3 декабря 1968 г.
Письмо Джона Леннона 3 декабря 1968 (на открытое письмо Хойланда, 27 октября 1968): «Дорогой Джон. Твоё письмо не звучало покровительственно – оно было именно таким. Кем ты себя возомнил? Ты думаешь, что понимаешь? Я противостою не только истеблишменту, но, кажется, и тебе. Я знаю, с чем имею дело – с узким мышлением богатые/бедные. Все наши отношения могут быть отравлены – это зависит от того, как на это посмотреть. Какую систему ты предлагаешь, и кто будет ею управлять? Я не помню, чтобы я говорил, что “Революция” была революционной – нахрен “Миссис Дейл”. Прослушай все три версии (Революция 1, 2 и 9), а затем повтори попытку, дорогой Джон. Ты говоришь: “Чтобы изменить мир, мы должны понять, что с ним не так. А потом – уничтожить. Безжалостно”. Ты явно наносишь разрушительный удар. Я тебе скажу, что с ним не так – это люди. Так ты хочешь их уничтожить? Безжалостно? Пока вы/мы не поменяем вам/нам мышление – шансов нет. Расскажи мне хотя бы об одной успешной революции. Кто испоганил коммунизм – христианство – капитализм – буддизм и так далее? Больные Головы, и никто больше. Думаешь, все враги носят значок капиталиста, чтобы их можно было расстрелять? Это немного наивно, Джон. Ты, кажется, думаешь, что это просто классовая война.
“Эппл” никогда не планировалась быть такой же большой компанией, как “Маркс и Спенсерс” – мы создали её только для того, чтобы заключать сделки, которые мы обычно заключали в отвратительном капиталистическом магазине, когда были забитыми студентами из рабочего класса и покупали свитер или что-то, что было практично, дёшево и долговечно. Мы основали “Эппл” на деньги, которые заработали как трудяги, чтобы мы могли контролировать то, что делаем в плане производства, насколько это возможно. Если компанию когда-нибудь возьмут в управление другие работники, насколько я понимаю, они смогут это сделать.
Когда я говорю, что мы обманываем людей, то я имею в виду, что мы продаём мечты. Мои друзья, такие как Дилан, Стоунз и так далее, которые вносят свой вклад, поймут, что я сказал, спроси их, а затем разберись с этим.
Дорогой Джон, истеблишмент никогда не помещал нас в мешок “дерзких парней” – мы сделали это сами – чтобы прийти сюда и делать то, что мы делаем сейчас. Я был там, ты нет. И вдруг газеты сообщили всем, что мы принимаем кислоту – через два года после случившегося! Итак, ты решил, что наша музыка тогда была лучше. Ты, наверное, прав, почему меня раньше не арестовали – они, как и ты, меня “пометили”. Я тебе кое-что скажу – я всю жизнь сталкивался с одними и теми же людьми – я знаю, что они всё ещё меня ненавидят. Сейчас нет никакой разницы – изменился только масштаб игры. Тогда это были учителя школ, родственники и так далее – теперь меня арестовывают или пытаются достать фашисты или братья в бесконечной грёбаной прозе.
Кто расстроен арестом? Хорошо. Выпью чашку чая. Меня не волнует, что думаете вы – левые, средние, правые или какой-нибудь грёбаный мужской клуб. Я не такой уж буржуа. Слушай, чувак, я был/не против тебя. Вместо того, чтобы ломать голову над “Битлз” и “Стоунз” – думай немного шире – взгляни на мир, в котором мы живём, Джон, и спроси себя: почему? А потом – приходи к нам. С любовью, Джон Леннон.
Постскриптум. Ты разрушишь – и я начну строить над этим».
Мартынова А. (газета “Советская Культура”, 3 декабря 1968 г.): «Кто такие Битлы? Пожалуй, сейчас правильнее ставить вопрос иначе: что такое Битлы?
