20 февраля 1969 г.
Фото Этана Рассела, предположительно 20 февраля 1969 г.
прим. – После сессий в январе 1969 года группа вновь соберётся в студии “Трайдент” 22 февраля для работы над композицией “Я хочу тебя (она такая неприступная)” (I Want You (She’s So Heavy)).
Известно, что группа перезаписала часть композиции “Не обмани моих ожиданий” (Don’t Let Me Down) на не задокументированной сессии; вокал на сессионных записях и сингле отличается, а дополнительное наложение было добавлено где-то после января 1969 года. Джон Леннон и Пол Маккартни исправили элементы своих вокальных партий.
Возможно, что эта сессия была репетицией “Я хочу тебя (она такая неприступная)” (I Want You (She’s So Heavy)), на которой также был записан новый вокал “Не обмани моих ожиданий” (Don’t Let Me Down). Кроме того, на одной из фотографий рядом с Ринго Старром присутствует текст песни “Вернись” (Get Back), хотя это не означает, что “Битлз” исполняли её в этот день.
Установить точную дату проблематично, но известно, что Джордж Харрисон находился в больнице с 7 по 15 февраля, когда ему удаляли миндалины.
Глин Джонс и Билли Престон были в Америке в середине февраля и вернулись как раз к сессии 22 февраля. Таким образом, возможно, что “Битлз” вновь собрались на репетицию за день или два до начала этой сессии, чтобы наилучшим образом подготовить песню и свести к минимуму потерю времени в студии – практическое соображение после длительных январских сессий.
Берни Краузе (музыкант, занимался реализацией синтезаторов “Муг”): «Встретив наш рейс в “Хитроу”, ребята из “Эппл” сразу же отвезли нас на британскую таможню, где инструмент [синтезатор “Муг”] всё ещё находился под замком. Я попросил офис “Эппл” обязательно прислать в аэропорт вместе с водителем усилитель, чтобы мы могли, если понадобится, сыграть на синтезаторе. Это нас очень выручило.
Проблема состояла в том, что для определения таможенной пошлины синтезатор пока ещё оставался неклассифицированным устройством или каким-то электронным устройством. Таким образом, импортная пошлина составляла возмутительно большую сумму около 60 или 70 процентов от стоимости инструмента. Однако, если это был электроорган, то пошлина была на уровне ниже 10 процентов – огромная экономия на инструменте стоимостью 15 000 долларов. Я спросил агента, могу ли я распаковать синтезатор и продемонстрировать ему его функциональность. С его одобрения я подключил его к усилителю, подключил несколько генераторов, быстро синтезировал звук органа “Хэммонд Би-3” и сыграл пару музыкальных строк. Удовлетворенный тем, что это был всего лишь электронный орган, он позволил “Эппл” заплатить соответствующий налог и разрешил ввоз инструмента в Великобританию.
Ближе к вечеру к отелю подъехали две машины, чтобы отвезти нас с женой по отдельности в дом Харрисона в Эшере, пригороде Лондона. Его местонахождение было настолько неясным, что водителю был предоставлен радиотелефон, чтобы наш конвой мог “под указку” разобраться с лабиринтом улочек и добраться до нужного дома.
В лучах фар фасад дома выглядел как невысокая одноэтажная резиденция в стиле загородного ранчо, которая больше напоминала место где-нибудь в пригороде Хьюстона. Я увидел его только мельком, но бросилась в глаза дверь гаража, раскрашенная какой-то невразумительной психоделической графикой, частично скрытой огромным “Мерседесом”, припаркованным перед ним – очевидно необходимая вещь для того, кто якобы желает уединения.
Жена Харрисона, Патти, более известная в то время как модель английского журнала “Вог”, открыла дверь и спросила нас с Дениз, не хотим ли мы чего-нибудь поесть. Нас провели на кухню, где они с Джорджем готовили большую миску салата. “Знаете, мы вегетарианцы. Мы не едим мясо и не любим использовать продукты из мёртвых животных”.
Через некоторое время Джордж предложил предусмотренный обязательной программой косяк и проводил нас по короткому коридору в гостиную, усадив на кожаный диван длиной пятнадцать футов, который занимал почти всё пространство. Я не стал спрашивать, из какого животного кожа дивана. Обстановка в комнате была довольно неуютной, без какого-то плана, без видимых личных вещей, но с множеством разномастного хлама, валявшегося повсюду.
