1 марта 1968 г.
Пол Зальцман (фотограф): «Однажды ближе к вечеру, перед тем, как покинуть ашрам, я отправился на поиски Джона, Пола и Джорджа, и обнаружил их сидящих на хорошо знакомом пятачке, выходящем на реку, где я впервые встретился со всеми ими.
Они играли на гитарах и что-то напевали, расположившись на ступеньках своего бунгало среди растений в горшках. С ними был Ринго. Я взял фотокамеру и сделал несколько снимков через сетчатый забор, потом открыл ворота и присоединился к ним. Они играли на акустических гитарах “Мартин Ди-28”, пели фрагменты песен, переходя от одной песни к другой: “Мишель” (Michelle), “Всё, что тебе нужно – это любовь” (All You Need Is Love), “Норвежское дерево” (Norwegian Wood), “Элеонор Ригби” (Eleanor Rigby) и другие».
Пол Зальцман (фотограф): «Ринго был в своём любимом пиджаке фасона “Неру” из золотой парчи и джинсах, с неизменной чёрной сумкой через плечо и серебристым футляром для 16-миллиметровой кинокамеры. Он был спокоен, безмолвен, почти неподвижен. Из четырех Битлов он казался самым безмятежным, самым приземлённым, самым непринужденным в том, кем он был. В конце своей жизни Джон сказал: “Люди думают, что Ринго был последним из ‘Битлз’. На самом деле он был сердцем и душой группы”».
Пол Зальтцман (фотограф): «После того, как я сделал несколько снимков через решётчатое ограждение, открыл калитку и присоединился к ним».
Пол Зальцман (фотограф): «Их так часто фотографировали, что в неформальной обстановке ашрама они не обращали особого внимания на камеру. Пол снова начал играть, и Джон присоединился к нему».
Пол Зальтцман (фотограф): «У Пола на ступеньке лежал листок бумаги, и он начал напевать слова, которые нацарапал. Это был рефрен к песне “Об-Ла-Ди, Об-Ла-Да”. Они повторяли это снова и снова – работали над песней, обыгрывали её, – и когда они остановились на мгновение, Пол взглянул на меня с огоньком в глазах и сказал: “Это пока всё. У меня ещё нет слов”».
Пол Зальтцман (фотограф): «Глядя на этот снимок Джона и Пола, сделавших паузу между песнями, у меня всплывает замечание Джона об эго: “Как делать добро себе и другим одновременно? И где между ними водораздел? Я до сих пор об этом размышляю. Ключ в том, на пользу ли или во вред наше эго для других. Это то, где пролегает граница”».
Пол Зальтцман (фотограф): «Когда я был с “Битлз”, Пол был самым открытым и дружелюбным. Когда я делал этот снимок, находясь в нескольких футах от него, Пол сыграл несколько тактов “Мишель”. Джейн Эшер была с Полом в Ришикеше, и она сказала, что вдохновила его на некоторые из самых проникновенных песен о любви».
Пол Зальтцман (фотограф): «Это мой самый любимый снимок. Нежная чувствительность в его глазах, улыбка радости на губах, даже серенада была частью огромного, лукавого, творческого потенциала, воплощением которого он был».
Пол Зальтцман (фотограф): «Битлы открыли дверь в моей душе. Это был ключевой момент в моей жизни. Джон пел “Завтрашний день никогда не знает” (Tomorrow Never Knows), и когда текст песни запал мне в душу, я понял, что они рассказывают мне о путешествии, которого я ещё не совершил – внутреннего пространства, вмещающего большую любовь и знание. Мне нравится этот фотоснимок за глубину силы Джона, черты его огромного таланта».
Пол Зальтцман (фотограф): «Ещё один из моих любимых снимков – Джон наедине с музыкой».
Пол Зальтцман (фотограф): «Друзья Донована, “Цыган” Дэйв (прим. – на снимке спиной в коричневом пиджаке, урождённый Дэвид Джон Миллс – английский скульптор и автор песен, компаньон певца и автора песен Донована) и его подруга Ивонна приезжали в ашрам всего на несколько дней, чтобы навестить Донована. Джон с весельем посмеивался над своей новой техникой игры, свойственной фолк-гитаристам, которой, по его словам, его научил Донован.
Некоторое время спустя Ринго напомнил, что пора на ужин, но когда Джон встал, Пол снова начал петь и играть “Об-Ла-Ди”. Джон не смог устоять и присоединился к нему, весело играя и напевая мотив. Затем к ним присоединился Ринго, ритмично щёлкая пальцами. К тому времени солнце скрылось за холмами. Нежный аромат жасмина плыл по территории, в лесу пронзительно кричал павлин, и через некоторое время мы все отправились на ужин».
Пол Зальтцман (фотограф): «Мы попрощались, и когда я пошёл, Джон произнес: “Эй, Пол! Пришли нам некоторые из своих фотографий”.
Мэл Эванс был прекрасным, заботливым человеком. В тот день, когда я покидал ашрам, чтобы уехать в Нью-Дели вместе с ним, Ринго, Морин, Цыганом Дэйвом и Ивонной, он обратился ко мне: “Слушай, Цыгану Дэйву и Ивонне негде остановиться на ночь в Дели. Можешь взять их туда, где остановишься? Они улетают утром очень рано”. “Конечно, – ответил я. – В резиденции Верховного комиссара есть ещё одна комната для гостей, и уверен, что Джим и Кэрол не станут возражать».
Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «Ринго и Морин уехали из Ришикеша намного раньше, чем планировалось. Они грустили вдали от своих детей и им не нравилась местная еда».
Мэл Эванс: «Трудно поверить, что прошла уже целая неделя. Полагаю, что душевное спокойствие и умиротворенность, достигаемое через медитацию, заставляет время лететь. Внезапно возникла суматоха, потому что Ринго хочет вернуться домой. Морин больше не может выносить мух».