Поскольку на Западе это слово превратилось в имя нарицательное из-за битломании, которая достигла гигантских размеров, стала на какой-то момент общественным бедствием, переросла масштабы реальности и осталась мифом, сказкой о современной “Золушке”, где действуют, и “добрые короли”, и “богатые волшебники”, и даже йоги.
Четыре “Золушки” – Джордж Харрисон, Пол Маккартни, Джон Леннон и Ринго Старр. После ошеломляющего успеха своих первых песен они объехали полсвета, выпустили горы пластинок, свели с ума толпы подростков, вызвали к жизни сотни похожих ансамблей, заработали миллионы долларов и вернулись домой, в Великобританию, где их приняла и поздравила королева. На глазах у миллионов поклонников выступали слёзы умиления: до чего всё-таки трогательно, когда вот они, такие простые, такие симпатичные, добились столь высоких почестей; вроде бы и тебя наградили.
И сидишь ты у телевизора или слушаешь пластинки:
Вчера, вчера все печали были далеко…,
О, я верю во вчера…
И спокойно у тебя на душе – в английской казне, говорят, прибавилось валюты, а у тебя есть теперь невыдуманные герои, которые всегда с тобой. Особенно если ты не очень-то склонен к чтению и не доверяешь всяким там заумным бредням, “которые пишутся для того, чтобы сбивать с толку нормальных людей”.
Гораздо интереснее услышать что-нибудь новенькое о своих кумирах – кто женился, и сколько комнат у него в квартире, и чем кончился тот скандал в Нью-Йорке, когда Джон неудачно выразился про Иисуса Христа. У обывателя обязательно должны быть идолы, которым он поклоняется, чьей жизнью он живёт, как если бы это была его жизнь.
Но вернёмся к Битлам. Пожалуй за последние пять лет не было на Западе более популярных исполнителей. Стоп. Здесь нужна поправка – не просто популярных, а сверхпопулярных, ну что ли простых таких, своих в доску, короче, тех, которые характеризуются новым коммерческим словечком “поп” – “поп-искусство”, “поп-музыка”, “поп-мода”. “Поп” – это рядовое, всем доступное. Так вот.
Битлы в течении нескольких лет стали “поп-ансамблем”. Некоему Брайану Эпстайну, торговцу пластинками, повезло – в магазинчике грампластинок в Ливерпуле несколько покупателей заказали пластинку “Моя Бонни”, которую Битлы записали в Гамбурге, и Эпстайн выписал эту пластинку, потому что в Англии её не было. Потом он сам купил двести штук “Моей Бонни” и пригласил Битлов к себе домой для делового разговора. Он предложил им основать фирму “НЕМС энтерпрайзес”, которая будет устраивать концерты и выпускать пластинки с их песнями – двадцать пять процентов от сбора – Эпстайну, остальные – Битлам. Вскоре пластинка “Радуй меня, радуй” вышла на первое место, и тогда Битлы поехали в своё первое турне по Англии. К 1962 году у магнатов поп-мира стал проявляться азартный интерес к тем, кто не достиг ещё двадцати лет. Битлам повезло в плане рыночной конъюнктуры. Те качества, которые лет десять назад служили бы помехой, теперь оказались самыми что ни на есть подходящими.
Действительно, парни из провинции, не профессионалы, неотесанные, совсем ещё дети – как это ново и необычно! Новое зазвучало и в песнях Битлов, похожих своим музыкальным строем на английские народные песни. А немудреные слова говорили о любви, надежде. Первое турне по Англии прошло с успехом. Правда, криков и стонов ещё не было слышно. Но вот Битлы выпустили четвертую пластинку “Она любит тебя”, с которой началось повальное увлечение стилем “йе-йе”. К тому времени Битлы отрастили волосы, стали одеваться также с учётом того, чтобы быть ни на кого не похожими.
