел для нас, что сразу нас успокаивало. Пола также попросили прокомментировать фильм “Как я выиграл войну”. Он сказал нам, что люди играют в это больше, чем на самом деле, а затем объяснил некоторые непонятные сюжеты фильма. Одна из девушек, Вики, подарила Полу бусы в знак своей любви к нему. Будучи оригинальным во всех отношениях, он надел их на свои туфли – пытаясь начать новую моду, да, Пол?

Кульминация нашего визита наступила тогда, когда Лесли вручила Полу свой подарок – слоновую фасоль. Вы спрашиваете меня, что это такое? Шутите?! На самом деле, мы вскоре узнали, что это такое, когда крошечный боб выпал из дрожащих рук Лесли и распался на части, ударившись о землю. Лесли начала подбирать слонов – то есть слонов из слоновой кости – а точнее двенадцать крошечных слоников. Пока все это происходило, Пол почувствовал, что должен что-то предпринять, поэтому он начал напевать: “Давай, Лесли! Быстрее Лес!” и всё такое. Лесли начала лихорадочно их собирать, а Пол протягивал руку к слоникам».

Робин Фланс (поклонница): «Времени у нас было мало, поэтому мы решили, что нужно запомнить его лицо. Мы не можем забыть момент, которого ждали пять долгих лет. Он гораздо красивее в жизни, чем на фотографиях, но фотографии, которые мы сделали, запечатлели большую часть его красоты. Его глаза, его самая выдающаяся черта, орехового цвета. Они большие и по одному только взгляду на них можно понять, что он чувствует. Его нос и рот идеальной формы, но всё ещё есть небольшой шрам от аварии с мотоциклом.

Мы чувствовали, что отняли у Пола достаточно драгоценного времени, и сказали ему об этом. Затем случился лучший момент из тех сорока минут, что он провёл с нами. Все четверо получили поцелуи, но по какой-то чудесной причине мы двое получили особенные – в губы. Мы были в экстазе от своего счастья. Мы поблагодарили его за то, что он провёл с нами так много времени, а потом все встали и попрощались».

Тони Брэмуэлл (глава «Эппл Филмс»): «Вечером того же дня мы выписались из отеля, чтобы вернуться в Лондон».

Кен Мэнсфилд (руководитель “Эппл Корпс” в США): «Я отвёз Пола и Линду в международный аэропорт Лос-Анджелеса. Они летели в Нью-Йорк вместе, а потом он летел дальше в Лондон».

Тони Брэмуэлл (глава «Эппл Филмс»): «Всю дорогу до аэропорта Пол и Линда были неразлучны, как сиамские близнецы, держались за руки и смотрели друг другу в глаза».

С Кеном Мэнсфилдом.

Кен Мэнсфилд (руководитель “Эппл Корпс” в США): «После того как мы прошли регистрацию Пол заявил, что он голоден. В маленьком киоске над эскалаторами аэропорта мы взяли пару хот-догов и сразу же их съели. Появление Пола Маккартни, где бы он ни появлялся, всегда вызывало хаос, но в тот день на него никто не обратил внимания. Мы направились к залу ожидания, но всех останавливали служащие аэропорта, которые сообщали, что есть угроза того, что самолет заминирован. Нам сказали, что мы можем пройти в специальную комнату, чтобы Пол был огражден от толпы во время затянувшегося ожидания».

Тони Брэмуэлл (глава «Эппл Филмс»): «В вип-зале Пол с Линдой сидели отдельно от нас в центральном проходе, где сидения стояли рядами спинка к спинке. Внезапно двери распахнулись, как в фильмах, когда шериф и его люди входят в большой кабак с плохой репутацией.

– ФБР! – рявкнул один из них, показывая значок. – Нас предупредили, что на вашем рейсе бомба. Вы знаете какого-нибудь белого мужчину, который держит на вас зло?

Пол выглядел удивлённым. Это было за годы до того, как на звёзд стали совершать покушения и им понадобились телохранители. Он ответил: “Нет, никто”.

– Вы не возражаете, если мы осмотрим ваш багаж? – спросили они.

Краем глаза я заметил, как Линда очень быстро, но аккуратно ударила пяткой назад. Её квадратная косметичка, которую она поставила на пол под сиденьем, скользнула к ряду пустых сидений и, к счастью, остановилась точно под одним из них. Как ни в чём не бывало она поднялась с места. “Ну, ребята, я думаю, пора прощаться, – сказала Линда. – Мне лучше пойти проверить свой рейс”.

– Каким рейсом вы летите? – спросил один из агентов.

– Нью-Йорк, – ответила Линда. Я не лечу с группой мистера Маккартни.

Она улыбнулась всем нам и неторопливо прошла к выходу из вип-зала, как будто никуда не торопилась, и как будто в её косметичке не было марихуаны столько, что хватило бы схватить кайф стаду слонов.

Мы все задавались вопросом, удалось ли Линде вернуться за своей косметичкой или она так и осталась там. Кто знает? Я никогда её об этом не спрашивал».

Кен Мэнсфилд (руководитель “Эппл Корпс” в США): «Наше ожидание затянулось и заняло около двух часов. Позднее я узнал, что угроза минирования была вымышленной. На самом деле они искали наркотики в багаже Пола!

Служащие аэропорта не нашли бомбу (или наркотики), и нас пригласили на посадку. За время затянувшегося ожидания мы с Полом заговорили об Англии, и я рассказал ему, с каким нетерпением я ждал своей первой поездки в Лондон, когда ещё не был официально назначен на должность управляющего “Эппл” в США. Перед посадкой Пол снял со своей шеи медальон, который носил всё это время, и отдал его мне (ранее я выразил своё восхищение этим медальоном. “В следующий раз, когда мы увидимся, надень его”, – сказал он. Сделав шаг, он остановился, повернулся ко мне, и добавил: “В Лондоне!”.

Как потом мне сказал Рон Касс, то, что я оказался в “Эппл” была заслуга, главным образом, Пола Маккартни. Он принял это решение, когда покидал Лос-Анджелес».

Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «В этот день Джордж продюсирует запись песни “Море скисшего молока” (Sour Milk Sea) с Джеки Ломаксом, старым другом из Ливерпуля, подписавшего контракт с “Эппл”».

Марк Льюисон (автор книги «Сессии записи Битлз»): «Студия 3 “И-Эм-Ай”, Эбби-Роуд. Продюсер: Джордж Харрисон.

Джеки Ломакс был первым артистом, подписавшим контракт с лейблом “Эппл”. До появления компании “Эппл” Ломакс и его группа находились под управлением “НЕМС”, а его предыдущая группа “Андертейкерс” в начале 1960-х играла в тех же гамбургских клубах, что и “Битлз”. В начале 1968 года он подписал контракт с “Эппл” в качестве сольного исполнителя.

Харрисон написал песню “Море скисшего молока” (Sour Milk Sea) в Индии, и она была одной из первых песен претендентов на включение в “Белый альбом”. Неизданная демонстрационная версия была записана в доме Харрисона в Эшере, с вокалом и акустической гитарой Харрисона, Полом Маккартни на бас-гитаре и Ринго Старром на бубне.

Харрисон продюсировал запись и играл на акустической гитаре, Старр на барабанах, Эрик Клэптон на гитаре и Ники Хопкинс на фортепиано. 26 июня Маккартни добавит партию баса».

Алан Клейсон (автор книги «Великая четверка»): «Эту нервную рок-песню, спродюсированную Джорджем Харрисоном и записанную в стиле джема, спел Джеки Ломакс, вернувшийся из Штатов после того, как там распалась его группа “Альянс”. Скорее знакомый, чем приятель, он умолял Джорджа через Тэрри Дорана о контракте с “Эппл”, когда “Битлз” со­бирались отправиться в Индию. Посмотрев и послушав его, Джордж решил, что, возможно, Джеки стоит того, чтобы потратить на него время. Худой, с продолговатым лицом и резко очерченным носом, что совсем не портило его, он обладал потенциалом рок-звезды, главным образом благодаря своей гибкой, несколько натужной вокаль­ной манере, которая была в то время в большой мо­де. К тому же Ломакс немного сочинял, хотя всё то, что он сыграл Джорджу, явно не было коммерческой музыкой. Согласившись с ним, что для первой сто­роны сингла ему больше подойдет быстрая вещь, а не баллада, Джордж вернулся из Индии в Британию с песней “Море скисшего молока”. Источником вдохновения для её текста стала картинка в религиозном учебнике, которую он интерпретировал следующим образом: “Если ты в дерьме, нечего стонать по этому поводу, сделай что-нибудь, чтобы из этого дерьма выбраться”. Выра­женная в песне в более деликатной форме, эта идея была проникнута тем же чувством, что и сомнитель­ная сентенция Махариши относительно того, что “люди живут в бедности из-за лени и недостатка ин­теллекта”».

Джошуа М. Грин (автор книги «Здесь восходит солнце»): «Чтобы поведать миру о пользе медитации, Джордж использовал афоризмы из санскритского текста “Вивасвара Тантра” в песне “Море скисшего молока”. “Жизнь достала тебя? Ты не можешь по­лучить того, к чему стремишься? Попробуй достичь просветления”».

Джордж: «Я написал песню “Море скисшего молока” в Индии, в Ришикеше. На самом деле, сам я так никогда и не записал эту песню. Это сделал Джеки Ломакс. Как бы то ни было, песня основана на тантре Вивасары из тантрического искусства. “То, что здесь, в другом месте, то, что не здесь, нигде”. Это образ, и он называется “Море скисшего молока”, или “Калладади самадра” на санскрите. Я использовал эту песню как идею, что если вы в дерьме, то не надо стенать по этому поводу, сделайте что-нибудь с этим».

Алан Клейсон (автор книги «Великая четверка»): «Едва ли какую-либо из записей Ломакса на “Эппл” можно назвать выдающейся, но следуя примеру Джорджа, опекавшего Мэри Хопкин, Эрик Клэптон подарил ему свою гитару “Гибсон Эс-Джи”».

Том Хартмен (лидер группы «Аэровонз»): «Спустя несколько дней, после невероятной удачи встретить Пола Маккартни в лондонском клубе “Спикизи”, в “И-Эм-Ай” спросили, не хотим ли мы посмотреть, где будем записываться, и мы, конечно же, были в восторге. Студии “Эбби-Роуд” тогда были просто студиями “И-Эм-Ай”, и вероятно только поклонники знали, что это было место, где записывались “Битлз”. Но мы, конечно же, это знали. Так что, в один прекрасный день мы все сели в такси и оказались у входа перед знаменитой дверью на Эбби-Роуд 3. Войдя внутрь, вы оказываетесь перед стойкой охранника. Мы записались на входе и сказали ему, что у нас обзорная экскурсия на “И-Эм-Ай” с Роем Фазерстоуном.

Затем вышел один из старших техников студии, поздоровался, и мы последовали за ним по главному коридору в одну из свободных студий. Не успели мы пройти несколько шагов, как нас остановил появившемся из ниоткуда высокий крупный мужчина, что-то вежливо спросив нашего провожатого.

– О, я всего лишь показываю им студию, где они будут записываться в ближайшее время, – сказал мужчине наш провожатый.

– Тогда всё в порядке. Ну, если вы не против, я к вам присоединюсь, – произнёс он.

Являясь поклонниками “Битлз”, мы сразу же узнали Мэла Эванса – их дорожного менеджера. Он также снялся в нескольких смешных сценах в фильме “На помощь!”

– Ого, ты – Мэл! – сказал я.

Он улыбнулся: “Да, это я”.

– Классно. Мэл, можно тебя спросить о фильме “На помощь!”? – поинтересовался я.

– Конечно.

– Там на самом деле вода была ледяная? Ты не замёрз?

– Да, на самом деле. Просто много горячего кофе, – рассмеялся он.

Мэл, вынужденный быть на побегушках у самой знаменитой группы в мире, был очень рад, что его узнали, и у нас сразу же возникли непринуждённые отношения.

Мы следовали по коридору за Мэлом и нашим провожатым, в то время как они указывали нам на двери по обеим сторонам, называя то, мимо чего мы проходили: “складские помещения, комнаты сведения”, и так далее. Примерно посередине длинного коридора ступеньки вели вниз.

