4 мая 1966 г.
Из дневника Альфа Бикнела: «Спокойный день».
В середине 1966 года Джордж и Патти в течение нескольких недель позировали художнице Патриции Ангади.
прим. – Патриция родилась в Хэмпстеде, на севере Лондона. В художественной школе Хизерли обнаружила у себя интерес к портретной живописи. В молодости Патриция Ангади влюбилась в индийца, и в 1943 году вышла за него замуж вопреки воле своей семьи. В 1953 году стала председателем Совета художников Хэмпстеда. Среди людей, которых она рисовала, были Иегуди Менухин и ее друзья Барбара Кастл и Феннер Броквей. Вместе с мужем Айяну Ангади организовала центр азиатской музыки.
В октябре 1965 года Ангади познакомились с «Битлз», когда группа записывала песню «Норвежское дерево» (Norwegian Wood) и на ситаре Харрисона оборвалась струна. Было нелегко найти струну к инструменту, который тогда был практически неизвестен в Британии. Поэтому «Битлз» позвонили в посольство Индии, которое направило их в Азиатский музыкальный кружок, то есть, к Ангади. Звонил Ринго Старр, который пригласил Патрицию посмотреть, как группа завершает работу над песней «Норвежское дерево» (Norwegian Wood).
Патти: «Госпожа Ангарди (прим. – оговорка Патти) спросила нас с Джорджем, не хотели бы мы позировать ей».
Джордж и Патти в Кинфаунсе с Айяну и Патрицией Ангади. Фото Чандрика Касали.
Элизабет Снид: «Это было в 1966 году. Мне было 13 лет, и я впервые приехала в Англию со своей матерью, родившейся в Британии. Хотела ли я познакомиться с британскими родственниками? Конечно, да. Умираю ли я от желания увидеть смену караула, Лондонский Тауэр, Королевские драгоценности, Букингемский дворец и все остальные достопримечательности Лондона? Нет, определенно нет. Всё, что я хотела, это найти и встретить моего кумира Джона Леннона.
Получив его домашний адрес в американском журнале для поклонников (да, тогда такое было возможно), я показала его своему британскому дяде Вику, который сделал предположение, что адрес (хотя и с некоторой неточностью) находится в поместье Сент-Джордж-Хилл в Уэйбридже – престижном жилом районе в 19 милях от Лондона. Дядя Вик с мамой согласились проехаться со мной по лесному району с увитыми плющом особняками в тюдоровском стиле, пока мы не найдём нужный адрес. Знаки, оставленные поклонниками на воротах в виде надписей: «Я люблю тебя, Джон!» были довольно надёжным ориентиром. Довольные взрослые высадили меня, чтобы я осталась ждать на подъездной дорожке в надежде увидеть Джона, а сами отправились в загородный клуб по соседству, поиграть в гольф на 18 лунок.
Все утро я простояла в одиночестве на подъездной дорожке, вооружённая фотоаппаратом, ручкой и фотографией для автографа, в черной битловской кепке, битловской толстовке и короткой юбке. В какой-то момент пошёл дождь, но меня это не остановило. Я помахала рукой почтальону и молочнику, когда они открыли калитку и доставили товар в большой дом по извилистой дороге.
Я даже увидела, как уехали тётя Джона Мими, его жена Синтия, с сыном Джулианом. Вскоре после этого на дорожку медленно выехал длинный черный лимузин с тонированными стёклами. Я ожидала, что он проедет мимо, но вместо этого лимузин остановился, и заднее стекло опустилось. Внутри сидел в черных очках… Джон Леннон.
Джон посмотрел на меня и спросил: «Что тебе нужно, дорогая?» В этот момент я осознала, что не могу ничего сказать. Я потеряла дар речи! Выдавив из себя: «Можно мне автограф?», я протянула ему фото и ручку. Затем, пока он подписывал, я направила на него фотокамеру. Через несколько секунд Джон вернул мне фотографию и ручку, и произнёс: «Ну, мне пора, дорогая. Тэрра». Тонированное стекло снова поднялось, и «Роллс» медленно уехал. Я подумала: «Ничто не сможет превзойти это событие. Ничто. Можно умереть от счастья». Мысли, типичные для 13-летнего подростка. Но даже сейчас, почти сорок лет спустя, я могу с уверенностью сказать, что это действительно было самым ярким событием в моей жизни. И слава богу фото получилось».
Элизабет Снид: «Джон Леннон подписывает мне автограф возле своего дома в Уэйбридже».