11 марта 1966 г.
Крис Хатчинз (газета «Нью Мьюзикл Экспресс», 11 марта 1966 г.): «На прошлой неделе мы с Джоном Ленноном сделали кое-что необычное – мы вместе пообедали. Необычность для него заключается в том, что он не обедает вне дома, и необычность для меня, потому что я обыкновенно обедаю до 15:30. Джон прибыл вовремя, и мы отправились в его роскошном Ролл-Ройсе, рассматривая район Мэйфэр через тонированные стекла, позволявшие нам пристально разглядывать прохожих, оставаясь в тени. Это чем-то напоминает поездку в машине скорой помощи, но машины скорой помощи редко оснащаются телевизором и холодильником. Телефон в задней части машины зажужжал: «Не может быть, что это меня, – произнес Джон. – Ни у кого нет этого номера».
Мы добрались до ресторана на Риджент-стрит, и Джон отослал автомобиль, попросив водителя вернуться через 90 минут. И тут мы обнаружили, что ресторан, где у нас был заказан столик на 15:15, закрывается в 15:00.
«О, да это же Джон Леннон», – сказала какая-то женщина своему приятелю, но ещё до того, как её друг обернулся в нашу сторону, мы уже были в такси. Водитель сказал, что он знает одно маленькое прелестное кафе в Сохо, и это нам показалось лучше, чем чай с бутербродами в «НЕМС» (офис Эпстайна), и мы поехали.
Место оказалось малолюдным, пахло аппетитно. Джон попросил бумажную салфетку, поскольку забыл свой носовой платок, снял свой непромокаемый плащ, купленный на Таити за пятнадцать баксов, и интервью с Ленноном началось.
Крис Хатчинз: Ты не раз говорил, что не хочешь играть в поп-группе, когда тебе будет тридцать. Сейчас тебе 25 лет. В программе выступлений «Битлз» на 1966 год есть только одна четко зафиксированная дата – выступление в концерте победителей опроса «Эн-Эм-И» 1 мая. Не является ли это свидетельством начала процесса ухода?
Джон: Нет. В этом году мы собираемся в Германию, Америку и Японию. То, что мы в данный момент не работаем – всего лишь случайность. У нас был запланирован двухнедельный отпуск после Рождества, а затем начало съемок нового фильма, но он всё ещё не подготовлен и не будет готов ещё в течение нескольких месяцев. Мы хотим работать, и у нас есть чем заняться – мы сочиняем песни, записываем их и всё такое. На следующей неделе мы с Полом должны приступить к записи нескольких песен для нового альбома. Надеюсь, что они с Джейн никуда не уедут, иначе одному только богу будет известно, когда мы будем готовы к записи. Джордж думает, что мы их уже написали и всё готово. Именно поэтому он вернулся из своего медового месяца, а мы оказались не готовы. Мы должны начать. Вообще было слишком много путаницы. По моим ощущениям, мы только-только закончили альбом «Резиновая душа» (Rubber Soul), но когда я просматриваю обзоры, то понимаю, что записали его уже несколько месяцев назад. Конечно, мы не собираемся работать напряжённее, чем нам хочется, но немного уже надоело ничего не делать.
Крис Хатчинз: Теперь, когда у вас есть все деньги, что вам необходимы, и в вашем распоряжении много времени, у вас не возникало желание заняться чем-нибудь ещё?
Джон: Была пара идей в моём загашнике. Я собирался записать некоторые из своих поэтических сочинений, но не слишком я усерден. В некотором роде позволяю естественный ход событий. Конечно, нужно бы закончить новую книгу. Предполагалось, что она выйдет в этом месяце, но я написал всего одну страницу. Подумал, почему я должен принуждать себя, чтобы выдавать книги как пластинки?
Крис Хатчинз: Тебя когда-нибудь беспокоило, что денег, которые у тебя есть, не хватит на всю жизнь?
Джон: Да. У меня бывают приступы беспокойства по этому поводу. Иногда я вижу себя одним из тех глупцов, которые спускают всё годам к тридцати. И тогда я представляю себе заголовок в «Пиппл»: «Я растратил, растратил, растратил…». Некоторое время назад, поразмыслив над этим, я решил, что был несколько экстравагантен, купив слишком много машин, и выставил «Феррари» и «Мини» на продажу. Это старая история о том, что мы даже не имеем представления, сколько у нас есть. Я попытался выяснить это, но после подоходного налога, который будет вычтен, и денег, постоянно поступающих из разных мест, решение задачи становится слишком сложным. Я не могу даже составить своё расписание. Время от времени бухгалтер после вычета налогов выкладывает на мой счет некоторую сумму денег и говорит: «Они все твои, но не потрать их сразу!». Я уяснил одно: если я хочу потратить 10 000 фунтов, то должен заработать 30 000 фунтов, чтобы получить эту сумму после уплаты налогов.