– Это вниз в столовую и студию два, – сказал Мэл.

Во второй студии были записаны почти все пластинки “Битлз”, поэтому было здорово увидеть это место. Мы знали её только по фотографиям в ежемесячном журнале для поклонников группы, и очень обрадовались увидев её.

Мы спустились по лестнице и оказались перед большими распашными дверями, ведущими в огромную студию. Сразу же, как только мы вошли, наш экскурсовод и Мэл стали показывать хозяйство: помещение для микрофонов, разделительные щиты (звукопоглощающие устройства) и всё такое. Но их голоса стали затихать в отдалении, поскольку мы застыли на месте, увидев в хорошо знакомый нам объект в задней части студии. Там стояла черная перламутровая ударная установка “Людвиг”, с цветной пластиной большого барабана с надписью “Любовь”. Это была ударная установка Ринго, которую можно увидеть в фильме “Волшебное таинственное путешествие”.

– Вот это да! Это же ударная установка Ринго! – воскликнул Майк.

Мэл утвердительно кивнул, продолжая рассказывать о студии, указывая на разные предметы, в то время как мы всё дальше и дальше продвигались вглубь огромного помещения. Когда мы прошли примерно три четверти пути, то оказались около длинной лестницы, ведущей в аппаратную комнату. На мгновение мы остановились около неё, чтобы послушать Мэла. Помню, как я спросил его: “ Битлы не против, когда такие группы, как ‘Би-Джиз’ копируют их звучание и стиль?”. Мэл слегка улыбнулся, и ответил: “Нет, если они делают это хорошо”. Мы ещё немного побеседовали, пока наш экскурсовод продолжал показывать студию и отвечать на наши вопросы.

Вдруг Боб, наш ритм-гитарист, шепнул мне на ухо: “Эй, посмотри туда. Это, похоже, Харрисон”. Я повернулся к Бобу, и он незаметным жестом кивнул вверх. Я перевел взгляд. Действительно, на верхней ступеньке стояла фигура, напоминавшая Джорджа. Он смотрел на нас через стекло аппаратной. Я попытался его рассмотреть, но в аппаратной было темно и различить что-либо было трудно. Мэл продолжал свой рассказ, когда я повернулся к нему и спросил: “Я прошу прощения, Мэл. Это… там Джордж?”.

Мэл взглянул наверх, потом опять на меня, и утвердительно кивнул. Мы все затаили дыхание, и я спросил: “Как ты думаешь, он может к нам спуститься?” К сожалению, мы не услышали то, чего так хотели.

– Ну, скорее всего, нет. Он очень занят сведением своего проекта.

После этого Мэл снова заговорил о студии, но я был в смятении. Я посмотрел на Боба, потом снова поднял глаза на аппаратную. Фигура по-прежнему стояла там, глядя вниз. Внезапно я решил: “Какого черта”. Широким жестом я указал в сторону фигуры и приглашающее движение: “Давай, спускайся!”. Фигура развернулась и скрылась из виду.

Боб накинулся на меня: “Ты зачем это сделал?” Остальные ничего не заметили, так как общались с Мэлом и нашим экскурсоводом. Затем раздался какой-то новый звук. Это лязгнула дверь. Мы посмотрели наверх и там на верхней ступеньке в проёме открытой двери стоял Джордж Харрисон. Мы все уставились вверх и в помещении наступила тишина.

– Вы из какого-то журнала? – поинтересовался Джордж.

Мы были в лучших нарядах Карнаби-Стрит, а моя мама держала в руках довольно большой фотоаппарат, так что такой вопрос был вполне обоснован.

– Нет, мы группа. Мы будем здесь записываться, а Мэл проводит нам экскурсию! – прокричал я.

– А, понятно, – довольно безразлично сказал Джордж.

Широкими шагами он направился к нам. Еле слышно Боб прошептал мне на ухо: “Он спускается, он спускается вниз!” Мы стояли, замерев, пока Джордж подходил всё ближе и ближе. В конце концов он подошёл прямо ко мне и протянул руку.

– Привет, я Джордж.

– Привет, я… Том.

Мы рассмеялись и все пожали ему руку.

– Джордж, мог бы ты ответить всего на пару вопросов о гитаре? – спросил я, как ребёнок рождественским утром.

– Конечно, разумеется.

– Джордж, ты не возражаешь, если…, – произнесла моя мама, чуть-чуть приподняв вверх фотокамеру.

– Да, всё в порядке.

– Джордж, ты помнишь, как у вас получился такой гитарный звук в песне “Человек из ниоткуда” (Nowhere Man), – спросил я.

– Да, два “Фендера”, я помню.

– “Стратокастеры”? С рычажным переключателем, установленным в позицию промежуточного положения?

– Ну да. Мы с Джоном играли вместе, и они её немного сжали. Снизили на сотню в будке (прим. – в аппаратной).

– Мы как-то встретились с Полом, и он сказал, что это был “Гретч”, – уточнил я.

– Нет, два “Фендера”. Так откуда вы?

Мы сказали ему, что мы из Сент-Луиса, и что мы видели “Битлз”, когда они выступали там в 1966 году. Помнит ли он?

– Смутно, ну да. Однажды я попытался выбраться в Сент-Луис, но оказался где-то в каком-то маленьком сельском городке, – рассмеялся Джордж. – Моя сестра живет недалеко от него.

Я продолжил: «Джордж, в песне “Ты должна войти в мою жизнь” (Got To Get You Into My Life) твоя гитара, кажется, звучит очень продолжительно. Ты помнишь, что вы сделали, чтобы достичь такого эффекта? И была ли там медная группа?

– О, да, много духовых. Знаете, это забавно, потому что нас постоянно спрашивают, как мы добиваемся того-то или того-то, а мы многое заимствуем у других, как другие у нас, – сказал он и рассмеялся. – Ребята, а вы знаете Эрика Клэптона?

– Да, он классный! – ответили Майк и Нолан.

– А вы знаете, что он упражняется по двенадцать часов в день, и поэтому от такой хороший гитарист, – рассмеялся он.

– Да, но ты тоже неплох, – сказал я и рассмеялся. – В самом начале песни “Становится лучше” (Getting Better) – это только гитара, или гитара и электропиано?

Чтобы ответить, Джордж отступил назад и изобразил игру на гитаре: “Ты имеешь в виду, ‘Становится всё лучше и лучше’”, – пропел он.

Мы засмеялись.

– Нет, только гитара. Электропиано появилось немного позднее».

Боб “Ферд” Фрэнк (бас-гитарист группы «Аэровонз»): «Харрисон толком не ответил ни на один из наших вопросов. Дома мы покупали альбомы, пытались определить, какую гитару и какие настройки он использовал, а он отвечал что-то типа: “Не знаю, просто взял одну из гитар и сыграл”».

Том Хартмен (лидер группы «Аэровонз»): «

Вдруг он показал на круглый значок с надписью: “Всё, что вам нужно – это чай”, который я носил на своей куртке.

– Всё, что вам нужно – это чай, да? Я запомню.

Все рассмеялись. Он был свободнее и легче в общении, чем я ожидал. Такой популярный, но с таким замечательным чувством юмора. Я спросил: “Джордж, Пол действительно играет ведущий ритм в песне «Билет на поездку» (Ticket to Ride)?».

– Ну да, это был «Эпифон» (прим. – гитара фирмы «Epiphone»), я полагаю. (Он был, конечно же, прав).

– Но что вы делаете, когда не играете ведущую партию [гитары]?

– О, там всегда есть что-то делать, – засмеялся он, и по какой-то причине, Мэл тоже рассмеялся.

И вот пошли вопросы к Джорджу, многие из которых я точно не помню, что задавалось, и какие были ответы. Но он всегда оставался приятным в общении и совершенно невозмутимым. В целом он провел с нами что-то около двадцати минут. Наконец, он произнес: «Ну, будет лучше, если я вернусь к работе». В то же время, мы начали его благодарить. И снова он пожал всем руки, и даже улыбнулся маме, и сказал ей до свидания. Он развернулся, быстро вернулся по лестнице, и звук лязганья студийной двери еще раз раздался эхом в помещении.

Я посмотрел на Мэла. Мэл оглянулся с таким видом, словно говорил: «Обана. Для вас все получилось хорошо!». Действительно, так оно и было.

Когда мы вернулись в Штаты, мы были потрясены, когда обнаружили, что моя мама, которой было довольно сложно управляться с новой фотокамерой, выбрала неверную выдержку, и все фотоснимки получились бледными и едва различимыми. В конце концов, ей удалось найти фотолабораторию, которые выполняли восстановительные работы, и одну фотографию того дня удалось спасти. Это тот фотоснимок, который запечатлел момент, когда Джордж только подошел и начал отвечать на мои вопросы».

«Аэровонз»: Нолан, Том, Майк, Джордж и Боб.

Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «В этот день Джон и Йоко работают над стереосведением композиции “Революция 9” (Revolution 9)».

23 июня 1968 г.

Фото Тони Брэмуэлла.

Кен Мэнсфилд (руководитель “Эппл Корпс” в США): «На следующий день я слонялся возле бунгало, а Пол сочинял новые песни и дорабатывал старые. Рон Касс убедил Пола взять с собой магнитофон, чтобы он мог записывать песни, и потом просто забывать о них. Так как я слонялся без дела, Пол привлёк меня к работе над песнями “Об-Ла-Ди, Об-Ла-Да” (Ob-La-Di, Ob-La-Da) и “Снова в СССР” (Back In The USSR).

Завершился тот день довольно необычно. Мы сделали перерыв, и Пол пошёл в ванную. В номере была такая планировка, что на одной стороне размещались холл и жилое помещение, а на другой стороне, отделенной залом, располагались спальни с общей ванной посередине. Дверь в прихожую была между холлом и жилым помещением. Пока Пола не было в комнате, в дверь постучали, я открыл, и впервые встретился с Линдой Истман. “Привет, чем могу помочь?” – спросил я. Отвечая, но не глядя на меня, она ответила вопросом: “Пол здесь?” Через моё плечо она увидела Пола, выходящего из дверей, что вела из спально-ванной части номера, после чего просто прошла мимо как какой-нибудь футболист-полузащитник команды “Нотр-Дам”. В дверном проеме она крепко сжала его в объятиях, впихнула внутрь и хлопнув закрыла за собой дверь. Это было последнее, что я видел в этот день, происходившее с ним или с ней.

Я выждал около часа, потому что у меня появилась замечательная идея для одной строчки в “Об-Ла-Ди, Об-Ла-Да”. Я был уверен, что он будет в восторге, когда её услышит. В конце концов я сдался и ушёл домой. Не знаю точно, что там произошло в ту ночь, но я точно знаю, что Линда была с нами всё то время, пока я не посадил их на самолет».

Тони Брэмуэлл (глава «Эппл Филмс»): «В бунгало Линда пустила по кругу матерчатую сумку в викторианском стиле, набитую травкой. В Лондоне эта сумка стала её фирменным знаком, легендарным “мешочком со специями”, о котором Ронни Плонк Лейн из группы “Фейсиз” написал в своей песне. К нам начали приходить самые разные люди, такие как Роджер Макгуинн из группы “Бёрдз”. Позвонили Бойс и Харт – авторы песен для группы “Монкиз”, и пригласили нас на одну из их печально известных вечеринок в тогах, голливудскую версию римской оргии. Пол попросил меня отклонить все приглашения, чтобы он мог провести время с Линдой. Тем не менее длинноногая старлетка по имени Пегги Липтон, которая познакомилась с Полом во время их последнего турне по Америке и всё ещё строила на него планы, звонила всю ночь.

Вечером вокруг отеля появилось ещё больше поклонниц. Возле главного входа, вестибюля и рядом с отелем собралась целая толпа, а Пол и Линда всё ещё занимались любовью. Наконец, чтобы поблагодарить их всех за то, что они пришли, Пол вышел и сел на ступеньках бунгало, играя на гитаре и напевая. Кажется, это была песня “Чёрный дрозд”. Линда держалась на заднем плане, не желая, чтобы её видели».

На снимке справа шеф-повар отеля “Большой Южный” Джонни Кэрролл.

