5 сентября 1967 г.
Пит Шоттон (друг детства Джона Леннона): «Первое совещание правления «Эппл» (на котором сами Битлы решили не присутствовать) планировалось провести в Хилли-Хаус. Поскольку оно должно было стать моим официальным дебютом в качестве директора «Эппл», а не закадычного другана Битла Джона, собираясь выехать из Кенвуда я очень волновался.
– По-моему это всё так странно и необычно, – ныл я. – Не представляю, что, нахрен, мне теперь делать. Даже не знаю, стоит ли одевать костюм с галстуком для этих бухгалтеров и юристов.
– Одевай то, в чём удобнее, – успокоил меня Джон. – Всё будет нормально.
В конце концов я накинул на себя что-то из модных тогда психоделических тряпок и, как обычно, опоздал на совещание на пятнадцать минут. К этому времени все, включая Терри Дорана, Клайва Эпстайна, Алистера Тейлора – протеже Брайена, незаменимого мистера «сделай-принеси», а также внушительная команда юристов и бухгалтеров, которых я видел впервые в жизни, уже заняли свои места за огромным импозантным столом. Я хотел было незаметно присоединиться к собранию, но мне это не удалось. С удивлением и смущением я понял, что все эти почтенные господа с нетерпением ждали меня.
– Ну что ж, Пит, – начал кто-то, – надеюсь, что тебе известна цель нашего совещания и Джон объяснил повестку дня.
– Вообще-то, не совсем, – сказал я. – Было бы неплохо, если кто-нибудь скажет, о чём речь.
К удивлению, после моего простого вопроса наступила тишина. Все смотрели друг на друга ожидая, что первым заговорит кто-то другой. Наконец Клайв Эпстайн откашлялся и сказал: «Ну, насколько я понял, «Эппл» будет издавать поздравительные открытки, и ребята уже дали согласие придумывать для них короткие послания».
Хотя после слов Клайва последовало ещё несколько «как я понимаю», всё это мне стало казаться чем-то неопределённым и странным. У меня стало складываться впечатление, что я попал на Безумное чаепитие Шляпника. Это впечатление усилилось после того, как Терри Доран повернувшись ко мне произнёс: «Слава Богу, что ты пришёл, Пит. Как видишь, здесь никто ничего не понимает и не знает, поэтому нужен такой человек, как ты». И тут до меня дошло, что все присутствующие почему-то уверены, что именно я должен взять на себя многомиллионное предприятие «Битлз»! Не какой-то там магазин одежды, понимаете, а весь этот неопределённый новый конгломерат, о функциях которого никто ещё не думал. Не успел я оправиться от замешательства, как все встали со своих мест.
– Поздравляю, поздравляю, Пит! – выпалил Терри и пожав мне руку тут же скрылся за дверью. После этого все бухгалтеры, юристы и прочие помощники «Битлз» последовали его примеру.
– Удачи и успехов, Пит! – говорили они. – Были очень рады повидать вас, мистер Шоттон! Всего хорошего, до свидания!»
Один только Алистер Тейлор, известный своим пристрастием к коктейлям, счел уместным «побыть рядом со знаменитостью».
– Ну что, Пит, отпразднуем и выпьем по этому поводу, а?» – подмигнул он.
После того, как мы налили себе по порции виски, Алистер предложил тост за моё здоровье и успехи.
– Поздравляю! Добро пожаловать в «Эппл» и всяческих тебе удач! Если что-то понадобится или я чем-то смогу быть полезен, сразу дай мне знать.
Быстро опустошив свой бокал, он тоже хлопнул дверью, оставив меня наедине с огромным столом. Я даже не знал, плакать мне или смеяться. И, поскольку делать больше было нечего и поговорить не с кем, мне ничего не оставалось, как тоже отправиться домой.
Вернувшись в «Кенвуд», я ворвался в «солнечную» комнату Джона.
– Что это за херня, Джон? – возмутился я. – Они думают, что я заправляю и руковожу ВСЕЙ компанией!
– Всё правильно, – улыбнулся Джон.
– Ничего себе! Я управлял всего-навсего крохотным магазинчиком на Хэйлинге. А ты хочешь, чтобы я возглавил какую-то грёбаную «Эр-Си-Эй», если не хуже!
Вместо ответа Джон залился безудержным хохотом.
– Рад, что тебя это забавляет, – без улыбки сказал я. – Это ТВОЯ грёбаная компания и это ТВОИ деньги…
– Всё это херня, Пит, – сказал он. – В двух словах ситуация такова: нам доложили, что у нас есть три миллиона фунтов, которые, если мы не пустим их в оборот, заберут в виде налога. Значит нам нужно потратить их к грёбаной матери! Так почему бы не пустить их в бизнес и немножко позабавиться? Если получится – прекрасно, тогда у нас появится ещё больше миллионов, которыми можно будет играть. А если нет – какая хрен разница! Это же те деньги, которые всё равно забрали бы сборщики налогов!».
Филипп Норман (автор книги «Кричите! Правдивая история Битлз»): «Питер Браун по просьбе семьи Эпстайнов некоторое время жил в доме Брайена на Чепэл-стрит. Его схожесть с Брайеном и доверие к нему Куини Эпстайн гарантировали ему вступление в роль, которую он так долго дублировал. Он унаследовал стол Брайена и его ассистентку – даже некоторую аффектацию Брайена».