Крис Хатчинз: Какие гости посещают твой дом в Уэйбридже?
Джон: Мы принимаем очень немногих. В один день был Проби, в другой Джордж Мартин. Я думаю, что только их двоих мы пригласили на обед, и сделали соответствующие приготовления. Обычно я предпочитаю, когда гости появляются волею случая. Тогда не нужны все эти формальности по приему. В эти выходные у нас были Айвен и Джин – они наши старые друзья еще по Ливерпулю, и Пит Шоттон. Это компаньон, который управляет моим супермаркетом, приехал на субботу.
Крис Хатчинз: Дом в Уэйбридже – он надолго?
Джон: Нет, определенно нет. Я умираю от желания переехать в город, но выжидаю, хочу посмотреть, как получится у Пола, когда он переедет в свой дом в городе. Если у него всё получится благополучно, то продам участок в Уэйбридже. Скорее всего, какому-нибудь американцу, который сможет за него заплатить целое состояние. Однажды вечером мне пришла в голову такая мысль, хотя, не думаю, что будет так легко найти подходящего покупателя. Как продать кому-нибудь розовый, зелено-фиолетовый дом? Стены нашей столовой покрыты фиолетовым бархатом. Он подчеркивает старый потертый обеденный стол, за которым мы едим. Наверху есть «забавная» комната. Я раскрасил её всеми красками, меняющимися от одной к другой, и любой может что-нибудь дорисовать. И как это показать тому, кто придет оценить участок? А ещё растения в ванне. Полагаю, я мог бы иметь квартиру в городе, но у меня нет никакого желания потратить еще 20 000 фунтов только на то, чтобы была возможность где-то переночевать, когда слишком большая компания, чтобы ехать домой.
Крис Хатчинз: Какие телепрограммы ты смотришь?
Джон: «Игра Власти» моя любимая (прим. – телесериал с 1965 по 1969 год). Потом «Опасный человек» и «Ловцы крысы». Ты видел эпизод, когда умный шпион стреляет по ошибке в монахиню? Мне он очень нравится, и порадовало, что так получилось у умного.
Крис Хатчинз: Что собираетесь записывать на следующей сессии?
Джон: В буквальном смысле, что получится. Электронная музыка, шутки… Одно можно сказать точно – следующий альбом будет совершенно другим. Мы хотим, чтобы между песнями не было пауз, чтобы он звучал без прерываний. Но им это не нравится. Мы с Полом увлекла электронная музыка. Берешь звон двух бокалов или короткий писк радио, записываешь этот звук на ленту и многократно повторяешь его с заданным интервалом. Некоторые создают из этого целые симфонии. Всё было бы лучше, чем закадровая музыка в нашем последнем фильме. Все эти бесхитростные оркестровки. Никогда больше!
Морин Клив (газета «Ивнинг Стандард», 11 марта 1966 г.): «Как справедливо заметил Брайен Эпстайн, американцы открыли для себя Ринго. И любопытно здесь то, что когда Ринго было восемнадцать лет, он чуть было не стал американцем. Если бы иммиграционные формы не были такими сложными, он бы отправился навестить Лайтнина Хопкинса, который, как он прочитал на обложке альбома, жил в Хьюстоне, штат Техас.
В ранние дни «Битлз» Ринго носил драгоценностями и был молчалив, с меланхоличным выражением лица и желанием оставаться на заднем плане. «Хороший барабанщик знает свое место», – говорил он.
Ринго оказался в группе благодаря любезности трех других «Битлз», и он это понимает. Остальные были друзьями с детства. «Расскажи нам о ваших первых днях в Ливерпуле», – спрашивали журналисты, и Ринго, чьи первые дни отличались от других, ничего на это не отвечал. На обложке их первого английского альбома Ринго с зачесанными назад волосами, что показывает, насколько он отличался от остальных.
Потребовалось два года, чтобы он почувствовал себя настоящим Битлом. «Два года, – произнёс он, – чтобы притереться друг к другу. Но с тех пор у меня появилось ощущение, что мы четверо. Полагаю, мы хорошо ладим вместе, потому что нас всего четверо. Мы единственные, кто действительно понимает, что это такое. Когда возникла вся эта Битломания, нас загнали в угол, всех четверых. На самом деле это своего рода ловушка. Мы стали похожи на сиамских квадроблизнецов, которые едят из одной чашки».