Джонни Кэрролл (шеф-повар отеля “Большой Южный”): «Их пребывание в отеле было своего рода секретом. Некоторые из нас знали, что он придет, но мы не могли никому об этом говорить. С ними была свита, человек 15 или 16. Со многими из них не хотелось бы иметь дело. Утром они вставали как королевские особы с шампанским и тому подобным, но были довольно неопрятными. С другой стороны, Леннон вёл себя как настоящий джентльмен. Он не вёл себя как звезда. Я имею в виду, что он не злоупотреблял своей известностью. Он был очень хорошо сложен физически. Он болтал с нами, но нам было велено не усердствовать в общении с ним. Насколько я мог судить, на самом деле он был очень структурированным человеком. Ему нравился его распорядок дня.

Джон и Йоко были вегетарианцами. Это стало непростой задачей для меня. Тогда никто даже не слышал о вегетарианстве, не говоря уже о том, как готовить такие блюда. Во многом, вероятно, именно поэтому я так много с ним разговаривал. У него была целая история об индийском гуру. Он заходил на кухню и говорил: “Мне хотелось бы немного вареного риса с кукурузой или чего-там еще”.

Когда погода была хорошей, он оставался на острове и не приходил на ужин, и это было здорово. Но когда они оставались снаружи, нам приходилось приносить им послеобеденный чай. У них был вертолет, и они отправляли его в отель, чтобы забрать меня и ещё одного парня, чтобы мы привезли им чай. Я имею в виду, что у них была плита и тому подобное, но мы доставляли им пирожные и сэндвичи. Я никогда раньше не летал на вертолете и боялся летать. Мне эта часть не слишком понравилась. В общей сложности они провели у нас пять или шесть дней».

Пит Шоттон (друг детства Джона Леннона): «На следующее утро нас всех пятерых в два захода доставили на Дориниш, где Джон сразу же включил на полную катушку стереомагнитофон, купленный для него Ронаном О’Рахилли. В течение нескольких часов крутые склоны острова оглашались раскатами “Революции”. Как только песня заканчивалась, Джон нажимал кнопку перемотки и включал её заново, снова и снова. Под этот грохот он умудрялся общаться с Ронаном (правда, в самых общих фразах), о совместном творчестве с Йоко, о положении дел в “Эппл” и о финансах “Битлз”. Тем временем я продолжал снимать на плёнку эту историческую встречу.

Так как вечером Ронан и Джереми должны были быть в Англии, они вскоре улетели на вертолёте в Дублин, а мы остались на острове слушать “Революцию”.

Потом вернулся пилот и доставил нас на второй маленький островок Джона, после чего доставил в аэропорт “Шеннон”.

Но в итоге наша ирландская эпопея прошла почти безрезультатно. Остальные Битлы по причинам, известным им самим, не горели идеей управления “Эппл” Ронаном О’Рахилли. Джереми Бэнкса, впрочем, назначат фотокоординатором компании. Даже моя дебютная попытка снять фильм оказалась неудачной, потому что когда я открыл кинокамеру, то обнаружил, что из-за страшной спешки нашего отлета из Англии я забыл вставить кассету с плёнкой! А Джон, со своей стороны, никогда больше не вспоминал о Доринише, который он вскоре подарит общине хиппи».

22 июня 1968 г.

Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «Компания “Эппл” заплатила полмиллиона фунтов стерлингов за новое здание своей штаб-квартиры на Сэвил-Роу, 3, бывшем доме леди Гамильтон».

Пол: «Я попросил Нила найти в Лондоне большое здание, и он нашёл его. Это было здание на Сэвил-Роу, 3, – лондонская резиденция леди Гамильтон, которую Нельсон для неё купил. Я подумал: “По крайней мере, это хорошее лондонское здание”. Это был великолепный особняк, внесённый в список памятников архитектуры, часть когда-то единообразной застройки, построенной между 1733 и 1735 годами и протянувшейся по всей восточной стороне Сэвил-Роу».

Офис “Эппл” официально переедет в это здание 15 июля 1968 года.

Алистер Тейлор (бывший персональный помощник Брайена Эпстайна, генеральный директор “Эппл”): «Первоначальная задача, которую мне поставили, заключалась в том, что они купят поместье, и мы все будем там жить. В середине будет большой купол, который будет офисом “Эппл”, от него будут идти четыре коридора к большим домам, один для Джона, один для Пола, один для Джорджа и один для Ринго. А вокруг поместья расположатся другие дома, вроде садовых куполов, и мы будем в них жить. Таким образом, все будут довольны. Что ж, на самом деле они даже не попытались купить поместье, потому что ситуация с участками была такая, что ближайшим местом, которое было доступно, был Норвич, и никто не мог представить, чтобы мы управляли звукозаписывающей компанией из Норвича, какими бы сумасшедшими мы ни были. Поэтому пришлось соглашаться на компромисс, и мы оказались в пятиэтажном доме № 3 на Сэвил-Роу».

Пол с главой «Эппл Рекордз» Роном Кассом.

Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «В этот день Пол принял участие в пикнике на свежем воздухе, организованном компанией “Эппл Рекордз” для своих сотрудников».

Кен Мэнсфилд (руководитель “Эппл Корпс” в США): «Там Пол Маккартни провёл время с сотрудниками по продажам на местах/специалистами по рекламе/специалистами по продвижению товара – фотографируясь с каждым из них, непринужденно болтая и разделяя свою известность в изысканно-простой манере, которая заставила этот трудолюбивый коллектив проникнуться к нему любовью».

Питер Браун (персональный помощник “Битлз”): «Пол был единственным из “Битлз”, кто считал необходимым общаться с толстозадыми воротилами, потому что знал цену хорошей репутации. Он мечтал о процветании своего “коммунизма на западный манер”, и если “Эппл Рекордз” будет процветать, то содействие дистрибьюторов из “Кэпитол” обеспечено. К изумлению Рона Касса, Пол провёл целый день в обществе бизнесменов, с удовольствием пожимая им руки и раздавая автографы для их детей».

Кен Мэнсфилд (руководитель “Эппл Корпс” в США): «После встречи мы вернулись в отель, вошли в холл отеля через парадный вход, и Пол остановился у стойки, чтобы взять корреспонденцию. В это время у стойки регистрации стоял юноша, прибывший в отель вместе со своей матерью. Он увидел Пола и понял, что стоит рядом с Битлом. Он был настолько ошеломлён, что повернувшись к Полу направил на него палец и запинаясь заговорил: “Вы… вы… вы… вы…”.

– Так и есть, – прервал его Пол. – Я Стиви Уандер!

– Точно! – согласился молодой человек. – Стиви Уандер!

Когда мы уходили, всё время, пока мы шли по садовой дорожке, ведущей к бунгало, находящемся в стороне от холла, мальчик стоял с открытым ртом, провожая нас взглядом.

Как ни странно, Пола удивляла такая реакция публики, когда мы выходили из лимузина, или заходили в какой-нибудь ресторан. Он искренне изумлялся такой реакции людей на его появление. Уже четыре года он жил в атмосфере всемирной известности, но так и не смог свыкнуться с этим. Он качал головой и говорил мне: “Я этого не понимаю”.

Кроме того, эта поездка была для Пола не совсем обычной, потому что он был один, без окружения и обычной шумихи. Он не привык путешествовать в относительной тайне. Этот перелёт в одиночку позволил ему взглянуть на всё это с другой стороны. Однажды вечером в отеле номера он рассказал о том, что “Битлз” на протяжении долгого времени были вынуждены проникать в здания, рестораны и отели через служебные входы, подвальные туннели, боковыми входами и так далее, поэтому во время этого визита в Соединенные Штаты ему нравится входить через парадные входы и спокойно смотреть на те прекрасные места, которые он посещает. Американские холлы отелей и тротуары были для него в новинку».

Джейн Хейворд (автор публикации “История Джона Леннона и его Битловского острова”): «22 июня 1968 года Джон Леннон совершил вылазку на остров Дориниш, воспользовавшись вертолётом. В этот раз он приехал с Йоко и новыми планами построить на острове ирландское убежище».

Пит Шоттон (друг детства Джона Леннона): «К этому времени теперь уже и сами “Битлз” поняли не только то, что в “Эппл Корпс” царит хаос, но и то, что им кровь из носу нужен хороший бизнес-менеджер, чтобы сделать компанию финансово жизнеспособным предприятием. Одним из наиболее вероятных кандидатов на это место был Ронан О’Рахилли – основатель пиратской радиостанции “Радио Кэролайн”, освободившей британский эфир от ига государственной “Би-Би-Си”, или, как её насмешливо называл Джон, “тётушка Биба”. Будучи проницательным и предприимчивым бизнесменом с безупречной репутацией, Ронан О’Рахилли, казалось, был для “Битлз” ангелом-хранителем.

Желая ближе познакомиться с Ронаном, Джон пригласил его провести с нами выходные где-нибудь “подальше от всего этого”. Поразмыслив над несколькими сравнительно удаленными от Британских островов маршрутами, Джон вдруг вспомнил о Доринише – крохотном необитаемом островке к северо-западу от Ирландии, который он некоторое время назад (прим. – 17 марта 1967 года) купил за двадцать тысяч фунтов стерлингов. Хотя сам Джон ещё не ступал ногой на те “земли” (прим. – Джон посещал остров 30 апреля 1967 года), он оставил там свой знак – цыганскую повозку, расписанную узорами на тему альбома “Сержант Пеппер” теми же художниками, которые “запсиходелизировали” его “Роллс-Ройс”. Организация транспортировки этой кибитки из сада Джона в “биржевом поясе” до бесплодных скал Дориниша выпала на долю Алистера Тэйлора. (прим. – повозка была переправлена на остров предположительно в мае 1968 года).

– Звучит, конечно, здорово, – сказал я, – но как мы туда попадем?

– Это уже забота Алистера, – ответил Джон. – Кибитку-то он туда перетащил, так ведь?

И вот несчастный битловский “мистер сделай-принеси” получил поручение в течение двадцати четырёх часов не только зафрахтовать для нас небольшой реактивный самолет до Дублина, но и нанять там вертолёт, который мог бы доставить нас на далекий остров Джона. Меня особенно радовала перспектива первого в жизни полета на вертолёте, и я решил взять с собой кинокамеру, дабы сохранить наше путешествие для потомков. Джон, в свою очередь, взял плёнку с записью песни “Революция”, которую он очень хотел проиграть Ронану.

Однако во время полёта в Дублин Джон вдруг сообразил, что от пленки мало толку, если её не на чем прослушать. А поскольку вертолет мог взять сразу только троих пассажиров, Ронан и его закадычный приятель Джереми Бэнкс любезно согласились поискать переносной магнитофон, пока мы втроем полетим на Дорниш».

Джейн Хейворд (автор публикации “История Джона Леннона и его Битловского острова”): «В Киле они пообедали в отеле “Аметист”, после чего посетили остров Дориниш».

Пит Шоттон (друг детства Джона Леннона): «Пилот нашего вертолета оказался настоящим профессиональным сорвиголовой, время от времени работавшим каскадером в телешоу, и он, судя по всему, решил устроить Джону и Йоко такой полёт, который они бы запомнили на всю жизнь. В его “развлечения” входили пикирования с головокружительной высоты и зависание в двух-трёх метрах над землей, которые при скорости триста километров в час казались несколькими сантиметрами. За время нашего бреющего полета над сельскими просторами Ирландии я снимал на плёнку все головокружительные трюки, а также реакцию моих знаменитых попутчиков.

Высадив нас на острове, дружелюбный пилот улетел за Ронаном и Джереми. Тем временем мы с Джоном и Йоко решили провести остаток дня, исследуя этот пустынный островок, возвышавшийся утёсом над заливом. Единственной достопримечательностью его ландшафта были развалины дома какого-то фермера и конечно же яркая кибитка Джона. Обойдя островок несколько раз вдоль и поперек, мы не смогли придумать себе иного занятия, кроме как усесться на камни и ждать возвращения вертолета.

По мере того, как небо постепенно темнело, а вокруг не было никаких признаков жизни, за исключением нескольких сотен чаек, мы начали слегка волноваться. Мало того, что у нас не было еды, у нас не было источников освещения мощнее обычной зажигалки, и это вызвало нешуточный вопрос: как пилот сможет найти нас в такую облачную и безлунную ночь, если он вообще не грохнулся где-нибудь по пути в Дублин. Вдобавок ко всему Большой Дориниш оказался чертовски ветренным островом, и поскольку мы не взяли с собой ничего теплее лёгких курточек, всех нас понемногу начало знобить. Единственным нашим спасением было найти пристанище в маленькой кибитке Джона.

