10 июля 1961 г.
Бруно Цериотти (Bruno Ceriotti, историк): «В этот день группа «Рори Сторм и Ураганы» (Rory Storm And The Hurricanes) выступает в зале «Рок-н-Калипсо» в доме отдыха «Батлинз», Пулхели, Уэльс (Rock ‘n’ Calypso Ballroom, Butlin’s Holiday Camp, Pwllheli, Wales)».
Письмо Стю Сатклиффа.
Полина Сатклифф: «После той ужасной драки со Стю стали происходить странные изменения. Наша семья обратила внимание на то, что у Стю стал меняться почерк. Если раньше он писал мелким почерком с небольшим наклоном букв вправо, то в последнее время буквы стали крупными, без наклона, что было для него совершенно нехарактерно. На фотографиях он выглядел все более бледным и осунувшимся. В письме от 10 июля 1961 года Стю написал, что он похудел и продолжает терять вес, но пообещал отъесться.
Стю продолжал бывать в клубе «Топ Тен», и я предполагаю, что он был вынужден употреблять болеутоляющие средства. Он писал нам, что начал рисовать и лепить Астрид. Тони Шеридан рассказал мне о тех летних днях 1961 года: «Астрид окружила Стю материнской заботой. Это было сильное проявление чувства. Она была намного больше, чем просто молодая женщина. Мы все были в нее влюблены. Она пробуждала во всех нас то лучшее, что у нас было. Тогда, в Гамбурге, была совершенно необыкновенная атмосфера, в одном месте собралось много творческих людей, наделенных талантом и увлеченных искусством, и Стюарт был частью всего этого. Я думаю, что Джон был продуктом Ливерпульской артистической сцены, но он хотел постичь и другую сторону искусства. Он не относился к другим с уважением, если на это не было причины, но Стю он уважал и как художника, и как личность».
В письме к матери Стю писал: «Я похудел, но надеюсь скоро поправиться. Вернусь я в былую форму или нет, пришлите мне мой синий костюм и старые серые туфли (для работы). Я написал Алану Уильямсу, что хочу в сентябре принять участие в художественной выставке, выставлю часть своих новых работ. Для этого я вернусь домой на пару недель.
Еще неделю назад я получил замечательное письмо от отца. Я ответил ему на его американский адрес. Сейчас у меня появляется немного времени для отдыха перед предстоящими занятиями по живописи. Попробую найти себе работу в ближайшие недели – нужно поправить свое материальное положение и т.д. Сегодня, наверное, вернусь к недописанному письму к Джойс и Полин. Здесь, как всегда, чудесно, и я чувствую себя весьма комфортно. Правда, я все еще немного нервничаю, потому что не уладил все свои дела, и поэтому пишу нерегулярно, но я надеюсь, что вы меня за это простите.
С большой любовью к тебе и всем остальным. Твой сын, Стюарт».
Это было сложное время для всех нас, но особенно для матери. С одной стороны, она хотела, чтоб ее сын был самостоятельным в жизни, но с другой, она по-прежнему пыталась его по-матерински опекать и видеть его дома. Также ее совершенно сбивали с толку его противоречивые письма: то он сильно болен, то чувствует себя прекрасно. Мы все были озадачены и сбиты с толку. Мне скоро должно было исполниться восемнадцать, и мы с Джойс хотели и мать поддержать, и защитить независимость Стюарта. Мы не могли понять, что происходило со Стю. Был только один выход: купить билеты на самый недорогой рейс в Германию и на месте разобраться во всем.
Появились, правда, осложнения. Отец перенес сердечный приступ и находился на лечении. Моя мать не знала, к кому из них ей отправиться в первую очередь. Мать сильно тревожили головные боли Стюарта, приступы тошноты и расстройство желудка. Доктора на ее расспросы отвечали, что, скорее всего, это следствие нервного расстройства ее сына. Стю, правда, не был глупым человеком и понимал, что его состояние ухудшается. Он прошел медицинское обследование, но никакой паталогии не было обнаружено».
Стю Сатклифф, предположительно 1961, фото Астрид Киршер.
Стю Сатклифф, портрет Астрид.