Когда они только начинали, Ринго объявил о своем намерении закончить с определенного рода «незапамятностью». Он начал достигать этой цели с определенными естественными преимуществами. Во-первых, его лицо. Трудно найти такую толпу, в которой не выделялось бы лицо Ринго. Затем – его имя, которое американцы считают романтичным, и, конечно же, его созвучие с именем заместителя шерифа Додж-Сити. А остроумие и лаконичность слов. «Что вы думаете о Нью-Йорке?», – спросили американские журналисты, когда они впервые приехал в Америку. «Высокий», – ответил Ринго.
Ринго – наименее выдающийся Битл. Можно даже сказать, что он самый обыкновенный. Но зато он самый разумный и самый зрелый. Сейчас ему 25 с половиной, он старший из «Битлз». Хотя он самый невысокий из них, самый милый и любимец маленьких детей, он кажется менее сложным и производит впечатление полностью умиротворённого человека. Он точно знает, что делает его счастливым, и у него есть терпение ждать, когда это произойдет. Это делает его очаровательным хозяином и приятным членом компании. Для Ринго всё складывается удачно.
Ухаживания за его женой Морин типичны для его непринужденного отношения к жизни. Он познакомился с ней в Ливерпуле в клубе «Пещера» через пять дней после того, как стал Битлом. «Царствие небесное», – благоговейно говорит он. Морин было тогда 16 лет.
«Отвезти тебя домой, девочка?» – спросил Ринго. У него не было водительских прав, но была машина.
«Да, – ответила она, – но со мной подружка.
Ринго отвёз их обоих домой. Он отвёз их обоих домой на следующей неделе и отвозил следующие шесть недель. «Мы втроем стали дружны, – говорит он. Однажды он предложил: «Может куда-нибудь сходим погуляем?»
«Хорошо», – согласилась она.
«Может, только вдвоём?» – спросил Ринго довольно самонадеянно.
«Хорошо», – ответила она.
Через два года они поженились. Индустрия звукозаписи была потрясена до глубины души. Поп-певцы, которые совершили ошибку, женившись до того, как стали знаменитыми, обычно благоразумно умалчивают об этом. Но жениться на пике своей славы с миром, лежащим у ваших ног, казалось проявлением глупости. Ринго, конечно, никогда не позволил бы простому факту, что он был Битлом, помешать тому, что он хотел делать. «Вся эта чушь о том, чтобы пить молоко и не жениться, – говорит он. – Ну, я всегда был как бы женат. В любом случае, – рассудительно добавил он, – я уже был богат, так что это не имело значения.
Он очень счастлив в браке. Его жене Морин 19 лет, она хорошенькая и у неё уравновешенный характер. В ней нет ничего легкомысленного или подросткового. Она немногословна, но то, что она говорит, разумно. Она обожает его и называет Ричи. Они всегда сидят очень близко, рядом друг к другу, и Ринго всегда закуривает две сигареты одновременно, одну для неё и одну для себя. Они все делают вместе – даже тренируются с пневматическим оружием – и прекрасно ладят друг с другом. Так Ринго уступил ей на крестинах, а она уступила ему во время обсуждения няни для ребенка, на которой он настаивал, чтобы она могла присматривать за ним.
«Её место рядом со мной, – спокойно говорит он. – Конечно, она не является моей собственностью. Когда я женился на ней, её родители передали её мне, и это просто выбило меня из колеи. Видите ли, она ещё несовершеннолетняя. Когда ты женат, это не тоже самое, когда ухаживаешь. Оба становятся особенными людьми, потому что хорошо узнали друг друга. Теперь она может кричать на меня, не открывая рта – это и есть супружество».
Они оба без ума от малыша Зака, большого, здорового, привлекательного и поразительно не по годам развитого ребенка. Ринго очень беспокоится о нём и его будущем. «Его родничок закрылся?» – с тревогой спрашивает он, и Морин отвечает, что этого не случится целую вечность. Они делают бесконечные фотографии ребенка. «Все важные события в его жизни, – говорит Ринго, показывая мне фотографию Зака, поедающего шоколадное печенье. – Даже не хочу гадать, кем он вырастет. Конечно, он привыкнет к няням и тому подобному, и людям, которые будут делать для него то, чего не было у нас, но я бы хотел, чтобы он стал просто нормальным человеком. Тут его осеняет ужасная мысль: «А вдруг он вырастет толстым школьником! Раньше я боялся детей и собак. Младенцы плакали, собаки меня кусали. Но что меня поражает в этом ребенке, так это то, как он по-своему невразумительно смеется над деревяшками. Вот что мне нравится в младенцах».
