26 августа 1962 г. (воскресенье)
Бэрри Майлз: «Вечернее выступление группы «Битлз» в клубе «Пещера» (The Cavern), совместно с группами «Майк Ферри и Фантомы» (Mike Berry & The Phantoms), «Джазмены красной реки» (The Red River Jazzmen) и «Свингующие Блу Джинез» (The Swinging Blue Genes)».
Билл Харри: «Популярный исполнитель Майк Берри, его настоящее имя Майкл Борн (Michael Bourne), родился в Нортгемптоне 24 сентября 1942 года. Сценическое имя ему дал независимый продюсер записи Джо Мик. Он же продюсировал его хит «Не думаю, что пришло время» (Don’t You Think It’s Time).
Майк начал регулярно выступать в клубе «Пещера» с группой «Майк Берри и Внезаконники» (Mike Berry and the Outlaws) с 21 по 25 мая 1962. Среди членов его группы были два музыканта, имена которых впоследствии обрели собственную известность. Это были Ричи Блэкмор и Чес Ходжес.
Во время выступлений Майка Берри в «Пещере» в мае 1962, его увидел Брайен Эпстайн, который неделей ранее видел его выступление на телевидении в программе «Благодари свои счастливые звезды» (Thank Your Lucky Stars) с песней «Не думаю, что пришло время».
Боб Вулер познакомил его с Брайеном Эпстайном, который пригласил 19-летнего певца к себе в квартиру на Фолкнер-Стрит, где проиграл ему демонстрационную запись «Битлз». Вместе с Майком также был Чес Ходжес. Брайен сказал Берри, что если тот поможет организовать появление «Битлз» на телевидении, то он способствует тому, чтобы у Берри было много заказов в Мерсисайде».
Майк Берри: «Брайен имел довольно большие сборы для «Битлз» в местном масштабе. Они получали за вечер 30 фунтов-стерлингов. Это было столько же, как у нас, лондонской группы, имеющей пластинку. Звучание «Битлз», записанных на маленький «Грюндик ТК20» Брайена, было очень небрежным и шумным. Даже на нашем уровне мы привыкли слушать приличные записи».
Билл Харри: «Три месяца спустя Майк вернулся, но уже в составе группы «Майк Бери и Фантомы» (Mike Berry and the Phantoms). Они выступили в «Пещере» вместе с «Битлз» в воскресенье 26 августа».
(условная дата)
Синтия: «Ринго познакомили со мной, когда Джон и я поженились. Я впервые встретила его, когда мы с Джоном гостевали в квартире Брайена. Никогда не забуду, как пожала руку со всеми этими кольцами. Мы оба сконфузились из-за этого.
Успешные деловые операции в Лондоне требовали от ребят часто ездить в столицу. Я всё чаще оставалась одна. В те короткие промежутки времени, когда я видела Джона, я занималась тем, что стирала и гладила весь его гардероб перед очередной поездкой. В один из таких «домашних» дней Джон представил меня Ринго Старру.
Он присоединился к группе за пять дней до свадебной церемонии и какое-то время спустя зашел к нам домой повидаться с Джоном. До этого я несколько раз его видела, когда он играл с Рори Стормом, но мы с ним не разговаривали. К сожалению, наша первая встреча не задалась с самого начала. Я пригласила Ринго к нам на ужин и приготовила тот самый рис с карри, не зная, что в детстве он много болел, и с тех пор не мог есть острую пищу. Он отказался от еды и почти не обращал на меня внимания, разговаривая с Джоном. Я совершенно растерялась и тщетно силилась понять, что же я сделала не так.
Ринго не знал, что мы женаты и что я вхожу в число «избранных». После нашего знакомства у меня было ясное ощущение, что на меня смотрят с большим подозрением. Действительно, какое-то время в наших отношениях преобладала насторожённость. В то время я думала: может, это из-за того самого «заречного синдрома»? Позже мне пришло в голову, что он, вероятно, посчитал меня слишком высокомерной. В Ринго, выходце из рабочих кварталов Ливерпуля, наверное, взыграла пресловутая неприязнь к жителям «другого берега». Может быть, от этого он чувствовал себя неловко в моем присутствии.
В любом случае, на первых порах мы с ним относились друг к другу настороженно, но затем постепенно подружились, и я обнаружила, что Ринго самый что ни на есть добрый, приветливый и легкий в общении человек. Еще задолго до того, как я прониклась к нему симпатией, мне было очевидно, что он идеально вписывается в группу. В свои двадцать два Ринго был на три месяца старше Джона и сразу поладил со всеми ребятами, как будто играл с ними с самого начала. Ринго обладал таким же острым, ехидным чувством юмора, молниеносно парировал любой выпад в свой адрес, и это им ужасно нравилось».