Когда совсем стемнело и друг друга было уже не видно, мы решили улечься прямо на пол. Джон с Йоко свернулись клубочком в одном конце повозки, а я в другом, пытаясь хоть немного поспать.

После долгих размышлений над плачевной ситуацией, в которой мы оказались, на ум приходило одно: Джон Леннон, Битл-мультимиллионер, Йоко Оно и Пит Шоттон оказались брошенными в цыганской повозке, раскрашенной в психоделические цвета, стоящей посреди Атлантического океана, при этом, скорее всего, что ни одна душа в мире понятия не имеет, где мы находимся. Осознав поразительную несуразность ситуации, я рассмеялся. Это в свою очередь рассмешило Джона, хотя мы не обменялись ни единым словом. Мы начали хохотать всё громче и громче, как нередко бывало в безумные дни учебы в “Кворрибэнке”.

– Чего тут смешного? – спросила Йоко у Джона.

– Просто флюиды. Флюиды Пита, – ответил он. – А правда, что тебя рассмешило, Пит?

Когда я сказал, что меня рассмешило, Джон взорвался истеричным хохотом и не мог остановиться, пока Йоко не обрубила: “А я не вижу тут ничего смешного!” – раздраженно крикнула она и погрузила нас в молчание на оставшуюся часть долгого промозглого ночного бдения.

Казалось, прошли часы, прежде чем монотонный ритм морского прибоя нарушил далёкий шум вертолёта. Выскочив из кибитки, мы с облегчением заорали от радости, увидев яркий луч прожектора, ощупывающий чёрную поверхность океана, и принялись изо всех сил размахивать руками, пока вертолёт, наконец, не завис над островом.

– Где тебя носило, твою мать?! – спросил Джон у нашего спасителя. Вежливый, как всегда, пилот объяснил, что Ронан и Джереми застряли в Бэлликасле, пытаясь купить где-нибудь магнитофон, а так как была суббота, то все магазины были закрыты. В конце концов они нашли какого-то торговца, который был у себя дома, и щедро вознаградив убедили его открыть магазин электротоваров. Пилот тем временем предусмотрительно забронировал нам места в деревенском трактире семнадцатого века в ближайшем посёлке, куда и хотел теперь нас доставить.

Чтобы мы не пролетели мимо, хозяин трактира зажег все лампы, которые были в доме, причем часть из них выставили во двор.

Приветствовать нас вышли все работники трактира. Они с благоговением смотрели, как Джон Леннон и Йоко Оно выходят из вертолёта. По выражению лиц жителей этой захолустной деревеньки Майо можно было подумать, что перед ними приземлилась летающая тарелка, и из неё вышли марсиане.

Светясь от радости, хозяин трактира представился и заявил, что специально для Джона подготовил представление народных ирландских танцев. “Твою же мать, я хочу просто пойти спать, – простонал Джон, когда хозяин трактира отошёл в сторону. – А теперь, наверное, придется остаться».

Чарльз Малкроун: «Мне было тогда 18 лет. Я учился в школе-интернате при колледже Святого Джарлэта и был на каникулах. В тот день я услышал, что Джон Леннон со своей спутницей Йоко Оно остановился в Малрэнни в отеле “Большой южный”. Я был страстным поклонником “Битлз” и очень хотел с ним встретиться, поэтому уговорил мать остановиться в этом отеле.

Они [Джон и Йоко] сидели в главном холле, и я как бы случайно подошел к ним и попросил автограф. Они были очень вежливы, подписали автографы, и я ушёл. Я даже не стал пытаться начать с ними какой-нибудь разговор, потому что не хотел их беспокоить. Я был очень благодарен им за то, что они подписали автографы. Думаю, что они просто приезжали на выходные, и это был частный визит. Очень немногие знали об этом. Не было никакой рекламной шумихи и никаких поклонников, ждущих возле отеля».

Пит Шоттон (друг детства Джона Леннона): «Как только ирландские танцы, наконец, закончились, Джон с Йоко пошатываясь ушли в свою комнату, а я ненадолго задержался в баре с Джереми Бэнксом и Ронаном О’Рахилли».

Джейн Хейворд (автор публикации “История Джона Леннона и его Битловского острова”): «Я посетила Дориниш в 2005 году. Тогда об этом мало писали, и я предложила газете “Телеграф” сделать репортаж об острове Джона Леннона в Ирландии в ознаменование 25-й годовщины его смерти. Моё предложение было принято с энтузиазмом.

Я полетела в Нок, затем проехала шестьдесят миль на север вдоль побережья до Уэстпорт, миновала “усеянный морскими водорослями Луисбург и неприступную гору Крау-Патрик, скрытую туманом”. “Туристическая Ирландия” теперь рекламирует этот маршрут как часть Дикого Атлантического пути, и это прекрасное путешествие.

Уэстпорт оказался привлекательным городком, где солнечные лучи отражались от пурпурно-горчичных домов, разбегающихся от центральной башни с часами. Торговцы рыбой и шерстью смешались с бистро и художественными галереями, а плакат в витрине паба рекламировал на предстоящую неделю традиционные музыкальные выступления. “Туристическая Ирландия” любезно приглашала провести пару ночей в отеле “Большой Южный”, где останавливались Джон и Йоко (цыганская кибитка не годилась для жилья). По счастливому стечению обстоятельств отель был только что отремонтирован (теперь это отель “Малранни Парк”), и номер для пары рекламировался как люкс Джона Леннона (теперь его можно забронировать как номер Делюкс Джона Леннона). Конечно, это был не гранд-отель, но он был “грандиозным” по ирландским меркам: большое гостеприимное здание 19-го века с прекрасным видом на северный изгиб залива Клью. Комната, в которой спали Джон и Йоко, имела наклонный потолок и была оформлена в ретро-кофейно-кремовых тонах с несколькими фотографиями пары – ничего лишнего и очень уютная.

Какой поклонник “Битлз” не хотел бы иметь машину времени, которая перенесла бы его в прошлое, чтобы увидеть события тех трёх дней, проведённых в отеле? На вторую ночь в отеле звучала традиционная ирландская музыка и танцы. Йоко одолжила туфли на плоской подошве, чтобы присоединиться к танцующим. Джон включил предрелизную запись “Революции”, – манифест “Битлз” на протесты против войны во Вьетнаме, которые начались в том году.

В своё первое утро после завтрака я направилась к пирсу Росмони в Уэстпорте, чтобы встретиться с Томми Гиббонсом, который в детстве смотрел в небо, когда вертолёт Джона и Йоко пролетел над островом его семьи. Теперь он водит гостей в залив ловить скумбрию, а меня отвёз на остров Дориниш. Во время путешествия на лодке мы проплыли мимо нескольких небольших островков. Точнее, это затонувшие друмлины: холмы наносов, сформированные ледниковой деятельностью. Хотя колонии тюленей составляли самую большую популяцию в этом районе, не все острова были безлюдными. Томми указал на один, принадлежащий группе трансцендентальных медитаторов, и произнёс: “Интересно посмотреть, кто здесь появится”.

Через двадцать минут мы были на острове Дориниш, который имел причудливый, необычный вид. В статье я написала, что он напоминает “бархатистый курган изумрудного цвета в обрамлении пляжа из валунов; с каждой стороны в залив тянется каменный риф, один указывает на Инишгортский маяк, другой соединяется со вторым участком земли в форме перевернутого утюга”.

Когда мотор лодки стих, наступила полная тишина. Воздух был сладок, покой осязаем. Но на самом деле не чувствовалась изолированность от мира. Соседние острова были достаточно близко, и в бинокль можно было увидеть движение на любом из этих островов. Материк был далеко, чтобы его увидеть, но любой мог сесть в лодку и доплыть до поросший водорослями берег.

Интересно, что Йоко думала об этом? Без сомнения, для неё это была какая-то непрактичность. Но нравилась ли ей эта идея вообще в принципе? В тот вечер я встретилась в пабе с Дони Квирком, который в тот день ловил рыбу у Дориниша, когда остров посетили Джон и Йоко. Он наблюдал за парой и ему запомнился контраст языка их тел. Джон, скрестив ноги сидел на вершине острова рядом с руинами укрытия, построенного для лоцманов маяка, глядел на сверкающую водную гладь бухты и был совершенно умиротворён. Йоко, полностью одетая в чёрное и в самой короткой юбке, которую он когда-либо видел, чувствовала себя гораздо менее комфортно. Она стояла на берегу, и гнездящиеся крачки начали метать в неё помётом, из-за чего она начала в панике размахивать руками. Это воспоминание до сих пор вызывает у него смех.

Их вертолёт также совершил посадку на острове Ахилл. Это самый большой остров Ирландии с населением в две с половиной тысячи человек и историей привлечения на остров художников и разных творческих личностей. Грэм Грин часто бывал здесь и написал два романа. Американский художник Роберт Генри нашёл для себя вдохновение на его западном побережье.

Джон и Йоко с актёром фильма “Челюсти” Робертом Шоу прогулялись по острову и выпили в баре отеля “Аметист”. Шоу купил дом в городке Турмакеди на берегу залива, так что, без сомнения, хвалил этот район. На второй день своего пребывания я поехала на остров в Мейо – он соединен с материком разводным мостом – и сразу же влюбилась в его деревенский вид с побеленными домиками и вздымающимися морскими утесами. Частная собственность здесь вместе с островом для занятий медитацией, конечно, могла бы стать идеальным вариантом убежища – компаньон к “Мысу Кинтайр” Пола Маккартни.

Но Джон так и не обосновался на острове Дориниш и ничего там не построил. Вместо этого он дал разрешение на то, чтобы здесь поселилась коммуна хиппи. Их “первосвященником” был Сид Роул, громадный бородатый зачинщик празднования летнего солнцестояния в Стоунхендже. Он организовал палаточный лагерь примерно на двадцать человек, включая детей, в надежде создать “миролюбивое сообщество” без “машин, телевизоров, семей и какой-либо личной ахинеи”. План состоял в том, чтобы выращивать овощи и торговать крабами и омарами. Но без реального укрытия от атлантических штормов и из-за некоторого противодействия со стороны местных жителей, жизнь на острове была тяжёлой. Большинство жителей коммуны быстро отправились куда-то дальше, хотя небольшая горстка несгибаемых пережила зиму, прежде чем тоже сбежать из лагеря.

В 1971 году Джон переехал с Йоко в Нью-Йорк и жил там до 8 декабря 1980 года, когда был застрелен возле своего многоквартирного дома на Манхэттене. И всё же он считал Дориниш чем-то вроде несбыточной мечты. Когда Ян Веннер во время интервью для журнала “Роллинг Стоун” спросил его, как он видит их с Йоко жизнь в старости его, он ответил: “Надеюсь, что мы будем милой пожилой парой, живущей у побережья Ирландии или что-то в этом роде, просматривающей альбом с вырезками прошлого безумия”. За несколько месяцев до своей смерти он поручил адвокату пересмотреть просроченное разрешение на строительство на острове.

Хотя Йоко упоминала остров Дориниш, сказав: “Мы часто обсуждали идею построить там коттедж. Остров казался нам идеальным местом, чтобы сбежать от всего этого”, у неё самой не было каких-либо планов на этот остров».

Йоко Оно: «Это было место, где мы рассчитывали укрыться от всей этой шумихи и провести там некоторое время в спокойствии. Но так получилось, что этого не произошло. Мы часто обсуждали идею построить там дом. Там было так красиво, так спокойно и так уединенно, что казалось это было прекрасное место уединиться».

Джейн Хейворд (автор публикации “История Джона Леннона и его Битловского острова”): «После смерти Джона она его продала, отдав вырученные деньги ирландскому приюту, а какой-то фермер стал владельцем островом, чтобы пасти там овец.