Ринго живет в Уэйбридже, в часе езды от Лондона, у подножия лесистого холма, на вершине которого живет Джон. Его дом тоже большой и в тюдоровском стиле. У него огромный сад с покатыми лужайками, деревьями и крокусами, открывающимися под палящим солнцем; пруд с золотыми рыбками; домик на дереве и старое бомбоубежище; конура для Дейзи и Донована – его двух эрдельтерьеров (прим. – Морин забыла упомянуть о карликовом пуделе по кличке Тигр); веревка для белья, с которой свисает старая жестяная банка (это для Ринго и Морин, чтобы стрелять в них из пневматического ружья). В основном они всё делают вместе вместе.
Ринго любит называть всё это парком при доме. «Не хочешь осмотреть территорию?» – спрашивает он, предлагая трость, потому что тропинки довольно крутые. Мы отправляемся. У Ринго своя трость с серебряным набалдашником, другой рукой он толкает коляску с малышом Заком, на голову которого предусмотрительно надета шерстяная шапочка. В своей красивой коляске он выглядит как образец британского детства. Его отец кажется несколько неожиданной фигурой в саду Суррея. На нем узкие синие джинсы, высокие черные замшевые сапоги, черный замшевый жилет и традиционные для него золотые кольца, золотые браслет и часы, медальон святого Кристофера и всё такое прочее. Его волосы теперь очень длинные, а пышные черные бакенбарды придают лицу суровый вид.
Зак с мамой выглядят как истинные англичане, как, впрочем, и сад с его лужайками и собаками. А вот Ринго так не выглядит. В нём сохранилось наследие ковбоев и Элвиса, которое живёт в нём до сих пор. Я всегда думаю о нём как о ковбое.
Его дом просторный и удобный. У остальных Битлов он вызывает чувство восхищения. Он оформлен в мягких темных тонах человеком по имени Ронни Оке. Большая ванная комната с утопленной ванной вызывает зависть у всех, кто её посещает. Здесь маленькие ступеньки, покрытые роскошным ковром, и ванна на уровне пола. Ринго говорит, что нелегко забраться или выбраться из заполненной ванны, не споткнувшись. Их спальня очень красивая с плетеным изголовьем кровати и плетеными шкафами. Гостиная просто огромна и легко вмещает около тридцати человек. В этой комнате стоит обшитый медью стол Ринго с табличкой «Большой папа», присланной одним заботливым американцем после рождения Зака.
На полках аккуратно расставлены трофеи: золотые диски; кусок окаменелого дерева из Ливийской пустыни, возрастом в миллионы лет; книги (одна полка для научной фантастики, другая для «Эспри» в кожаном переплете); миниатюрная пушка. «Подарок жены, – торжественно говорит Ринго. – Она всегда делает мне подарки». На ковре в стеклянной витрине стоит ужасный маленький коричневый плюшевый щенок – подарок Джона. «Мне кажется, он классный», – говорит Ринго.
У него есть копья, пистолеты и кобура, которую подарил Элвис, ножи в ножнах (один, по его словам, принадлежал последней королеве Мадагаскара), и много научной фантастики. «Я хотел бы, – говорит Ринго, склонный к фантазиям, – чтобы в моем саду приземлился космический корабль. Это позволило бы нам разобраться, – мрачно добавляет он, – а то мы соперничаем атомными бомбами и ничего не делаем с голодом и всем остальным. Крыша дома уставлена телевизионными антеннами, которые позволяют ему принимать четыре канала. «Можно узнать о всём, что происходит, – говорит он. – Я всё узнаю по телевидению».
Его семья встает между 12 и 4 часами дня. У него немного лучше чувство времени, чем у других, поскольку он может сказать вам, в какой день недели он что-то делал. «Я купил этот дом в понедельник», – говорит он, хотя ему сложнее вспомнить, какая сейчас неделя, месяц или год.
