30 октября 1968 г.
Бэрри Майлз (автор книги “Календарь ‘Битлз’”): «Джон и Ринго посетили концерт Тайни Тима и группы “Бонзо Дог Ду Да Бэнд” в лондонском Королевском Альберт-Холле».
Тони Коул: «Ещё в далеком прошлом, когда я был студентом Школы искусств Святого Мартина (изучал скульптуру у Тони Каро, Филиппа Кинга и других подобных корифеев британской арт-сцены 1960-х годов), я также познакомился с группой “Бонзо Дог Ду Да Бэнд”, особенно с Вивом Стэншоллом, которого мы все называли “дядюшка Вик” (понятия не имею, почему его так называли). Он был очень высоким, всегда элегантно одетым, с манерами, очень похожими на Оскара Уайльда, в том числе и в манере речи. Выдающийся был человек во всех отношениях. В принципе, у любого другого такие манеры сочли бы очень двусмысленными, но он вёл себя так естественно, что это всеми принималось, хотя меня немного смущало его обращение ко мне словами: “Дорогой мальчик”. Несмотря на его манеру вести себя и одеваться, я почти уверен, что он не был геем, скорее, он придумал своего рода образ, чтобы представить миру его, а не настоящего Вива Стэншолла. Позже я узнал, что его прошлое и отношения с отцом были, мягко говоря, непростыми. Однако на тот момент я ничего об этом не знал, я просто познакомился с этим высоким и эксцентричным парнем, играющим на тубе, а затем познакомился и со всей его группой, то есть с “Бонзо”.
Дядя Вик в то время учился в Центральной школе искусств, как и большинство “Бонзо”, и их музыка была для них не более чем своего рода хобби. Они собрались как группа и играли свою любимую музыку, которая в основном представляла собой танцевальную музыку 1920-х годов, и только позже развили свои странные и безумные комедийные номера во что-то большее. Впервые я увидел их на сцене в пабе в районе Шепердс Буш в Лондоне. Они там регулярно выступали перед более-менее внимательной и благодарной публикой в обмен на бесплатное пиво и небольшую сумму наличных.
Любопытно, что именно в том пабе во время одного из их выступлений я впервые столкнулся с настоящей дракой, и это было чертовски страшно. Я сидел на высоком табурете в баре, “Бонзо” играли что-то весёлое, когда вдруг мой табурет вылетел из-под меня, а парню, стоящему рядом со мной, ткнули в лицо разбитой бутылкой. “Бонзо” сразу же исчезли со сцены, а парень рядом со мной лежал в большой луже крови, и всё это произошло за пару секунд. Очень страшный и опыт. Скорость всего произошедшего меня просто поразила.
В то время я жил в коммунальной квартире в Ислингтоне, и один из моих соседей там был давним приятелем дяди Вика, поэтому его регулярно можно было встретить за столом, пьющим пиво и болтающим со своим другом. Очевидно, сюда стали заглядывать и другие участники “Бонзо” – все они были частью молодого студенческого мира, в котором мы жили в то время.
Примерно в это же время “Бонзо” попросили меня сделать огромную пару ягодиц для их выступления на сцене (к тому времени они уже стали комедийной группой). Так что, я сделал эту работу, изготовив для них из стекловолокна огромную, ярко-розовую и отвратительно выглядящую пару ягодиц шириной около двух метров.
Чуть позже, после того, как я покинул Сент-Мартинс и обнаружил мрачную реальность полного отсутствия интереса ко мне как к скульптору, я начал работать осветителем в Кукольном театре “Маленький ангел” в Ислингтоне и считал себя гением в организации световых шоу. Ах, невинное самомнение молодости.
Кстати, я должен подчеркнуть, что, несмотря на своё анархическое поведение, они на самом деле относились к своей музыке чрезвычайно серьёзно и часами бились над каждой шуткой или музыкальной фразой.
В любом случае, поскольку я был единственным человеком из всех знакомых “Бонзо”, который отличал один сценический свет от другого, они попросили меня сделать сценическое освещение на концерте в Королевском Альберт-Холле, в котором собирались принять участие. Для меня это было что-то вроде шага вперед по сравнению с постановкой света для маленьких марионеток в крохотном театре, используя набор сценических светильников “Паттерн 23” мощностью 500 Вт, но в очередной раз проявив юношескую наглость, я воспринял всё это очень спокойно и чинно отправился в Альберт-холл, чтобы принять участие в репетициях к концерту.
