31 декабря 1965 г.
Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «Пол с Джейн, Джордж с Патти и Джон с Синтией посетили большую новогоднюю вечеринку с руководителями «И-Эм-Ай», организованную Норманом Ньюэллом (прим. – продюсер звукозаписи)».
Бен Тони (программный директор пиратской радиостанции «Лондон»): «Приближался новый 1966 год, поэтому Гарольд Дэвидсон (прим. – организатор концертов) решил, что мы с Роной (прим. – жена Бена Тони) должны пойти с ним и Марион (прим. – жена Гарольда Дэвидсона) на новогоднюю вечеринку в квартире Нормана Ньюэлла на Бейкер-стрит. Это была та часть улицы, где, как предполагалось, жил вымышленный Шерлок Холмс.
Норман Ньюэлл был автором песен и продюсером «И-Эм-Ай». За несколько лет до этого он подготовил английские тексты к музыке из фильма «Собачий мир» (прим. – итальянский документальный фильм 1962 года), песня «Больше» (More) из которого стала хитом как в исполнении Перри Комо, так и Джимми Янга (прим. – песня в 1964 году была номинирована на «Оскар», в категории «Лучшая песня к фильму»).
На вечеринке Нормана присутствовало несколько знаменитостей, в том числе Джон Леннон и Джордж Харрисон. Был также сэр Джозеф Локвуд, управляющий директор «И-Эм-Ай». Почти в ту минуту, когда мы прибыли, Джон Леннон загнал меня в угол, и мы прошли с ним в маленькую гостиную. Когда мы сели посреди зала в индийском стиле, он начал: «Бен, какого черта ты делаешь, ставя в эфире пластинку моего отца?» Я объяснил, что поставил пластинку в основном из-за интереса, что это такое, а не из-за качества пластинки.
Чтобы прояснить, что стало причиной нашей дискуссии, я должен сказать, что до этого какой-то продюсер обнаружил Фредди Леннона моющим посуду в каком-то лондонском отеле. Он заставил Фредди записать песню «Это моя жизнь (Моя любовь и мой дом)» – композицию в стиле старины Уолтера Бреннана (прим. – американский актёр), на которой он произносил речитатив поверх музыки. Текст песни повествовал, как Фредди ушёл в море, оставив своего маленького сына Джона, и больше не вернулся. Настоящая слезливая история, она была выпущена на лейбле «Пай». Дон Агнес из «Лидз Мюзик» дал мне пластинку и сказал, что он понимает, что она не такая уж и хорошая, но, поскольку это был отец Джона Леннона, возможно, стоит поставить её в эфире пару раз.
Джон сказал мне, что отец оставил его с тётей, когда ему было три года. Он сказал, что его отец просто закрыл за собой дверь и больше не появлялся. Я сказал: «Джон, мне кажется, что твой отец наверное очень сожалеет о том, что бросил тебя». Он ответил: «Если бы он действительно сожалел об этом, то вернулся бы раньше. Он просто хочет заработать деньги за счёт моего успеха». Было видно, что Джон действительно был в ярости из-за этого, поэтому я сказал ему, что в следующий раз, когда я буду на корабле (прим. – радиостанция размещалась на корабле), то сниму эту пластинку из эфира. После моего обещания Джону стало легче.
Гарольд Дэвидсон и сэр Джозеф Локвуд были давними приятелями. На вечеринке Гарольд сказал сэру Джозефу, что, по его мнению, было бы неплохо, если бы мы с сэром Джозефом встретились и обменялись идеями относительно записей и вещания. Сэр Джозеф сказал Гарольду, что никогда не встречался ни с одним «пиратом» и никогда не опустится до этого. Гарольд, однако, обладал очень сильной силой убеждения, и вскоре я оказался в маленькой гостиной лицом к лицу с самым могущественным магнатом звукозаписи в мире.
Сэр Джозеф начал со слов: «Мистер Тони, вы убиваете мой звукозаписывающий бизнес!» Я объяснил ему, что радио «Лондон» даёт ему гораздо больше информации о его пластинках, чем он получает на радио «Люксембург», тем более что ему приходится платить им за эфирное время. В конце концов он признал, что я прав в этом предположении, но продолжил, что я играю только один стиль музыки, и это снижает его прибыль. Он считал, что, как и «Би-Би-Си», Радио «Лондон» должно проигрывать более разнообразную музыку. Я объяснил ему, как работает американская концепция. В Штатах одни радиостанции ставят в эфир только хиты из «Топ-40», другие крутят лёгкую музыку, третьи играют кантри и джаз. Он ничего не смог сказать против этой концепции, но мы так и не удосужились обсудить его основную проблему.
Настоящая проблема сэра Джозефа заключалась в том, что из-за «пиратов» он терял контроль над огромной империей, которой с первого дня владели только «И-Эм-Ай» и «Декка». «Би-Би-Си» была бесполезна для продвижения пластинок, потому что Общество исполнительских прав требовало, чтобы они проигрывали любую пластинку только один раз в день. До того, как появились «пираты», только радио «Люксембург» была доступна в качестве рекламного агентства, и, поскольку «И-Эм-Ай» и «Декка» разделили между собой основное количество часов на этой радиостанции, то они и правили бал в этой индустрии. Вскоре после того, как «Радио Лондон» вышло в эфир, наши рейтинги пошли ноздря в ноздрю с «Радио Люксембург». У них были довольно хорошие дневные рейтинги, но ночью наша станция с передатчиком мощностью 750 000 Вт, расположенным в Великом Герцогстве, имела больший охват и большую аудиторию.
Когда я работал на радио «Лондон», мне было всё равно, чью пластинку я ставлю. Это могла быть компания «И-Эм-Ай», «Декка», «Пай», «Филипс» или одна из более мелких компаний. Нужно было только одно – она должна хорошо звучать. Это была настоящая проблема, с которой столкнулся сэр Джозеф. Я отдавал предпочтение некоторым из его конкурентов, с которыми ему никогда раньше не приходилось иметь дело. «И-Эм-Ай» и «Декка» были чем-то вроде старых королей на правах помазанника Божьего, которые жёстко контролировали своих подданных. Как только их подданные взбунтовались и потребовали более демократического правления, им пришлось отступить и уступить место широкой публике. На самом деле это были «пираты», предпочитавшие продукцию небольших звукозаписывающих компаний, не ориентируясь при этом стиль или частоту трансляций записей, и которые тем самым сокращали прибыль «И-Эм-Ай» и «Декка».
В конце нашей беседы сэр Джозеф спросил меня о нашей прибыли. Я сказал, что в прошлом году радиостанция «Лондон» заработала около семи миллионов долларов. Мне показалось, что он был поражён тем, о каких деньгах идёт речь, и, наконец, произнёс: «Я думал, что вы просто несколько парней, которые вредят моему бизнесу!»
Насколько мне известно, я был единственным «пиратом», который когда-либо разговаривал с сэром Джозефом Локвудом. По моему впечатлению он был очень искренним и вдумчивым человеком, но из другого времени и с другой концепцией продвижения пластинок.
В конце концов, Джон Леннон, Джордж Харрисон, Гарольд Дэвидсон, Марион Райан, Рона и я собрались в гостиной вместе с Норманом Ньюэллом и остальными его гостями и спели «Новый год» под звуки «Старого доброго времени» (Auld Lang Syne) (прим. – шотландская песня на стихи Роберта Бёрнса, написанная в 1788 году; известна во многих странах, особенно англоязычных, и чаще всего поётся при встрече Нового года, сразу после полуночи)».