Его любимая комната в доме, несомненно, паб. Я никогда раньше не видела ни одного паба в частном доме. Больше всего ему нравится сидеть в баре на высоком табурете. «Я всегда хотел паб, думаю, из фильмов. Я бы хотел, чтобы около пятнадцати моих друзей заглянули сюда без приглашения, даже если бы меня здесь не было». Ринго назвал его «Летающая корова», и здесь много самобытных деталей, таких как оленьи рога, охотничий рог, кассовый аппарат, небольшая раковина, перевернутые бутылки виски с дозаторами, принты на спортивные темы. В нём действительно есть всё, но Ринго хотел бы, чтобы это был настоящий паб. «Я хотел бы иметь в своём доме настоящий паб, – говорит он. – Моя мать когда-то была буфетчицей».
На телефон в пабе позвонила жена Джорджа Харрисона (Патти). Прибыл Джон со своим сыном Джулианом, оба были одеты в черное. Морин отметила, что это семейка Адамс из телевизора. Мы съели отличный обед, приготовленный одним из работников, заканчивающих отделку дома. Как я уже сказала, для Ринго всё наладилось.
Ричард Старки – единственный ребенок, и его мать до сих пор думает, что он свет в окошке. Они жили с отчимом в Ливерпуле. Раньше у неё был дом на Адмирал-Гроув, в неблагополучном бедном районе города. Ринго привозил свою ударную установку домой в автобусе, выгружал и по частям заносил домой. «У нас было две комнаты наверху, две внизу, одна во дворе и не было ванной, – говорит он. – Это было замечательное время, классные вечеринки. Было тяжело, но я ни разу не пожалел, что жил там. Я не могу парковать машину на улице, поэтому купил им бунгало с гаражом». (Машины Ринго, – это «Роллс-Ройс», «Фасель Вега», два «Мини» – все темно-бордового цвета). Он приезжает к ним примерно два раза в год, только что был на крещении ребенка. «У них есть красивый сад», – говорит он.
Из-за болезни он пропустил пять из десяти лет обучения в школе. Он сожалеет об этом. «Я не тупой, – говорит он, – просто не образован. Бывает кто-то произносит слово, а я не знаю, что оно означает. Я говорю МЕНЯ вместо МОЙ – мои глаза сияют. Я бы хотел исправить то, что говорю неправильно. Я могу читать всё, что угодно, но не пишу – во всяком случае, сейчас я ничего не пишу».
«Плохая работа, плохая, очень плохая», – читает он свои старые школьные задания в начальной школе Святого Сайласа. Но сам мальчик, писали они, был честный, жизнерадостный и усердный. Он хранит документы своей юности в пластиковой папке: фотография в образе Тедди Боя в синих туфлях на креповой подошве с цепями; битник с бородой; пособие по безработице, датированное 1962 годом.
Он немного читает, смотрит телевизор и много думает. Он сильно переживает по поводу ряда вещей, но ему трудно вспомнить, что это такое.
– Он хотел бы познакомиться с Полом Ньюманом.
– Если бомбу нужно сбросить, он хочет знать, куда, чтобы он мог пойти и постоять там.
– Он не против быть невысоким. «Если бы я был выше, – мрачно говорит он, – я бы стал бить людей».
– Он думает, что высший класс стал намного лучше. «Ты так не думаешь? – спрашивает он. – Стало гораздо меньше свиней и скрещиваний. Я смотрел на их старые портреты, они совсем как свиньи. Теперь они немного расширяются – в Австралию и тому подобное».
– Он злится, когда британцы не считают Британию лучшей. «Это меня угнетает, – говорит он, – сводит с ума».
– Он сожалеет о том, что британских спортсменов не ценят. «Я не могу понять, почему сейчас кто-то что-то делает для Британии», – восклицает он.
– Его взбесила недавняя телевизионная программа, в которой показали, что британские достижения не смогли использовать для нации, например пенициллин.
– У него есть великолепный план, если бы он стал премьер-министром: он хочет, чтобы каждый дом был соединен с домами их друзей подземными тоннелями. Он даже начал рыть свой собственный тоннель в Адмирал-Гроув.
Когда наступила полночь, они решили поехать в Лондон в ночной клуб. Морин пошла собираться. Ринго любит клубы. Они для него – заменители паба. «Хотел бы я иметь клуб в моем доме, – говорит он с энтузиазмом. – Конечно, самое замечательное в браке – это когда у тебя есть дом, в котором можно сидеть и постоянно находиться в компании. И ещё можно ходить в клубы – бонус за брак. Мне нравится быть семейным человеком, – говорит он. Каким-то странным образом Ринго сумел сбалансировать свою жизнь.
Брайен Эпстайн правильно заметил, что посещение дома Ринго является счастливым событием. «Чувствуешь там себя в безопасности, – сказал он, – просто глядя на них двоих».