Пол: «Ринго вернулся домой раньше остальных. Он терпеть не мог местную еду, а его жена не выносила мух. Это было понятно. Он был очень британским парнем, а там были карри и острая пища, и у него легко расстраивается желудок (вероятно, из-за перитонита, перенесённого в детстве). Морин терпеть не могла мух. Если в комнате была хоть одна муха, она постоянно следила за ней. Помню, как однажды она отказалась выходить из комнаты, потому что за дверью жужжала муха. Поэтому очевидно, что условия жизни в Ришикеше для них не годились».
Синтия: «Ринго и Морин вскоре начали проявлять беспокойство. Они очень скучали по детям. Через десять дней они объявили всем, что с них хватит и они летят домой. “Махариши, конечно, славный парень, но не для меня” – заключил Ринго».
Джон: «Не помню, кажется, Ринго уехал довольно быстро. Побыл всего недели две. Как говорится, попробовал воду, понял, какая она и все».
Джордж: «Ринго приезжал всего на пару недель – наверное, для того, чтобы посмотреть, что это такое».
Ринго: «Махариши предложил, чтобы мы на время уехали куда-нибудь, а потом вернулись, но нам хотелось домой. У нас для этого была тысяча причин. Так что я пробыл там всего две недели, а потом уехал. Я не получил того, на что рассчитывал. Местная еда была для меня была неприемлема, потому что почти на всё у меня аллергия. Я взял с собой два чемодана, один с одеждой, а другой с бобами “Хейнц”. Однажды утром ребята, которые занимались приготовлением еды, спросили: “Будешь яйца?” “О да, конечно” – ответил я, и на следующее утро они повторили. Я подумал: “О, отлично, ситуация налаживается”.
А потом я увидел, как они закапывают скорлупу. Это был первый из нескольких случаев, которые заставили меня задуматься: это было не то, что я ожидал. В этом религиозном и духовном ашраме не должно было быть яиц. Я подумал: “О чём вы думаете, закапывая скорлупу? Разве Бог этого не видит?”
Мы вернулись домой, потому что скучали по детям. Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь подумал, что нам там не понравилось. Я уже говорил, что это было похоже на лагерь отдыха “Батлинс”. Это был хороший опыт, просто для меня это продлилось не так долго, как для остальных».
Питер Браун (персональный помощник “Битлз”): «Тем временем “Битлз” и “Простак” осыпав друг друга язвительными комментариями, расстались».
Бэрри Майлз (автор книги «Через много лет»): «Дизайнерская группа ”Простак” и бутик “Эппл” стали большой проблемой. Пита Шоттона в “Эппл Ритейл” заменил Джон Линдон, который ещё в январе 1968 года сообщил “Простаку”, что без письменного разрешения больше никаких расходов ими производиться не будет. Последовала дальнейшая переписка с бизнес-менеджером “Простака” Саймоном Хейсом, и в марте Линдон сообщил Хейсу, что, если “Простак” заберёт ещё какие-либо образцы одежды из мастерских Канеля, то у него не будет другого выбора, кроме как расторгнуть с ними соглашение».
Роберт Шонфилд (автор книги «Сердцевина яблока»): «Одна сотрудница “Эппл” рассказала, что ребята из “Простака” сорили деньгами как пьяные моряки. “Битлы не угрожали им никакими карательными мерами, – говорит она, – потому что они вообще не умели разговаривать с дельцами”».
Саймон Хэйес (менеджер дизайнерской группы “Простак”): «Нас медленно, но верно вытесняли и обделяли. Целых три месяца я пытался добиться справедливости, но потом плюнул и порвал с “Эппл”, после чего заключил контракт с президентом компании “Меркьюри Рекордз” Ирвином Грином».
Пит Шоттон (друг детства Джона Леннона): «Испортив хорошие отношения с “Битлз”, Саймон, Марийка и Джоси вскоре после этого уехали в Америку».
Бэрри Майлз (автор книги «Через много лет»): «Поняв, что они высосали яблоко досуха, “Простак” переехали в Нью-Йорк, где получили крупный аванс от “Меркури Рекордз”, очень грамотно включив в свой контракт пункт, исключающий присутствие кого-либо из “Меркури” на сессиях записи, “потому что хотели вибрировать вместе только со звукоинженером”».
Роберт Шонфилд (автор книги «Сердцевина яблока»): «Ирвин Грин – президент “Меркури” попросил своего зятя, нью-йоркского адвоката Сэнфорда Росса, обеспечить в США юридическую защиту их имени и работы. Росс прислал “Простаку” письмо, наполнившее сердца дизайнеров радостью. Грин согласился взять на себя все предварительные расходы. Впоследствии Хэйес передаст функции менеджера своему старому приятелю Бену Стеггу, а сам станет одним из директоров “Меркури”».
Питер Браун (персональный помощник “Битлз”): «“Простак” перебрались в Америку и подписали контракт с “Меркури рекордз” как вокальная группа. С тех пор мы о них ничего не слышали».
Нил Аспинал (персональный помощник «Битлз»): «Они [«Простак»] уползли так же незаметно и скрытно, как и вползли».
Бэрри Майлз (автор книги «Через много лет»): «Говорят, что главу “Меркури” буквально стошнило, когда он услышал результат, но к тому времени “Простак” уже удалились, договорившись нарисовать “самую большую психоделическую фреску на земле” на той стороне театра, где в Лос-Анджелесе шла постановка мюзикла “Волосы” (прим. – психоделический мюзикл, который является вехой хиппи-движения 1960-х годов). Так что в “Простаке” не было ничего простодушного».