Идея, что, если бы Джон Леннон остался жить, то переехал бы в Дориниш, довольна фантастична. Возможно, у него была романтическая идея обустройства там дома и воплощения её в жизнь. Но, безусловно, что он хотел сохранить остров, сохранить его красоту и спокойствие, как часть своей личности и истории жизни, что вполне заслуженно оставляет это место в истории “Битлз”».

Отель “Малранни Парк”.

21 июня 1968 г.

Дженни Бойд и юрист Дэвид Джейкобс (прим. – адвокат Брайена Эпстайна) во время одного из слушаний в магистратском суде Боу-стрит по делу о наркотиках, июнь 1968 года. Фото Чарльза Дэвиса.

Дэвид Джейкобс, Дженни Бойд и Питер Браун.

Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «В Лос-Анджелесе Пол выступил на конференции по продажам “Кэпитол Рекордз” и объявил, что в будущем все записи “Битлз” будут выпускаться на лейбле “Эппл”, хотя технически группа всё еще находилась на “И-Эм-Ай” и “Кэпитол”».

Тони Брэмуэлл (глава “Эппл Филмс”), Кен Мэнсфилд (руководитель “Эппл Корпс” в США) и Пол Маккартни на конференции “Кэпитол Рекордз”.

Пол Маккартни выступил на конференции по продажам, на которой присутствовали руководители “Кэпитол Рекордз”, где он объявил, что все пластинки “Битлз” будут выходить на лейбле “Эппл Рекордз”. Конференция проходила в отеле Хилтон Беверли Хиллз. Маккартни выступил с краткой речью перед показом рекламного фильма, снятого 11 июня.

Кен Мэнсфилд (руководитель “Эппл Корпс” в США): «Через свои музыкальные контакты я узнал об открытии вакансии в “Кэпитол Рекордз” в Лос-Анджелесе. Вооруженный дипломом по маркетингу и заимствованным костюмом, я прошёл собеседование и в январе 1965 года был принят на работу менеджером по продвижению на западном побережье компании. Я стал одним из самых молодых руководителей компании.

В 1967 году, когда “Битлз” решили создать свою собственную корпорацию, они обратились ко мне, чтобы я взял на себя управление звукозаписывающим подразделением, и с 1968 года назначили менеджером “Эппл Рекордз” в США.

Когда зарождалась компания “Эппл Рекордз”, то все, включая и другие крупные компании, первоначально заблуждались по поводу того, что она будет распространяться через “Кэпитол Рекордз”. На самом же деле у “Кэпитол” прав на распространение было не больше, чем у кого-либо ещё. В действительности за этот приз мы должны были конкурировать с другими крупными фирмами. Хотя у нас было одно небольшое преимущество. У “Битлз” был контракт с “Кэпитол”, и распространение пластинок “Эппл” через “Кэпитол Рекордз” было единственным способом, который “Битлз” собирались использовать для своей торговой марки. Этот факт наряду с довольно крепкими устоявшимися ранее отношениями, и общей головной компанией (“И-Эм-Ай”) давал нам небольшое преимущество.

В техническом плане “Битлз” не являлись артистами “Эппл”. Хотя они и выпускали свои пластинки под этой торговой маркой, регламентирующая документация, контракты, бухгалтерский учет и нумерация пластинок оставались за “Кэпитол”.

Когда было принято решение, что “Кэпитол” займется распространением “Эппл”, у нас сложилось благоприятное стечение обстоятельств, работавшее в нашу пользу. Мы собирались провести в Лос-Анджелесе наше ежегодное собрание, намеченное на третью неделю июня 1968 года. Каждый продавец, представитель на месте, районный и дивизионный директор филиала, а также все руководители рекламных отделов и руководители, занимающиеся продвижением товара на местах, должны были собраться вместе в одно время в одном месте. Кроме того, должны были присутствовать все старшие сотрудники и руководители из “Башни” (прим. – штаб-квартира “Кэпитол Рекордз”).

Разве не будет замечательно, если один из “Битлз” появится на этом собрании? В конце концов, это была довольно стандартная ситуация, когда после заключения крупного соглашения по распространению продукции новой торговой марки, один из её владельцев почти всегда объявлял об установлении новых деловых отношений. “Кого из ‘Битлз’ мы можем получить? Кто мог бы приехать в Голливуд?”, – звонил с вопросом Стэнли Гортиков. “Пол сказал, что он будет! Пол приедет в Голливуд”.

Мы “тайно” привезли Пола в город, и об этом никто не знал. Никто, кроме Гортикова – представителя самого высшего руководства, и меня, не знал, что мы будем заниматься распространением продукции “Эппл Рекордз”. Гортиков подготовил почву, объявив, что у нас будет особый гость, который на собрании сделает важное заявление. Не думаю, что кто-либо предполагал, что речь шла об “Эппл” и что заявление будет сделано одним из “Битлз”.

Всё шло своим чередом и наконец этот большой день настал. Это была пятница 21 июня. Все сотрудники, занимающиеся каким-либо импортом, были рассажены по местам. Свет в аудитории был погашен. Мы держали в тайне появление Пола. Когда он начал спускаться с дальнего конца аудитории, рабочий сцены начал медленно включать в помещении свет. В аудитории раздался долгий вздох изумления, когда до всех дошло, что в зале появился настоящий живой Битл. Продвигаясь к сцене, Пол, будучи в высшей степени дипломатом, начал приветственно махать рукой, улыбаться, обмениваться рукопожатиями и приветствиями.

Все, как будто по какому-то сигналу, начали приветствовать его, аплодировать, вставать с мест и с радостью выкрикивать возгласы одобрения. Между персоналом “Кэпитол Рекордз” и Полом Маккартни возникло чувство взаимной симпатии. Я подчёркиваю, взаимной, потому что эта радость была в равной степени. Это был тот случай, когда тот, кто записывает пластинки, встретился с теми, кто их продаёт. Пол был участником группы, которая дала этим мужчинам и женщинам престиж, славу и финансовый достаток. С другой стороны, перед ним были они, мужчины и женщины, которые донесли всё это до каждого дома в Америке.

“Кэпитол Рекордз” сделала для “Битлз” большую работу. Нет сомнений в том, что выйти на рынок Америки было для них наиболее важным делом. Завоевать рынок Соединенных Штатов было не простым делом в то время, и многие известные европейские артисты до них потерпели неудачу на американской земле молочных рек и кисельных берегов. Собственно, в связи с тем, что “Кэпитол Рекордз” была компанией “И-Эм-Ай” и имела право принять или отклонить любого зарубежного артиста, предлагаемого “И-Эм-Ай” для рынка Соединенных Штатов, мы, на самом деле, не сразу обратили внимание на “Битлз”! Тем не менее, Пол был благодарен за ту работу, которая здесь была проделана. Что же касается сотрудников “Кэпитол”, то в связи с системой “план продаж/выплата комиссионных”, действовавшей в то время, каждый находящийся в этой аудитории стал относительно богатым, пока систему не пересмотрели в сторону уменьшения, принимая во внимание невероятный объем продаж “Битлз”. По сути, это “Битлз” купили им новые автомобили, оплатили кредиты и ипотеки, вложили деньги в сберегательные фонды на высшее образование для их детей.

Когда аудитория успокоилась, Пол сделал объявление об “Эппл” и аудитория сошла с ума!».

Тони Брэмуэлл (глава «Эппл Филмс»): «Пол выступил с короткой речью, объявив, что “И-Эм-Ай/Кэпитол” будет распространять продукцию “Эппл Рекордз”, и отныне “Битлз” будут выходить только на лейбле “Эппл”. Это был сигнал для меня, чтобы начать демонстрацию фильма».

beatlesbible.com: «20 июня Маккартни отвез готовый фильм про “Эппл” в Лос-Анджелес. Его показали всего три раза: сначала 21 июня руководителям “Кэпитол”, затем в тот же день на собрании отделов продаж в отеле “Сенчери Плаза” в Лос-Анджелесе. В последний раз это было в Англии 26 августа, когда Дерек Тейлор показал его на конференции по продажам “И-Эм-Ай”».

С Альбертом Эли Кури – вице-президентом “Кэпитол Рекордз”.

Тони Брэмуэлл (глава «Эппл Филмс»): «Во время показа Пол общался со старыми знакомыми и фотографировался с высшим руководством “Кэпитол” в лице Алана Ливингстона, Стэнли Гортикова и Кена Фрица. Это был шедевр в области рекламных кампаний».

Питер Браун (персональный помощник “Битлз”): «Персональной гордостью Пола был отдел звукозаписи. Пол настоял на том, чтобы компания сама занималась звукозаписью. Рон Касс заключил с “И-Эм-Ай” договор о сбыте их продукции в Великобритании. В “И-Эм-Ай” не были особенно счастливы, когда узнали, что “Битлз” будут записываться сами. До этого они выходили на лейбле “Парлофон”. Для “И-Эм-Ай” потерять “Битлз” было значительной потерей, поэтому они настаивали на изменении условий договора без развода. Чтобы надавить на них, Рон Касс пригрозил, что они подпишут американский контракт не с “Кэпитол”, который принадлежал “И-Эм-Ай”, а с какой-нибудь другой фирмой. В итоге чиновники “И-Эм-Ай” сдались, и подписали контракт, который обязывал их распространять пластинки “Эппл” по всему миру. Следующей задачей Касса было выкупить издательские права на песни Харрисона в Америке, которые незадачливый Тери Доран когда-то продал Тери Мельхиору».

Тони Бэрроу (пресс-агент группы): «Самой успешной компанией в “Эппл Корпс” стала “Эппл Рекордз” под управлением американца Рона Касса – бывшим руководителем “Либерти Рекордз”, и Питера Эшера – братом Джейн, нанятым в качестве главы направления “Артисты и Репертуар”».

Роберт Шонфилд (автор книги «Сердцевина яблока»): «Среди персонала “Эппл” не все были бесполезны. Встречались и очень способные люди, например Питер Эшер, который заведовал репертуарным отделом. Питер очень много работал, держался скромно, не в пример многим другим, и не сорил битловскими деньгами».

Питер Эшер (менеджер по работе с артистами “Эппл”, брат Джейн Эшер): «На самом деле всем заправляли сами “Битлз”. В “Эппл Рекордз” главой был Рон Касс. Структурно я подчинялся ему, но на самом деле всем было известно, что заправляли всем “Битлз”. Последнее слово было только за ними».

С перуанской поп-певицей Робертой.

Питер Браун (персональный помощник “Битлз”): «Когда Пол вместе с Роном Кассом уехал в Лос-Анджелес на собрание руководства фирмы грамзаписи, Линда, са­ма оплатив билет, тоже вылетела туда, чтобы встретиться с Полом. Она поехала туда, чтобы разыграть са­мую сильную карту из своей женской колоды».

Линда: «В туристическом агентстве прямо на углу Мэдисон возле моего дома я заказала билет. Заплатил он. Это не было: “Оплати мне билет, и я приеду”.

Я села в самолет, направляющийся в Лос-Анджелес. На соседних местах сидели две парикмахерши и ещё одна девушка, мы разговорились, у них была травка, и мы все курили. Сейчас так никто бы не стал делать! Пол только и сказал: “Я здесь, приезжай”, и я приехала».

Бэрри Майлз (автор книги «Через много лет»): «В Лос-Анджелес с Полом приехал его школьный друг Айвен Вон, который познакомил его с Джоном Ленноном и который вроде как собирался открыть школу “Эппл”. Когда приехала Линда, Айвен был единственным, кто был дома. Он впустил её в бунгало. Когда Пол впервые приезжал в Лос-Анджелес, то встречался там с Вайноной Уильямс, старой подругой Дэвида Боуи и Джими Хендрикса, но с приездом Линды быстро от неё избавился».

Линда: «Итак, сначала я была в Беверли-Хиллз одна. Помню в воздухе прекрасный запах цветов апельсина или жасмина. Мы пробыли там пару дней, это было совсем не долго. Много времени я провела с Айвеном, потому что Пол много общался с прессой на собрании “Кэпитол”. Мы с Айвеном хорошо поладили. У нас было прекрасное взаимопонимание».

Тони Брэмуэлл (глава «Эппл Филмс»): «Испытывая облегчение от того, как хорошо всё прошло, мы были готовы вернуться в отель и снова окунуться в бассейн. Когда в сопровождении шлейфа девушек мы вошли в бунгало, чтобы переодеться, то были несколько удивлены, обнаружив там ожидавшую Пола Линду [Истман], сидящую с сияющим выражением лица и полностью отрешённой от мира. В руке у неё был косяк, а на лице блаженная улыбка».