Кожаное кресло с высокой спинкой, рядом совершенно не сочетающийся с ним пуфик. Несколько разных торшеров, дающих резкий, яркий свет. Ничто в тех частях дома, которые мы видели, не выглядело уютным или сочетающимся по стилю, хотя это трудно объяснить, какие детали и элементы дают возможность человеку почувствовать себя комфортно. Всё это настолько сильно бросалось в глаза, что заставляло меня чувствовать себя немного неуверенно.
В углу гостиной стоял многодорожечный магнитофон (рядом с ним разобранная транспортная упаковка) и включённый двухдорожечный магнитофон с плёнкой, готовый к работе. Синтезатор “Муг” стоял у стены напротив кожаного дивана.
Любые попытки начать разговор постоянно прерывались телефонными звонками и разными людьми, заходившими в дом, чтобы спросить, скажем, не хочет ли он получить “Мерседес” или “Феррари”, что отвлекало и без того несосредоточенную звезду. Харрисону, кажется, очень нравилось быть в центре всей этой суматохи.
Наконец всё на какое-то время успокоилось, и он снова сосредоточил своё внимание на синтезаторе.
– Прежде чем мы начнем, – сказал он, – я хочу сыграть тебе кое-что, что я сделал на синтезаторе. “Эппл” выпустит это в ближайшие несколько месяцев. Это первая электронная пьеса, которую я написал с небольшой помощью моих кошек».
Фред Деллар (автор публикации “Джордж Харрисон приносит электронный звук”): «Что касается композиции “Под стеной Мерси”, то в её создании возможно приняли участие сиамские кошки Джорджа: Руперт и Джостик, хотя генерировали ли они некоторые из звуков, прохаживаясь по клавишам синтезатора, категорично утверждать нельзя».
Берни Краузе (музыкант, занимался реализацией синтезаторов “Муг”): «Он нажал на магнитофоне кнопку воспроизведения. Сначала я не узнал записанный материал, однако мало-помалу мне становилось всё более не по себе. Я понял, что уже слышал это раньше. Ещё через несколько минут до меня дошло, что запись была сделана несколькими месяцами ранее после сессии Ломакса, когда я играл для Харрисона.
Немного взволнованный, я набрался смелости и сказал: “Джордж, это моя музыка – эта та музыка, которую я играл, демонстрируя “Муг” на сессии Ломакса в Лос-Анджелесе. Почему она на этой плёнке и почему ты выдаешь её за свою?”
– Не волнуйся, – ответил он, – я отредактировал запись, и, если она будет продаваться, пришлю тебе пару фунтов.
– Подожди, Джордж, ты никогда не спрашивал меня, можешь ли ты использовать этот материал. Он принадлежит мне и Полу Биверу, и нам нужно поговорить с ним об этом.
В этот момент у него покраснело лицо, на шее начали выступать вены, и он разозлился. Даже “Битлз” не любят, когда их цепляют. Битлы не привыкли к тому, что им могут сказать “нет”.
– Ты ведёшь себя так, будто ты Джими Хендрикс, – ответил он, и его голос становился всё громче и громче. – Даже когда Рави Шанкар приходит ко мне домой, он ведёт себя скромнее.
Затем, как если бы он хотел исправить ситуацию и видя, что его аргумент на меня не подействовал, он воскликнул фразу, которая мне запомнилась больше всего: “Поверь мне, ведь я же один из ‘Битлз’!”
Недолго думая, я встал, надел пальто и попросил его вызвать мне машину, потому что с меня хватит, и я еду домой. Пока я ждал машину, он имел наглость попросить меня показать, как настроить звук волынки. Не говоря ни слова, я установил нужную настройку и вышел, решив, что всё, что ему нужно сделать, это засунуть себе в задницу трубку волынки и выпустить воздух».
Бэрри Майлз (автор книги “Календарь ‘Битлз’”): «Ринго присутствует на британской премьере фильма “Сладкоежка” в кинотеатре “Одеон” в Кенсингтоне, Лондон».
Брайан Джонс и Суки Потье на премьере фильма.
Мик Джаггер на премьере фильма. На заднем плане Кит Ричардс.