Выяснилось, что это был большой концерт, в котором принимали участие множество известных групп и певцов, таких как Джо Кокер, Тайни Тим и ещё кто-то, кого я сейчас уже и не вспомню, и, конечно же, “Бонзо”.
Так или иначе, в день концерта была генеральная репетиция всех исполнителей и их звукооператоров, включая меня, конечно. Там также был небольшой аккомпанирующий оркестр для всех исполнителей, которым могла понадобиться небольшая поддержка, в том числе Джону Кокеру и, конечно же, Тайни Тиму. Кокер отлично провел репетицию, что неудивительно, и затем настала очередь Тайни Тима.
Тайни Тим, кстати, был странным (прим. – Тайни Тим в буквальном смысле “Крошечный Тим”). Очень крупный мужчина, с телом почти грушевидной формы и совершенно не в себе. Во время репетиции его вывели на сцену двое сопровождающих. Он сжимал гавайскую гитару и выглядел потерянным и растерянным. Его поставили у микрофона, и когда оркестр сыграл вступление и ему пора было начинать, один из них похлопал его по плечу, и, как какой-то странный робот, он приступил к исполнению своего номера. Выполнил он его идеально. Закончив выступление, он снова выключился и просто стоял, ничего не делая. Его сопровождающие взяли его под руки, развернули и увели со сцены. Когда он уходил, я услышал, как он спросил тихим и потерянным голосом: “Куда мы идём?” На что один из его сопровождающих сказал: “Мы идем домой, Тайни. Мы идем домой”. Любопытно, что во время самого концерта он без проблем сам вышел на сцену, отлично исполнил свой номер и снова сам ушёл со сцены. Очень странным человеком был этот Тайни Тим. В тот момент у меня сложилось впечатление, что он был очень печальным и странным существом, и с тех пор у меня не было причин менять это впечатление. Когда вы смотрите его интервью и смотрите на его очень странную фигуру и внешний вид (мужчина грушевидной формы), то это чувство только усиливается. Он был действительно странным.
Тут я должен упомянуть, как было организовано освещение в Альберт-холле в те далекие дни, до появления панелей управления освещением для гастролей и осветительных установок для рок-турне. Тогда в таких залах, как Альберт-холл, приходилось работать с тем, что там было, а система управления состояла из огромных механических реостатов, регулирующих силу света, установленных внизу, в подвальном помещении зала. Поэтому “постановщикам света”, таким как я, приходилось сидеть наверху, в маленькой кабинке высоко над аудиторией, а рядом со мной находился один из электриков Альберт-холла, у которого был старомодный телефон, чтобы передавать ребятам в подвале то, что я хотел получить с освещением сцены.
Так, например, я просил приглушить основной свет, чтобы создать немного атмосферы. Эта команда передавалась сидящим рядом со мной электриком своим коллегам в подвале, которые бросались устанавливать эти огромные механические регуляторы света в новые положения, тем самым изменив освещение на сцене. Неповоротливо, мягко говоря».
Бэрри Майлз (автор книги “Календарь ‘Битлз’”): «Пол и Линда вернулись в Лондон из Нью-Йорка, остановившись на ночлег на Ямайке».
Марк Льюисон (автор книги “Все эти годы”): «Примерно в это время Пол работал над песней “Она вошла через окно ванной” (She Came In Through the Bath Window) и ему не хватало финального куплета. В жёлтом такси, ехавшем в аэропорт, он заметил фотографию, на которой имя водителя было написано большими черными буквами (Юджин Квитс) и под ним было написано “Отдел полиции Нью-Йорка”».
Пол: «Так я получил строчку “Поэтому я уволился из полицейского управления”, которая является частью текста этой песни. Самое замечательное – это случайность всего этого. Если бы я не был в такси этого парня или если бы за рулем был кто-то другой, песня была бы другой. А ещё у меня с собой была гитара, так что я смог сразу воплотить это во что-то».