Ливепульцы дивились, но тоже отращивали волосы, поддерживая престиж своих земляков. И пришел день, когда Битлы стали не просто интересным музыкальным ансамблем, а “сенсацией №1” на страницах крупнейших лондонских газет. 13 октября 1963 года они выступили в лондонском зале Палладиум. На следующий день все газеты вышли с крупными заголовками и фотографиями. Это были не рецензии, а хроника событий: полиция, жертвы, бегство через черный ход. Битломания началась.
В самом слове “битломания” уже выражена суть происходивших вслед за тем событий: повальное увлечение битлами стало распространяться повсюду. Но, конечно, толчок этому дали Соединенные Штаты. Куда там старой, доброй Англии, взрастившей “длинноволосых”.
Не успели они выпорхнуть из родного гнезда, как оделись в яркое рекламное оперение. Новая пластинка “Нельзя купить любовь” сразу вышла на первое место по популярности и в США, и в Англии, а в марте им уже предложили снять фильм под руководством режиссера Дика Лестера “Ночь после трудного дня”. Первополосные репортажи, обложки журналов с миллионными тиражами, а затем – горы сувениров, рубашки, подтяжки, зажигалки – рынок стал работать на Битлов, разжигая битломанию. Битлы же по железной экономической логике стали работать на рынок – обе стороны были в выигрыше. Кто же тогда был в проигрыше? Пока на первом этапе “эскалации успеха”, казалось, никто. Кроме несчастных родителей, пожалуй, никого не заботили душевные трагедии, разыгравшиеся в юных сердцах девочек, ставших жертвами “первого чувства” – глубоко фальшивого, но от этого не менее сильного, чем настоящее.
Девочки впервые в жизни по-настоящему любили… выдуманных героев, и тому же выдуманных не ими самими. Они были готовы на всё ради этой “любви”, и тысячи очумевших, одурманенных несмолкающим “йе-йе” подростков рвались к своим идолам с отчаянием смертников. Газеты аккуратно регистрировали очаги распространившейся эпидемии: Гонконг, Австралия, Канада; подсчитывали физические потери, начиная с деталей одежды Битлов и кончая растоптанными человеческими телами.
Никого не заботили духовные потери – их подсчитать было значительно труднее, да и, с точки зрения буржуазных философов, увлечение молодежи идолами не представляло опасности для общества (разве что полиции приходилось заниматься этим), которое было занято беспорядками посерьёзнее, решало и не могло решить задач посложнее.
Лишь спустя некоторое время социологи занялись этой проблемой, и оказалось, что налицо не только “возрастная болезнь”, что идолопоклонничество – прямое следствие духовной, а точнее бездушной атмосферы буржуазного общества, в котором молодежь искала своих “богов”, чтобы противопоставить их “богам” канонизированным. Оказалось, что Власть, Деньги, Карьера, Благополучие уже не внушали детям даже из буржуазных семей благолепного уважения, более того, их отвергали и искали что-то своё.
Не случайно в начале 60-х годов молодёжь на Западе выкинула лозунг “не доверяй никому старше тридцати лет”. Вдумайтесь, это не так эксцентрично, как кажется на первый взгляд, – никому не доверять, когда тебе шестнадцать очень трудно и даже противоестественно.
Неужели дети разлюбили своих родителей и стали эгоистами раньше времени? Как известно, в семье не без урода, но в последние годы в Америке и в Европе стало уж слишком много семей, где росли “уроды”, которые становились бродягами, преступниками, наркоманами, так что приходилось бить тревогу.