Линда: «Тони Брэмуэлл был с какой-то стюардессой, и там постоянно были цыпочки, цыпочки, цыпочки».

Тони Брэмуэлл (глава «Эппл Филмс»): «Пол тут же отделился от окружавшего его цирка и отвел Линду в сторону. Посмотрев в их сторону, я вдруг увидел, что что-то произошло. На моих глазах они влюбились. Это было похоже на удар молнии. Чувство, которое бывает раз в жизни. Пол почти онемел, когда они с Линдой смотрели друг на друга».

Из интервью Гамбучини с Полом Маккартни:

Гамбучини: Когда вы поняли, что хотите жениться на Линде?

Пол: В 1968-м. Мы оба понимали, что это неразумно, что о нас будут много судачить. Линда немного колебалась, ведь она была замужем. Из-за своего неудачного замужества она была настроена очень пессимистично. Но мы полюбили друг друга и этого было достаточно, чтобы пожениться. Теперь мы рады, что поступили именно так.

Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «После мероприятия Пол посмотрел концерт Альберта Кинга в голливудском клубе “Виски-Гоу-Гоу”».

Тони Брэмуэлл (глава «Эппл Филмс»): «В клубе было жарко, темно и многолюдно. Пол с Линдой сидели в углу, а мы были как своего рода ограждение. По странному стечению обстоятельств, Эрик Бёрдон и Джорджи Фейм сидели в кабинке рядом с нами – факт, который не упустили ни Линда, ни Пол в состоянии повышенного внимания. Год назад Эрик и Джорджи также были в клубе “Бэг О’Нейлз” в тот вечер, когда они познакомились. И вот они здесь в этот вечер, когда влюбились друг в друга. Это был знак».

Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «Окончание записи композиций “Революция 1” (Revolution 1) и “Революция 9” (Revolution 9)».

Марк Льюисон (автор книги «Сессии записи Битлз»): «14:30-21:00, 22:00-3:30. Студия 2 “И-Эм-Ай”, Эбби-Роуд. Продюсер: Джордж Мартин; звукоинженер: Джефф Эмерик; помощник звукоинженера: Ричард Лаш.

Сессия началась с записи двух труб и четырёх тромбонов для композиции “Революция 1” (Revolution 1). Трубачами были Дерек Уоткинс и Фредди Клейтон, а тромбонистами – Дон Лэнг, Рекс Моррис, Джей Пауэр и Билл Пови. Медные инструменты заменили трек, ранее содержащий магнитные петли».

Дэйв Рыбачевски (автор книги «История музыки Битлз»): «Первым делом на повестке дня было наложение медных духовых, чего особенно хотел Джон. Он предполагал пригласить два тенор-саксофона, баритон-саксофон, две трубы и один тромбон, однако ему пришлось довольствоваться двумя трубами и четырьмя тромбонами. Сессионные музыканты играли по партитуре, заранее подготовленной Джорджем Мартином».

Марк Льюисон (автор книги «Сессии записи Битлз»): «После этого было сделано третье промежуточное сведение, в котором бо́льшая часть инструментов была объединена на одной дорожке, а вокал и медные духовые – на две отдельные дорожки.

Затем Джордж Харрисон записал на четвёртую дорожку партию соло-гитары с эффектом искажения».

Дэйв Рыбачевски (автор книги «История музыки Битлз»): «Партия соло-гитары в исполнении Джорджа включала характерный вступительный рифф, сыгранный на электрогитаре в триолях с эффектом искажения».

Джордж: «Если взять “Революцию”, то мне всё-таки кажется, что лучшая из её версий, это та, что мы записали на четырехдорожечный “Атрех” с использо­ванием акустических гитар и маракасов, на которых играл Ринго».

Марк Льюисон (автор книги «Сессии записи Битлз»): «Вечерняя сессия началась с записи последнего наложения на мастер-ленту композиции “Революция 9” (Revolution 9). Предположительно это было скандирование футбольных болельщиков “Блокируй этот удар” (Block that kick), которое скорее всего было взято из альбома звуковых эффектов “Электра Рекордз”, которого не было в мономиксе, подготовленном накануне вечером.

В конце сессии было сделано моно– и стереосведение композиции “Революция 1” (Revolution 1), а также два стереомикса “Революция 9” (Revolution 9).  Во время стереосведения композиции “Революция 1” была сделана ошибка во время монтажа, во время которой ближе к концу песни появился эффект “бам-бам-бам”, ставший результатом оплошности звукоинженера».

Кен Скотт (звукоинженер “И-Эм-Ай”): «С “Битлз” случались ошибки, и они становились неотъемлемыми элементами их записей. Каждые шесть месяцев мы записывали на пленку альбом, достигая нужного результата с помощью лезвия бритвы. В то время я сводил музыкантов с ума, потому что бесцеремонно принимал решения и делал это. Они видели, как я режу, и восклицали: “Что он делает?!” Конечно, можно было совершить ошибку, но ведь всегда можно было снова склеить заново. В одной из версий композиции “Революция” есть ставший классическим переход, дополнительный бит, который стал следствием случайности во время монтажа. Инженер смикшировал один бит слишком рано, но Джон это услышал, и ему это понравилось, поэтому его оставили. Сейчас такое было бы невозможно».

Морган Энос (журнал “Биллборд”, 2018): «Группа “Битлз” никогда не выпускала ничего более радикального, смелого и дальновидного, чем композиция “Революция 9”. Ничто в их предыдущих произведениях, будь то одержимый смертью монотонный гул композиции “Завтрашний день никогда не знает” (Tomorrow Never Knows), или апокалиптическая “День из жизни” (A Day In The Life), не могло подготовить поклонников “Битлз” к тому акустическому шторму, который они услышали ближе к концу “Белого альбома”.

Даже спустя 50 лет до сих пор нет единого мнения о том, является ли “Революция 9” шедевром авангарда или эгоистичным заблуждением. Сравнение с другими композициями “Битлз” может ввести в заблуждение, поскольку это произведение не похоже ни на что из того, что они выпускали до или после. Кажется, что оно стирает все признаки рок-группы в пользу кавалькады странных случайных звуков.

К настоящему времени история экспериментов “Битлз”, которыми они занимались на протяжении многих лет, многократно пересказана: ситары, динамики “Муг” и “Лесли”, ускоренные и замедленные гитарные треки, воспроизведённые задом наперед. Но “Революция 9” заставляет задуматься, насколько далеко они зашли в этих тенденциях, отказавшись от каких-либо традиционных критериев западной музыки и отважившись зайти на территорию Кейджа или Штокхаузена.

Использование библиотеки звуковых эффектов студии “И-Эм-Ай” не было чем-то новым для “Битлз”; в “Жёлтой подводной лодке” 1966 года они создали звуковой мир рокота волн и приказов капитана, а композиция “Доброе утро, доброе утро” (Good Morning Good Morning) 1967 года представляет собой мозаику из звуков скотного двора.

Джон Леннон работал с кодой в конце двадцатого дубля своей “Революции”, используя подготовленные им кассеты с такими названиями, как “Стихи викария”, “Хаос королевы” и “Испытание последней воли органа”. Основным элементом стала тестовая запись какого-то звукоинженера, произносящего: “Это девятая серия тестов ‘И-Эм-Ай’”. Эта случайная находка имела определенное значение для Джона. “Оказалось, что это дата моего дня рождения, моё счастливое число и всё такое”, – сказал он позже журналу “Роллинг Стоун”.

Леннон отредактировал эту запись, чтобы фраза “номер девять” повторялась снова и снова, прокручивая её вперед и назад в стереофоническом поле. Это была стартовая площадка для полноценной какофонии. Искажённые классические фрагменты из Бетховена, Сибелиуса и Шумана с хрипом оживают, чтобы тут же с трепетом угаснуть. За этим следуют ни с чем не связанные фразы Джона Леннона и Джорджа Харрисона. “Промышленное производство / Финансовый дисбаланс / Ватуси / Твист”, – бормочет Леннон. “Эльдорадо”, – вторит ему Харрисон. “Для корпоративных уродов нет никаких правил”, – перешёптываются они шесть раз подряд. Между тем, в композиции есть как кричалки американского футбола (“Держи линию / Блокируй удар!”), так и странно-потусторонняя фраза Йоко Оно, предлагающая раздеться.

В своё время было непросто всё это переварить, и этот нетривиальный трек приобрёл у критиков репутацию слишком длинного и нудного. “Справедливо подвергнутый критике”, – высказались Дэвид Марш и Джон Свенсон в “Роллинг Стоун” в 1979 году. “Самая непопулярная запись, когда-либо сделанная ‘Битлз’”, – заявил Марк Пэйтресс из “Моджо” в 2003 году. Пожалуй, наиболее язвительно высказался Алан Смит из “Нью Мюзикл Экспресс”, назвав “Революцию 9” “претенциозной, идиотской недоразвитостью”.

“Белый альбом” также печально известен как произведение, подтолкнувшее Чарльза Мэнсона к преступлению. Помимо “Спиральной горки” (Helter Skelter), “Революция 9” также несет на себе основную тяжесть этой ассоциации. Он услышал в выкриках Леннона “езжай!” (ride!) призыв “восстань!” (rise!), чтобы обосновать свои параноидальные видения расовой войны. Он подстрекал своих кровожадных последователей, отождествляя название с девятой главой Книги Откровения.

Но “Революцию 9” всё же стоит эксгумировать из культурного прошлого. Сейчас эта композиция воспринимается не тяжеловесной или негативной, а бессмысленно-причудливой.

Даже продюсер Джордж Мартин, который во время записи “Белого альбома” иногда чувствовал себя выключенным из кадра, был в восторге от их причудливого шумового эксперимента. “Мне нравится ‘Революция 9’. Когда ты сидишь перед двумя динамиками с закрытыми глазами, то на самом деле видишь, что происходит. Это не музыка, а звуковая картина”.

Но больше всего поражает тот факт, что эта “звуковая картина” появилась всего через пять лет после “Я хочу держать тебя за руку” (I Want To Hold Your Hand). Они нарушили устоявшийся порядок вещей в области поп-музыки альбомами “Револьвер” и “Сержант Пеппер”, но ни один из этих альбомов даже не приближался к такому уровню абстракции.

Эта композиции также пробудила страсти в сообществе их поклонников. Своими бесплотными стенаниями “Революция 9” вызвала в обществе непонимание, затянувшиеся споры и бесплодный поиск смысла. Запустите семпл “номер девять” задом-наперёд, и вы услышите что-то вроде “заведи меня, мертвец” (turn me on, dead man), что также способствовало разжиганию слуха “Пол мёртв”.

Если легенда Потрясающей четверки началась с кричащих девушек и полицейских заграждений, то этот звуковой коллаж отразился во всём мире. Если вы знаете кого-то, кто по-прежнему относится к “Битлз” как к улыбающимся косматикам, вколите ему дозу “Революции 9”».

Композиция “Революция 9” начинается с разговора между Джоржем Мартином и Алистером Тейлором:

Алистер Тейлор: Бутылка “Кларета” вам, если я правильно понял. Я забыл об этом, Джордж, я извиняюсь (…bottle of Claret for you if I’d realised. I’d forgotten all about it, George, I’m sorry).

Джордж Мартин: Ну, не забудь в следующий раз (Well, do next time).

Алистер Тейлор: Ты простишь меня? (Will you forgive me?).

Джордж Мартин: Ммм… да.

Алистер Тейлор: Наглая шалава (Cheeky bitch).

На треке также можно различить следующие фрагменты: фразу Джорджа Мартина “Джефф, зажги красный свет” (Geoff, put the red light on) с эффектом сильного эхо; хор в сопровождении скрипки, проигранной задом-наперёд; отрывки из оркестровой симфонии, отредактированные, и также проигранные в обратном направлении; повторяющийся музыкальный фрагмент из оркестровой партии композиции “День из жизни” (A Day In The Life); реверсированную партию меллотрона, исполненную Ленноном; отрывки из различных симфоний и опер; последний аккорд из Седьмой Симфонии Сибелиуса; мурлыкание Йоко Оно; шёпот Леннона и Харрисона “Нет никаких правил для этой компании чудиков” (There ain’t no rule for the company freaks).

