2 ноября 1957 г.
(условная дата)
Полина Сатклифф: «Однажды, около нашего дома Джон сказал мне: «Ты знаешь, твой брат маленький гений». Я тут же ответила: «А он считает, что ты большой талант». Джон улыбнулся».
Джон: «Я смотрел на Стю снизу вверх, мне было нужно его откровенное мнение.
Стю говорил мне, если что-то было действительно хорошо, и я верил ему».
Филипп Норман: «Отношению Джона к Стю Сатклиффу было более сложным. Джон был очарован одеждой Стю».
Хантер Дэвис: «В то время Стью носил легкую небритость и курил сигары, чтобы казаться старше и изысканнее».
Синтия: «Стюарт Сатклифф был очень прыщавый и носил круглые очки, которые были склеены на краях лентой, как и очки Джона».
Филипп Норман: «Стю не был похож ни на «тедди-боя», ни на завсегдатая джазового подвала. Он создал свой стиль: джинсы в обтяжку, розовые рубашки с глубоким воротом и остроносые сапоги со шнуровкой по бокам. Фактически, его одежда вызывала еще большее неодобрение, но в колледже на это смотрели сквозь пальцы, потому что Стю был блестящим студентом».
Хантер Дэвис: «Кроме того, Сатклифф обожал газетные сенсации и любил рок-н-ролл, в частности, нередко рисовал под музыку Бадди Холли и мечтал о том, чтобы сделаться олицетворением мифа о проклятом художнике, подобно тому, как это было с джазовыми музыкантами пятидесятых, художниками из «Экшн Пэйнтинг» или поэтами-битниками. Сатклифф выкуривал по три пачки сигарет в день, а когда его предостерегали, говоря, что это опасно, отвечал: «Мне плевать… Может, я и умру через год или два, но хотя бы поживу в свое удовольствие».
Филипп Хартас: «Характер Стюарта был совсем иным — в том смысле, что юноша отличался склонностью уходить в себя. Он мог впасть в задумчивость, он много размышлял, он мог на время отключиться от происходящего вокруг, а затем включиться вновь. Его голова была постоянно занята какими-то мыслями, и он жил не в таком быстром ритме, как Джон».
Синтия: «Как студент, он [Стю] был прямой противоположностью Джона, он работал на износ, был очень сосредоточен. Он был малоежка. Не особенно увлекался девушками. Его работа была для него на первом месте».
Пол: «Стюарт стал другом Джона. Он тоже учился в художественном колледже и был очень хорошим художником».
Полина Сатклифф: «И хотя Джон учился курсом младше Стюарта, они стали закадычными друзьями – несмотря на общую близорукость, они сразу разглядели друг друга, став чудаковатой парочкой, но все же – парой. Думаю, в тот раз кто-то словно зажег фитиль – появление Джона изменило жизни всех нас».
Филипп Норман: «Страстное увлечение Стюарта живописью, искусством и литературой различных форм передалось Джону в такой мере, в какой этого не смогло бы сделать никакое официальное преподавание. По Стюарту он изучал французских импрессионистов, чей бунт против общепринятых норм сотворил то же, что теперь сделал рок-н-ролл. Ван Гог стал для Джона большим героем, чем Элвис Пресли».
Артур Баллард: «Именно Стюарт подогревал интерес Джона к знаниям. Другими словами, Стюарт развивал его. В противном случае Леннон так никогда бы не узнал о дадаизме — он был слишком невежественен».
Полина Сатклифф: «Джон был эгоистичен в своей дружбе; он удерживал Стю возле себя, время от времени включая в свой круг Билла Харри. Чаще всего они просиживале в «Крэке», забегаловке возле их колледжа, трепались о Бадди Холле, Элвисе и рок-н-ролле, пили пиво и курили сигареты «Вудбайн». Билл Харри вспоминал, что Джон как-то признался, что, по его мнению, Стю сильно отличается от других людей и это качество его сильно привлекало. Мой брат и Джон стали как две стороны одной монеты. Они были подобны двойникам, но при этом, не теряли своей индивидуальности».
Род Мюррей (сосед Стю по комнате): «Противоположности тянутся друг к другу, как северный и южный полюса. Мне кажется, в некоторой степени, Джон восхищался Стюартом как художником. А Стюарт мог восхищаться способностью Джона говорить открыто, и быть прямолинейным и даже грубым с людьми. Мы всегда восхищаемся людьми, которые делают то, что ты сам никогда бы не сделал. Ну, или не смог бы сделать. В этом отношении Джон был неповторим. Он был славным парнем, пока не вошел в свой чудаковатый и странный образ. Это было, когда он еще не выступал. Мы всегда восхищаемся людьми, которые могут сделать то, чего никогда не сделал бы ты».
Джон: «От свободной жизни в колледже я чуть не свихнулся. Я уже изучал живопись, а Пол и Джордж еще учились в средней школе. Между учебой в колледже и учебой в школе есть огромная разница. Я уже занимался сексом, выпивал и делал еще много чего другого. Но мне всегда казалось, что я выкарабкаюсь. Бывали и минуты сомнений, но я твердо знал, что, в конце концов, случится что-нибудь важное. Если бы меня спросили, хотел бы я вернуться в прошлое, я ответил бы, что мне хватило и того, что я уже однажды побывал там. У меня остались о нем неплохие воспоминания, хотя их и не так много. Когда мне было семнадцать, я думал: «Хорошо бы случилось какое-нибудь землетрясение или революция». Иди и кради, что хочешь. Будь мне в тот момент семнадцать, так бы я и поступил, – что было бы терять? Вот и теперь я ничего не терял. Я не хочу умирать, не хочу терпеть физическую боль, но, если мир взорвется, наша боль прекратится. Проблемы исчезнут сами собой».