Процесс ухода молодёжи из буржуазной семьи развивается так быстро, так прихотливо, принимает подчас настолько уродливые формы, что суть этого процесса затуманивается. Битломания, затем “моды”, “рокеры”, “хиппи”, “йиппи”, “диггеры”, “вагампы” – сколько невероятных движений и антидвижений возникли за какой-нибудь десяток лет в жизни одного общества… В первый момент, когда они возникали, это вызывало снисходительные усмешки: молодо-зелено, перебесятся. Потом к ним начинали присматриваться и возмущаться. Пытались бороться – не получилось. Брали в солдаты – одни шли убивали и гибли сами; другие не шли – у этих рождались убеждения более твёрдые, чем просто “не доверяй”. “Поколение потерянных” – окрестили их буржуазные философы всех скопом, без разбора, показывая свою неспособность с ними сладить, а попутно продолжали долбить избитые фразы о “великом обществе”, о “свободном предпринимательстве”, об “опасности коммунистического проникновения”.
И лишь немногие философы и социологи, даже будучи целиком преданными своему “свободному” обществу, остро подмечали его изъяны.
Директор парижского Института изучения вопросов потребления Эдмон Лиль в статье “Суд над обществом потребления” (опубликованной недавно в газете “Монд”) не касается идеологии. Он анализирует уровень жизни при капитализме и возможности его повышения. Надо сказать, что результаты его анализа неутешительны. Но вот ещё к какому выводу он приходит в конце статьи: “Перечисление особенностей общества потребления выявляет их основной порок: отсутствие идеала”. К такому же выводу не раз приходили не только ученые, но и политики, и наиболее дальновидные из них считали, что если идеала нет, его надо выдумать. Рождались программы подстать досужим вымыслам бабушек из благотворительного общества – помогать бедным, ездить с миссионерскими миссиями в слаборазвитые страны… Ни одна из этих программ не оказалась эффективной, потому что капитализм диктовал свои законы, исключающие подлинный идеал.
Битломания была одним из симптомов болезни общества без идеалов. Разжигаемое этим обществом при помощи радио, кино, телевидения, прессы, битломания коверкала души, а “взрослые” смотрели и недоумевали. Как только Битлы достигли вершины успеха, то есть превратились из “Золушек” в идолов, тут, как говорится, и сказке конец. Пой они хоть про “любовь, которая не продаётся”, сочиняй романтические баллады или кричи “йе-йе” – это уж всё равно, теперь пожиралось что угодно. Не только песни, создаваемые Битлами, переставали им принадлежать, но и они сами – а у них ведь тоже была своя жизнь, стали как бы собственностью всё того-же “шоу-бизнеса”. Всё слилось в море битломании.
Пожалуй теперь музыка интересовала даже меньше, а больше они сами. И Битлам волей-неволей пришлось поддерживать созданную легенду. Так, они должны были публично заявлять о том, с какими девушками проводят свободное время, а тем более, если собираются жениться (тут же портреты их возлюбленных печатались в журналах); каждый шаг требовалось строго продумать, потому что просто жить как все они уже не имели права; к тому же они стали баснословно богаты – поистине каждая девичья слеза оборачивалась долларом. Разбогател Брайан Эпстайн и ещё несколько человек, занимавшихся их делами. К 1966 году материалы о Битлах стали печатать не только популярные журналы, но и такие издания, как “Уолл стрит джорнэл”, предназначенный для бизнесменов. И тут случилось непонятное – Брайан Эпстайн умер при таинственных обстоятельствах, похожих на самоубийство, а Битлы перестали выступать. Последний концерт они дали в Сан-Франциско в августе 1966 года. Джордж Харрисон с женой отправились в Индию – изучать буддизм у Махариши-йога, а Джон Леннон сыграл ещё в одном фильме. Не бравшие в рот спиртного Битлы стали увлекаться наркотиками, в частности, ЛСД, который, по уверениям “знатоков”, открывал “новую непостижимую реальность”. Газеты начали поговаривать о распаде группы, о конце столь невероятной карьеры.