.. bottle of claret for you if I’d realised. (Well, do next time.) I’d forgotten all about it, George, I’m sorry. Will you forgive me?  …бутылка “Кларета” вам, если я правильно понял. Я забыл об этом, Джордж, я извиняюсь. (Ну, не забудь в следующий раз) Я забыл об этом, Джордж, прости. Ты простишь меня?

Mm yes  Мм да

Cheeky bitch  Наглая шалава

Number 9, number 9, number 9, number 9  Номер девять, номер девять, номер девять, номер девять

Number 9, number 9, number 9, number 9  Номер девять, номер девять, номер девять, номер девять

Number 9, number 9, number 9, number 9  Номер девять, номер девять, номер девять, номер девять

Number 9, number 9, number  Номер девять, номер девять, номер девять

Then there’s this  И потом на этих

Welsh rabbit wearing some brown underpants  Гренках с сыром какие-то коричневые трусы

About the shortage of grain in Hertfordshire  Из-за нехватки зерна в Хартфордшире

Everyone of them knew that as time went by  Каждый из них знал, что со временем

They’d get a little bit older and a little bit slower but  Они немного постареют и станут немного медлительней

It’s all the same thing  Всё это одно и то же

In this case manufactured by someone who’s always umpteen  В данном случае созданное кем-то, кого всегда много

Your father’s giving it diddly-dee  Твоему отцу было на это наплевать

District was leaving, intended to die, Ottoman  Район исчезал, ему суждено было умереть, турок

Long gone through  Давно погиб от

I’ve got to say, irritably and  Я должен сказать, раздраженности и

Floors, hard enough to put on, per day’s MD in our district  Этажей, довольно сложно притворяться, один доктор в день в нашем районе

There was not really enough light to get down  На самом деле света было недостаточно, чтобы спуститься

And ultimately slumped down  И в конце концов я упал

Suddenly  Внезапно

They may stop the funding  Они могут прекратить финансирование

Place your bets  Спорь

The original  Необычно

Afraid she’ll die  Боюсь, она умрёт

Great colors for the season  Прекрасные цвета для этого времени

Number 9, number 9  Номер девять, номер девять

Who’s to know?  Кто знает?

Who wants to know?  Кто хочет знать?

Number 9, number 9, number 9, number 9  Номер девять, номер девять, номер девять, номер девять

Number 9, number 9, number 9, number 9  Номер девять, номер девять, номер девять, номер девять

(I sustained nothing worse than)  (Я не выдерживал ничего хуже, чем)

(Also, for example)  (Также, например)

(Whatever you’re doing)  (Что бы ты ни делал)

(A business deal falls through)  (Бизнес-сделки проваливаются)

I informed him on the third night, when fortune gives  Я проинформировал его на третью ночь, когда фортуна повернется

People ride, people ride  Люди едут, люди едут

Ride, ride, ride, ride, ride  Езжай, езжай, езжай, езжай

Number 9, number 9, number 9, number 9  Номер девять, номер девять, номер девять, номер девять

Ride! Ride! Ride! Ride! Ride!  Езжай! Езжай! Езжай! Езжай! Езжай!

9, number 9 9, номер 9  Девять, номер девять, девять, номер девять

I’ve missed all of that  Я всё пропустил

It makes me a few days late  Это значит, я опоздал на несколько дней

Compared with, like, wow!  Например, ну, нечто поразительное!

And weird stuff like that  И странные вещи вроде этого

Taking our sides sometimes  Случаются иногда

Floral bark  Цветочная кожица

Rouge doctors have brought this specimen  Красные доктора принесли этот образец

I have nobody’s short-cuts, aha  Я не знаю никаких легких способов

With the situation  Несмотря на ситуацию

They are standing still  Они остаются спокойными

The plan, the telegram  Этот план, эта телеграмма

Number 9, number  Номер девять, номер

A man without terrors from beard to false  Человек без страхов от бороды до ошибки

As the headmaster reported to my son  Школьный директор сообщил моему сыну

He really can try, as they do, to find function  Он действительно может постараться, как они это делают, и найти функцию

Tell what he was saying  Скажи, что он говорил

(and his voice was low and his hive high)  (а его голос был низким, а его окружение высокомерным)

And his eyes were low  А его глаза были опущены

Alright!  Ладно!

It was on fire and his glasses were the same  Это произошло в запале чувств, и на нём были те же самые очки

This thing knows if it was tinted  Было бы видно, если бы эта штука была покрашена

But you know it isn’t  Но, знаешь, она не была

To me it is  Для меня это

Number 9, number 9, number 9, number 9, number 9 Номер 9  Номер девять, номер девять, номер девять, номер девять, номер девять, номер девять

Number 9, number 9, number 9, number 9, number 9  Номер девять, номер девять, номер девять, номер девять, номер девять

Number 9  Номер девять

So the wife called me and we’d better go to see a surgeon to price it  Так вот, жена позвонила мне, и мы решили пойти к хирургу, чтобы узнать цену

Yellow underclothes  Жёлтое нижнее белье

So, any road, we went to see the dentist instead  Итак, в итоге вместо этого мы отправились к дантисту

Who gave her a pair of teeth which wasn’t any good at all  Который сделал ей пару зубов, которые были ужасны

So I said I’d marry, join the fucking navy and went to sea  И я сказал, что женился бы, пошел в чертов военно-морской флот и отправился в море

In my broken chair, my wings are broken and so is my hair  На своём сломанном стуле, мои крылья сломаны и моя прическа тоже

I’m not in the mood for whirling  Я не в настроении для карусели

How? Dogs for dogging, hands for clapping Как?  Собаки для охраны, ладоши для хлопанья

Birds for birding and fish for fishing  Птицы для охоты, рыбы для рыбалки

Them for themming and when for whamming  Они – чтобы говорить “они”, а когда – чтобы спрашивать “когда”

Only to find the night-watchman  Только найти бы ночного сторожа

Unaware of his presence in the building  Неосведомленному о его наличии в здании

(Onion soup)  (Луковый суп)

Number 9, number 9, number 9, number 9, number 9  Номер девять, номер девять, номер девять, номер девять, номер девять

(Industry allows financial imbalance)  (Промышленность позволяет себе финансовый дисбаланс)

Number 9  Номер девять

Thrusting it between his shoulder blades  Просунь его между его лопатками

The Watusi, the Twist  Ватуси, твист (прим. – названия танцев)

El Dorado  Эльдорадо

Take this, brother, may it serve you well  Поверь на слово, брат, пусть это сослужит тебе хорошую службу

Maybe it’s nothing  А может, это пустышка

What? What? Oh  Что? Что?

Maybe, even then, impervious in London  Может, даже потом, непроходимое в Лондоне

Could be a difficult thing  Может быть сложным

(It’s alright, it’s alright, it’s alright)  (Это нормально, это нормально, это нормально)

It’s quick like rush for peace is because  Это быстро, как гонка за миром, потому что

(It’s alright, it’s alright)  (Это нормально, это нормально)

It’s so much like being naked  Это словно быть голым, очень похоже

It’s alright, it’s alright, it’s alright  Это нормально, это нормально, это нормально

It’s alright, it’s alright, it’s alright  Это нормально, это нормально, это нормально

If, you become naked  Если ты разделся

Hold that line, hold that line, hold that line  Не вешай трубку, не вешай трубку, не вешай трубку

Block that kick, block that kick, block that kick  Блокируй удар, блокируй удар, блокируй удар

20 июня 1968 г.

Дженни Бойд после обвинения в хранении наркотиков в магистратском суде Боу-стрит, Лондон, 20 июня 1968 года.

Газета “Глазго Геральд”, 21 июня 1968 года: «Дженни Бойд, двадцатилетняя сестра Патти Бойд, жены Джорджа Харрисона, одного из участников группы “Битлз”, вчера была в суде на Боу-стрит в Лондоне, где сказала полиции, что бросила курить каннабис, когда занялась медитацией.

Мисс Бойд было предъявлено обвинение в хранении каннабиса у себя дома в период с 17 августа 1967 года по 16 февраля этого года. Её залог в 100 фунтов стерлингов был продлён.

Детектив-констебль Дональд Спирс из отдела Скотланд-Ярда по делам, связанными с наркотиками, рассказал, что 16 февраля он пришёл в дом мисс Бойд с ордером на обыск. По его словам, он изъял трубку для кальяна из спальни, расположенной в цокольном этаже, чтобы провести анализ на следы наркотиков. В это время мисс Бойд не было дома. Детектив-констебль Спирс рассказал следующее: “23 апреля я снова посетил её дом. Мисс Бойд открыла дверь. Я спросил её, знает ли она, что 16 февраля в её доме был обыск. Она сказала, что только накануне вернулась из Индии и не знает об обыске. Я сказал, что анализ показал, что в трубке обнаружены следы каннабиса. Мисс Бойд ответила, что раньше курила марихуану, но теперь бросила, поскольку занялась медитацией. Я спросил, курила ли она марихуану через эту трубку. Она ответила утвердительно, но повторила, что теперь не курит. Она сказала, что если анализ обнаружил остатки каннабиса в трубке, то они очень старые”. Детектив-констебль Спирс сказал, что позже он узнал, что мисс Бойд уехала в Индию 15 февраля, за день до того, как полиция пришла к ней домой. Мисс Бойд не признала себя виновной и наняла адвоката».

Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «Пол, [глава “Эппл”] Рон Касс, [глава “Эппл Филмс”] Тони Брэмуэлл и Айвен Вон – друг детства Маккартни и Леннона, который познакомил их 6 июля 1957 года, вылетели в Лос-Анджелес, где Пол должен был выступить на конференции по продажам компании “Кэпитол Рекордз”, которая была американским дистрибьютором “Эппл”».

Тони Брэмуэлл (глава «Эппл Филмс»): «Поскольку прямого рейса в Лос-Анджелес не было, нам пришлось сделать остановку в Нью-Йорке. Первое, что сделал Пол по прибытии в аэропорт Кеннеди, он вытащил чек с телефонным номером Линды, который, что говорит о многом, бережно хранил в бумажнике, и позвонил ей. Её не было дома, поэтому он оставил сообщение на автоответчик. “Эй, я в Америке! – сказал он. – Приезжай потусить на пару дней. Я остановился в отеле ‘Беверли Хиллз’”. Казалось, он был разочарован тем, что она не взяла трубку».

Бэрри Майлз (автор книги «Через много лет»): «До появления автоответчиков в телефоне такие люди, как Линда, обращались к услугам телефонной службы секретарей-телефонисток. Звонки автоматически перенаправлялись на эту службу, и телефонные операторы на них отвечали. Невольно они посвящались в интимные подробности жизни своих клиентов».

Линда: «Это было как общение с подругой. С разными подругами. Можно предположить, что это были чернокожие женщины, живущие в Гарлеме. Они говорили: “Привет, Линда, сегодня вечером звонил такой-то…”. Мы разговаривали, и это было здорово. В тот вечер это было так: “Позвонил Пол Маккартни и сказал то-то и то-то”. Что ж, это было интересно. Потом он перезвонил и сказал, что приезжает в Лос-Анджелес, что остановится в отеле “Беверли Хиллз”, хочу ли приехать к нему на эти два дня? Сейчас я не люблю летать, но тогда это было по-другому: “Конечно, ладно!”.

“Диана, подруга, не могла бы ты два дня присмотреть за Хизер?” За Хизер присмотрят, это всё, что меня заботило».

Кен Мэнсфилд (руководитель “Эппл Корпс” в США): «В отеле “Беверли Хиллз” я забронировал для Пола бунгало, чтобы у него была возможность уединённой жизни и атмосфера, способствующая сочинению песен».

Тони Брэмуэлл (глава «Эппл Филмс»): «В роскошном отеле “Беверли Хиллс” нам выделили бунгало с бассейном. Это было похоже на рай! Первым делом мы переоделись и пошли купаться. Как бы банально это ни звучало, но такова жизнь, думал я, пока мы с Полом бок о бок прохлаждались на надувных матрацах с бокалами в руках и смотрели на голубое небо, а в воздухе витал аромат жасмина и цветков апельсина.

