12 октября 1968 г.
Бэрри Майлз (автор книги “Календарь ‘Битлз’”): «Во время интервью лондонской газете “Ивнинг Стэндард” Джейн Эшер сказала: “Знаю, что это звучит банально, но мы [с Полом] по-прежнему очень близкие друзья. Это на самом деле так. Мы видимся и любим друг друга, но у нас ничего не получилось. Это всё по этому поводу. Возможно, мы будем возлюбленными детства, встретимся и поженимся, когда нам будет около семидесяти”».
Марк Льюисон (автор книги “Сессии записи ‘Битлз’”): «19:00-5:45. Аппаратная студии 2 “И-Эм-Ай”. Продюсер: Джордж Мартин; звукоинженер: Кен Скотт; помощник звукоинженера: Джон Смит.
Поскольку работа над Белым альбомом близилась к завершению, эта сессия была посвящена созданию моно- и стереомиксов. Первым было сделано стереосведение композиции “Всем есть что скрывать, кроме меня и моей обезьянки” (Everybody’s Got Something To Hide Except Me And My Monkey), за ним последовало пять стереосведений “Спиральная горка” (Helter Skelter), два “Сын матери-природы” (Mother Nature’s Son) и четыре “Об-Ла-Ди, Об-Ла-Да” (Ob-La-Di, Ob-La-Da).
Затем последовали моно-миксы. “Всем есть что скрывать, кроме меня и моей обезьянки” (Everybody’s Got Something To Hide Except Me And My Monkey) была завершена с одной попытки. За ней последовали два “Сын матери-природы” (Mother Nature’s Son), один “Об-Ла-Ди, Об-Ла-Да” (Ob-La-Di, Ob-La-Da) и один “Много, много, много” (Long, Long, Long)».
Кен Скотт (звукоинженер “И-Эм-Ай”): «С “Белым альбомом” Битлы шли на крайние меры. Например, когда дело дошло до сведения, они говорили: “Хорошо, давайте добавим ко всем самый верх (высокие частоты) и самый бас”. Иногда это звучало хорошо, иногда – нет. Когда это происходило, они говорили: “Хорошо, давайте сделаем вот так”. Большинство людей просто используют верхние и нижние частоты там, где это было необходимо, стараясь сохранить звук максимально естественным, но “Битлз” не всегда стремились к естественному звуку».
Пит Шоттон (друг детства Джона Леннона): «Во время одной из последних сессий “Белого альбома” я заскочил на Эбби-роуд, чтобы увидеться с Нилом Аспиналом, но неожиданно меня перехватил Джон и сказал, что они с Йоко надеются, что я смогу оказать им услугу.
– Ну конечно, Джон, – с готовностью сказал я. – Что нужно сделать?
– Понимаешь, – сказал он, – Йоко говорит, что у нас в квартире небольшой бардачок. Ты не смог бы навести там порядок? Сами мы слишком заняты, чтобы этим заниматься, а ты – единственный, кому я могу доверить.
– Ну, хорошо, – согласился я. – Заскочу и всё сделаю.
Но когда я вошёл в их квартиру на Монтаге-Сквер, в которой почему-то почти неделю не был, слово “бардачок” оказалось преуменьшением века. Хаос там царил невообразимый: всё было завалено бумагами, грязными тарелками и, кроме того, казалось, многолетними коллекциями вонючих носков и трусов.
Я принялся за работу в спальне и всё думал: “Слишком они заняты, говорят! Йоко забила на всё и целыми днями таскается за Джоном. А почему бы ей самой хотя бы раз не остаться днём дома и не прибрать этот грёбаный бардак?”.
Угрюмо созерцая гору нижнего белья, ожидавшую меня в следующей комнате, я сел на кровать и закурил. И вдруг до меня дошло, что мы с Джоном в этой фазе наших отношений дошли до точки!
Как раз в эту минуту Джон и Йоко вернулись домой. “Колоссально, Пит! – воскликнул Джон, найдя меня в спальне. – Огромное спасибо, ты сделал гигантскую работу!”
– За кого ты меня принимаешь, Джон? – спросил я стальным голосом, глядя ему в глаза. – Перед тобой стоит Пит Шоттон. Или ты забыл, кто я такой? Я не уборщик в твоём грёбаном доме, и я не прачка, чтобы ковыряться в твоём грязном белье и прибирать трусы твоей жены. Ты что, забыл, кто я такой?
Джон ненадолго потерял дар речи, но по ошеломленному выражению на его лице я видел, что он понял, что я прав.
– Всё, хватит, – сказал я, – мне это надоело. Я ухожу.
– Но куда же ты теперь пойдешь, Пит? – решился он, наконец. – Что ты теперь будешь делать?
– Что значит: “что я буду делать”?! Я же не какой-то грёбаный идиот, уж я-то найду, чем заняться. Я знаю одно: заниматься ЭТИМ я не хочу!
– Ну ладно, будь по-твоему, раз ты так хочешь, – сказал Джон. – Но мне будет не хватать тебя, Пит. Мне очень будет не хватать тебя.
– А хера ли мне тут делать, Джон? Мне здесь нечего делать, и если дело доходит до приборки за тобой грязного белья, это уже сплошное блядство.
– Ну, ты хотя бы не исчезай, Пит, – попросил Джон.
– Об этом можешь не беспокоиться, – заверил я его. – Я ещё появлюсь.
Когда через несколько минут я вышел на Монтаге-Сквер, с моих плеч словно свалился тяжкий груз. “Битлз”, “Эппл”, Джон и Йоко – всё теперь могло идти своим чередом, без моей личной ответственности или заинтересованности в конечном итоге. С этого часа я мог относиться к Джону так, как относился и раньше на протяжении двадцати лет – ни много, ни мало – как к другу».