Что же произошло? Поклонники продолжали верить в своих кумиров, а тем временем сами кумиры чувствовали себя неважно. “Мы стали деградировать как музыканты, каждый день играя одно и то же старьё”, – признался Джордж Харрисон. Ринго Старр был с ним согласен: “Я часто не попадал в ритм, потому что понятия не имел, что мы играем. Иногда мы выступали просто ужасно. И нам пришло в голову, что пора кончать, пока другие не заметили этого”. Но на этом история не кончается. В сентябре в Англии вышла книга Хантера Дэвиса “Битлы”. Автор подробно описывает их жизнь и особенно психологию знаменитостей. И вот выясняется из написанного Дэвисом, из его разговоров с Битлами, что, хоть у них теперь есть всё, “что они пожелают”, как-то неуютно им жить в мире собственной легенды.
“Долгое время мы стремились к достижению маленьких практических целей, – говорил Джон Леннон, – и никогда не заглядывали дальше. Надо было выпустить пластинку, добиться первого места, сделать следующую, снять фильм и так далее в том же роде. Мы никогда не думали о больших задачах, а просто выполняли то, что положено. Актерская работа меня больше не интересует – эта лишь трата времени. Теперь меня интересует Нирвана, буддийский рай. Правда, я не слишком много об этом знаю и не понимаю, как следует, чтобы объяснить, что это такое”. “Лично мне неохота больше быть Битлом, – вторит ему Джордж Харрисон – я уже сыт по горло всем этим Ты-Мы-Они”.
Беседуя с Битлами, Хантер Дэвис заметил, что они растеряны, ищут чего-то, чего сами понять не могут, но в основном ищут самих себя, потому что у них не было времени подумать, а когда они захотели это сделать, то оказалось, что им не хватило просто-напросто элементарных знаний, чтобы понять, оценить происходящее, растерянность доходила до отчаяния – одно время они собирались бросить всё и уехать на необитаемый остров, но потом отказались от этой мысли, которую не так-то просто было осуществить. И тогда родилась новая идея, более применимая к обществу, в котором они живут, создание собственной акционерной компании – “Эппл” (“Яблоко”).
Это тоже своего рода – “остров”, но на твёрдом экономическом фундаменте. Акционеры уже приступили к работе – они имеют монопольное право на любое использование своих произведений. Более того, даже любители записывающие их музыку, обязаны платить штраф компании “Яблоко”. Битлы больше не выступают перед публикой – всё, что ими делается, записываются только в студии с самым современным оборудованием, только на пластинки и только за громадные деньги.
Итак, Битлы стали бизнесменами. Эта деятельность занимает большую часть их времени. Правда, пластинки с их новыми песнями время от времени появляются на рынке, и надо сказать, довольно шумно. Как, например, последняя – “Две девы”. Она шла нарасхват, и вот почему: на обложке был сфотографирован Джон Леннон со своей новой подругой Йоко Оно – оба обнажённые. Снова – крупные заголовки в газетах, снова “сенсация”. Никуда не денешься – без подогревания интерес публики к “Яблоко”, и песни, какими бы они не замышлялись, не просуществуют долго. Загнанные в капкан битломании, Битлы попытались из него выбраться. Но разрушить “легенду” не посмели, а поставили её на деловую ногу.
Уже никто не называет их “парнями из Ливерпуля”. Молодёжь находит себе новых кумиров, а Битлами теперь интересуются люди солидные, деловые. В сказке оказалось мало сказочного, а всё больше цифры да подсчёты. Правда, осталось несколько хороших песен, но не их поёт прогрессивная молодежь, когда выходит с протестом против войны, против насилия и узаконенного рабства. Она поёт песни гражданского мужества, сочиненные Бобом Диланом, Питом Сигером, Джоан Баэз и другими, по-настоящему популярными молодёжными певцами, на успех которых, кстати битломания нисколько не повлияла. Битлы всегда гордились своей непричастностью к государственной машине. Они звали в мир любви, природы, чистых чувств, короче в другой мир, отличный от окружающего, но не нашли такого мира, даже при помощи наркотиков, а стали принадлежностью другого – поп искусства, рынка, бизнеса».
Лондон, 3 декабря 1968 г. Фото Майка Бэрниза.