В тот день мы решили сделать покупки на Сансет-Стрип. Для меня всё было безумно дорого, но Полу было всё равно.

“Подписывай чеки на всё, что хочешь”, – сказал он мне. Ситуация была довольно странная. Молодой человек со многими миллионами, у которого при себе не было ни гроша. Немного похоже на королевскую особу, я полагаю. Во всяком случае, все были более чем счастливы получить наши подписанные чеки.

“Выписывайте счёт на ‘Эппл’”, – великодушно произносили мы с Айвеном, хихикая за углом на Родео-Драйв. Всё это нам казалось чем-то нереальным. Даже Пол признался, что за эти несколько лет он так и не привыкнул к такому образу жизни.

Во время похода по магазинам мы с Полом купили куртки в индийском стиле “Неру”. Пол взял себе из красного бархата, а я из белого шелка. Мы также купили несколько пар экзотических солнцезащитных очков с розовыми линзами в психоделической оправе, в которых мы выпендривались. Одной пары было бы достаточно, но мы не могли решить, какая из них нам нравится больше, и в конце концов Пол сказал: “Да чёрт с ними. Давайте возьмём все”. И снова, когда мы подписывали внушительный счёт, нам стало дико смешно, и мы выбежали на улицу, хохоча, как люди, которые сбежали из китайского ресторана, не заплатив».

Вечером, ещё раз окунувшись в теплую шелковистую воду бассейна, мы оделись в наши новые наряды, нацепили психоделические очки и умчались в лимузине с тонированными стеклами длиной в десять миль. Это были шестидесятые, и по параметрам крутизны того времени мы были самыми крутыми из крутых.

Когда новость о том, что Пол в городе, распространилась со скоростью лесного пожара, начали появляться группы девушек.

Нашей первой остановкой был “Романов” – любимый ресторан Фрэнка Синатры, которым управлял какой-то русский князь. Потом мы начали движение по клубам. Первым на повестке дня стал клуб “Фабрика”. Расположенный среди большого промышленного склада, его посетители были в основном представители голливудской элиты, такие как Пол Ньюман и Стив Маккуин. Пол Вассерман по прозвищу “Вассо” – главный голливудский пресс-агент, сидел с нами, приветствуя и представляя гостям, называя их имена. Там был Сэмми Дэвис-младший, который подошел к нашему столику, чтобы поболтать.

“Привет, Пол, как дела, чувак? Рад тебя видеть”. Я был просто очарован тем количеством золотых украшений, которые этот очень невысокий мужчина смог надеть на своё жилистое маленькое тело и при этом ещё и танцевать. Ринго был бы впечатлён, поскольку любил золото, любил танцевать, и у него это тоже хорошо получалось. Тем временем на нас бросались разные модели и старлетки. Если они не могли привлечь внимание Пола, то Рон, Айвен или я делали это за него. Виски и кока-кола лились рекой до самого утра. Все мы были на таком естественном кайфе, что не чувствовали никаких побочных эффектов.

В сопровождении Вассо и нескольких девушек мы вышли из клуба. Кажется, я оказался со стюардессой, но не уверен. В окружении с дюжины девушек мы отправились в отель. Проезжая по Сансет-Стрип к отелю с вагоном девушек, Вассо с большим удовольствием догнал нас и врезался сзади в нашу машину своим не менее гигантским “кадиллаком”, помахал рукой и с рёвом умчался восвояси».

Марк Льюисон (автор книги «Сессии записи Битлз»): «19:00-3:30. Студии 1, 2 и 3 “И-Эм-Ай”, Эбби-Роуд. Продюсер: Джордж Мартин; звукоинженер: Джефф Эмерик.

Из всех участников группы присутствовали только Леннон и Харрисон.

После нескольких дней работы по компиляции плёночных колец и звуковых эффектов, во время этой сессии Джон Леннон подготовил мастер-ленту для композиции “Революция 9” (Revolution 9).

В этот день были использованы все три студии на Эбби-Роуд, и были задействованы все сотрудники и инженеры “И-Эм-Ай”, которые управляли плёночными кольцами на магнитофонах».

Джон: «Материал выдержан в таком же внутреннем ритме, что и первоначальная “Революция”, и включает в себя что-то около двад­цати циклически повторяющихся отрывков – из произведений, найденных в архивах “И-Эм-Ай Рекордз”. Мы вырезали куски классической музыки и мастерили из них петли разной длины».

Марк Льюисон (автор книги «Сессии записи Битлз»): «Основой для трека послужила вторая половина записи композиции “Революция 1”, к которой было добавлено не менее сорока пяти звуковых фрагментов, а также трек, в котором Леннон и Харрисон произносят случайные фразы в отдельные микрофоны».

Джон: «В студии стояло с десяток магнитофонов, рядом с ними сидели лю­ди, придерживая карандашами петли, смонтиро­ванные из магнитной ленты, до нужного натяже­ния, чтобы они не замялись, причём длина некото­рых петель ограничивалась дюймами, а у других достигала ярда.

В медленной версии “Революции” из альбома музы­ка всё продолжалась, продолжалась и продолжа­лась, ну, я взял эту затихающую концовку, что, кста­ти, сейчас иногда делают с диско-записями, и нало­жил весь материал прямо на неё».

Марк Льюисон (автор книги «Сессии записи Битлз»): «Йоко Оно также присутствовала в студии, и её можно услышать в нескольких местах трека. Её аудиодневник, записанный во время первой сессии записи композиции “Революция 1” 30 мая 1968 года, также был использован в миксе.

Самое известное плёночное кольцо содержало запись мужского голоса, повторяющего фразу “номер девять”. Этот фрагмент был взят из аудиоэкзамена Королевской музыкальной академии, и он дал название всему звуковому коллажу».

Дэйв Рыбачевски (автор книги «История музыки Битлз»): «Поскольку было решено, что новый “смонтированный” трек будет называться “Революция 9” (Revolution 9) из-за повторяющегося голоса “номер девять”, слышимого на протяжении всего трека, было решено, что первая половина композиции будет называться “Революция 1” (Revolution 1)».

Джон: «Композиция “Революция 9” – это неосознанное отображение того, как, по моему мнению, всё будет происходить, если это случится. Некий эскиз революции: абстракция, музыка, повторяющиеся звуки, человеческие голоса. Я думал, что такими звуками я нарисовал революцию, но я ошибся. На самом деле у меня получилась антиреволюция, но это была попытка изобразить действие».

Джон Робертсон (автор книги «Полный путеводитель по музыке Битлз»): «Основываясь на авангардном коллаже зву­ков, первоначально составлявших вторую часть оригинальной “Революции”, Джон и Йоко создали аудиокошмар, который, по их замыслу, отражал бурный процесс революционного развития. Эта композиция записывалась дольше, чем лю­бая другая песня “Белого альбома”, в ре­зультате же получила довольно спорный номер. В то же время “Революция 9” явилась наиболее успешным творением Джона и Йоко в области “звукового искусства”.

Композиция начинается с фрагмента не­выпущенной песни Маккартни, после чего звучит повторяющаяся фраза “номер де­вять”. За этим следует звуковой хаос: обрывки каких-то записей и инструментальных проигры­шей, крики и тщательно отрепетированная, а потом записанная речь, звуковые эффек­ты и шумы разлагающегося общества».

Джон: «Слова “номер девять, номер девять” произносит один из наших звукоинженеров. В студии тестировали какие-то плёнки, и на одной из них оказался этот голос. Он повторял: “Это мегациклы номер девять…” Мне понравилось, как он произносит “номер девять”, поэтому я зациклил эту запись и включал, когда считал нужным. Было забавно, когда голос повторял “номер девять”, повторяя это раз за разом. Вот и всё. В этих словах есть некоторый символический смысл, но они попали в трек случайно.

В июне 1952 года я нарисовал четырёх ребят, играющих в футбол, и на спине у одного из них была девятка – это просто совпадение. Я родился 9 октября. Я жил в доме номер девять по Ньюкасл-Роуд. Похоже, что девять – это моё число, я привязан к нему, это высшее число во Вселенной, после него снова возвращаешься к единице. Эта цифра преследовала меня повсюду, хотя согласно нумерологии, моя цифра – шесть, или три, или ещё какая-то, но все они – части девятки».

Пит Шоттон (друг детства Джона Леннона): «Не привыкший выполнять чьи-то распоряжения, Джон вдруг решил, что ему нет никакого дела до непрогрессивной музыки “для бабушек”, которую Пол заставлял их записывать. Джорджа Харрисона, тем временем, всё больше злило то безразличие, которое Джон с Полом демонстрировали к его песням. А Пол не скрывал неприязни к некоторым наиболее “модерновым” композициям Джона, особенно – к “Революции 9”».

Джон: «Я не захотел пойти по стандартному, проторенному пути, существующему в нашем бизнесе: или отправиться в Лас-Вегас и петь там свои старые шлягеры, или отправиться в тартарары, подобно Элвису Пресли».

Пол: «Композиция “Революция 9” была похожа на некоторые из записей, которые я сам делал ради развлечения, но я не считал, что их следует выпускать, хотя Джон всегда советовал мне это делать».

Пит Шоттон (друг детства Джона Леннона): «Композиция “Революции 9” была, конечно, тем самым импрессионистским монтажом звуковых эффектов, собранным Джоном и мною во время нашего кислотного путешествия, как раз перед тем, как он провозгласил себя Иисусом Христом. Впоследствии Джон с маленькой помощью Йоко дополнил его (несомненно, она убедила его, что это шедевр, достойный включения в следующий альбом “Битлз”).

“Это музыка будущего, – говорил Джон всем вокруг. – Всю нашу прежнюю херню можете забыть. Вот оно! Когда-нибудь такие композиции будут делать все! Для этого даже не обязательно уметь играть на музыкальных инструментах”.

Однако убедить в этом Пола было трудно и, принимая во внимание то, что “Революция 9” не стала сколько-нибудь заметным новым направлением, пожалуй, Пол всё же был прав».

Джон: «Все эти разные звуко­вые отрывки и шумы собирались в одно целое. Я перемешивал их в разном поряд­ке, объединял и записывал. Получилось несколько версий, пока, наконец я не записал ту, которая мне понравилась. Всё это время рядом была Йоко, и она решала, какие циклические отрывки использовать. Мне кажется, она имела над ними власть. Как толь­ко я услышал её материал – не просто вопли и сто­ны, а именно её манеру компоновки отрывков слов, разговоров, дыхания и прочих странных обрывков, то подумал: “Боже мой, это интересно”, и мне захотелось тоже попробовать. На “Револю­цию 9” я потратил больше времени, чем на по­ловину всех песен, которые когда-либо сочинил. Это был монтаж».

Йоко: «Мы с Джоном и Джорджем записали композицию “Революция 9”. У Джорджа не было такого отношения ко мне, что я чужая. Он очень хорошо ко мне относился. Мне было интересно знать, чем занимаются “Битлз”. Я из авангардной среды, а их музыка была совсем непохожа на то, что делали мы. В ней была своя сила. И тогда я подумала, вот чем можно заниматься.

У Джорджа было две стороны, как у каждого из нас. Он мог быть очень добрым, а мог быть слишком прямым и откровенным. Мог рубануть сплеча не подумав, не стесняясь в выражениях. Это удивляло. “Ты что, правда, так думаешь?” Ну и неприятно тоже было. Но Джон говорил: “Это же Джордж”, и я к этому привыкла».

Марк Льюисон (автор книги «Сессии записи Битлз»): «В конце сессии было сделано рабочее сведение, которое заканчивалось строчкой “Возьми это, брат, может быть тебе это пригодится”».

Джон Дж. Оливар (автор публикации “Сид Барретт и Битлз: 1966–1969 года”): «В этот день в студия 3 “И-Эм-Ай” с 19:00 до 22:30 Сид Барретт работал над композициями “Лебедь Ли” (Swan Lee), “Поздняя ночь” (Late Night) и “Золотые волосы” (Golden Hair). Джон Леннон с 19:00 до 3:30 работал в студиях 1, 2 и 3. Время работы и то, что Леннон занял все три студии, предполагает, что с большой степенью вероятности Сид Барретт и Джон Леннон в этот день пересекались».