9 сентября 1965 г.
Синтия: «Проходило обычно несколько дней после окончания гастролей, прежде чем Джон возвращался в нормальное состояние. Но тогда он становился похожим на торнадо: ему не терпелось узнать обо всем, что он пропустил, он играл и кувыркался по полу с Джулианом, который повсюду следовал за отцом как тень. Потом Джон успокаивался и усаживался читать письма от поклонников: как правило, за время его отсутствия их накапливался целый мешок. Маленькие пальчики Джулиана добирались и до писем тоже, и тогда папа объяснял ему: «Смотри, Джулиан, это очень важные письма. Это – наш хлеб с маслом. Понимаешь? Вот это письмо – твой завтрак, то письмо – твой обед, а вот это – новая гитара для папы». Потом, какое-то время спустя, Джон говорил: «Ну, хорошо, хорошо. Пойдем с тобой погуляем в садике и нарвем цветочков для мамы». И они исчезали на пару часов.
По вечерам в нашей любимой гостиной, пока Джулиан играл в свои игрушки на полу, мы с Джоном ужинали и смотрели новости. В такие минуты Джон любил повторять снова и снова, как все-таки здорово быть дома: «Черт, Син, да это просто фантастика какая-то! Как твоя мама? Она купила что-нибудь интересненькое? Скажи ей, если увидит что-то новое и необычное, пусть обязательно купит. Сколько бы оно ни стоило. И ещё: не забудь, нам нужны книги для новых книжных шкафов. Пусть Лил купит те, что в кожаных переплетах, они выглядят так солидно!»
В холле, вдоль всей стены, у нас стояли книжные шкафы. Они были наполовину пусты, и Джон с удовольствием поощрял мамину любовь к посещению всяких ярмарок и распродаж, где она покупала разные симпатичные антикварные штучки и украшения для дома. Особенно ему нравились настенные часы, и мама рыскала повсюду, чтобы купить что-то оригинальное для Джона. «Да, слушай, пока не забыл: попроси Дот закупить побольше рисовых хлопьев. Они у нас кончаются». Он обожал хлопья и требовал, чтобы они всегда были под рукой.
Когда Джулиан ложился спать, а Дот уходила домой, у нас появлялось время, чтобы прийти в себя и побыть вдвоем. Теперь нас уже не беспокоили поклонники, которые ещё недавно могли запросто проникнуть на территорию поместья и даже внутрь дома. Такое уже происходило несколько раз: однажды утром я обнаружила человек двадцать молодых людей, слоняющихся по комнатам первого этажа. Чтобы отгородиться от непрошеных гостей, мы специально установили большие деревянные ворота. Самые непримиримые и настырные всё же продолжали торчать за воротами в любую погоду. Они увековечивали свои имена для потомков, вырезая их на дереве. Но все-таки жить в доме стало гораздо безопаснее.
После недель, проведенных в разлуке, когда я занималась хозяйством, а Джон выступал на концертах, было прекрасно снова быть вместе, закрывшись от всего внешнего мира. Это были самые трогательные моменты, наполненные любовью и теплом. Мы дарили друг другу розы, писали любовные записочки и сидели, обнявшись, перед телевизором. Такие минуты мы называли «время Джона и Син» – оазис любви и мира среди творящегося вокруг безумия. Мне они были очень дороги».