Джоан Ньюфилд (бывший личный помощник Брайена Эпстайна): «У Брайена была привычка бросить бумаги и воскликнуть: «Всё, с этим кончено!». Через несколько дней пребывания на его месте Питер делал в точности то же самое и произносил эти же слова».
Пол вышел из такси, зашёл домой, а потом отправился в студию «И-Эм-Ай». Джон прибыл в студию позднее и выразил изумление по поводу того, что девушки знали, что «Битлз» в этот вечер будут в студии.
Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «Начало записи песни «Я – Морж» (I Am The Walrus)».
Марк Льюисон (автор книги «Сессии записи Битлз»): «19:00-1:00. Студия 1 «И-Эм-Ай», Эбби-Роуд. Продюсер: Джордж Мартин; звукоинженер: Джефф Эмерик».
Джон: «Мне всё ещё казалось, что вот-вот снова появится Брайен и скажет: «Пора записывать пластинку» или «Пора заняться тем-то и тем-то». Его обязанности взял на себя Пол: «А теперь мы будем снимать фильм. А теперь мы займемся пластинкой». Он считал, что если он не станет подгонять нас, мы больше не выпустим ни одного альбома. Пол распоряжался – по крайней мере, он считал, что распоряжается, – и мне приходилось писать песни, и я выдавал двадцать песен. Он тоже приносил двадцать песен, причем хороших, и говорил: «Будем записывать пластинку». И мне приходилось снова сочинять песни.
Песню «Я – Морж» сочинил я. Она мне нравится. Это грандиозная абракадабра, которую я сочинил для фильма Пола. Туда надо было включить что-нибудь совсем уж сумасшедшее. Я соединил вместе несколько разных мелодических отрывков, то же проделал с текстом, смешав случайные слова и сюжеты. Это одна из моих любимых песен – ну, во-первых, потому, что её написал я, а ещё потому, что в ней полным-полно фрагментов, которые будут интересны даже через сто лет. В тот период я увлекался Харе Кришной и тому подобным. Потом я всё это бросил».
I am he as you are he as you are me and we are all together, Я – это он, как ты – это он, как ты – это я, и мы все вместе,
See how they run like pigs from a gun, see how they fly, Смотри, как они бегут подобно свиньям от ружья, смотри, как они летят,
I’m crying. Я плачу.
Sitting on a cornflake, Сидя на кукурузных хлопьях,
Waiting for the van to come. Ожидая прибытие фургона.
Corporation tee-shirt, stupid bloody Tuesday, Футболка корпорации, бестолковый чёртов вторник,
Man, you’ve been a naughty boy, you let your face grow long. Чувак, ты был непослушным мальчиком, ты позволил своему лицу вытянуться.
I am the eggman, they are the eggmen, Я – человек-яйцо, они люди-яйца,
I am the walrus, goo goo a’joob. Я – морж, гу гу джуб.
Mister City p’liceman sitting, pretty little p’licemen in a row. Мистер городской полицейский восседает, прелестные полицейчики в ряд.
See how they fly like Lucy in the sky, see how they run, Смотри, как они летят, как Люси в небе, смотри, как они бегут.
I’m crying, I’m crying, Я плачу, я плачу,
I’m crying, I’m crying. Я плачу, я плачу.
Yellow-matter custard, Жёлтая масса заварного крема,
Dripping from a dead dog’s eye. Капает из глаза мёртвой собаки.
Crab a locker fishwife, pornographic priestess, Хватай ящик базарной бабы, жрицы порнографии,
Boy, you’ve been a naughty girl, you let your knickers down. Мальчик, ты был бесстыжей девочкой, позволив спустить свои трусики.
I am the eggman, they are the eggmen, Я – человек-яйцо, они люди-яйца,
I am the walrus, goo goo a’joob. Я – морж, гу гу джуб.
Sitting in an English garden waiting for the sun, Сидя в английском саду в ожидании солнца,
If the sun don’t come, you get a tan from standing in the English rain. Если солнца не будет, ты загоришь, стоя под английским дождем.
I am the eggman (Now good sir, what are you?), Я – человек-яйцо (Хороший сэр, вы кто?),
They are the eggmen (A poor man, made tame to fortune’s blows), Они люди-яйца (бедняк, прирученный к ударам судьбы),
I am the walrus, goo goo goo joob (Good pity), Я – морж, гу-гу-гу-джуб (жаль),
G’goo goo g’joob, Г‘гу-гу г‘джуб,
Expert, textpert, choking smokers, Эксперт, тэксперт, задыхающиеся курильщики,
Don’t you think the joker laughs at you? Тебе не кажется, что шутник смеется над тобой?
(Ho ho ho, hee hee hee, ha ha ha) (Хо-хо-хо, хи-хи-хи, ха-ха-ха)
See how they smile like pigs in a sty, see how they snied, Смотри, как они улыбаются, как свиньи в хлеву, смотри, как они ревут,
I’m crying. Я плачу.
Semolina pilchard, Манная сардина,
Climbing up the Eiffel Tower. Взбирается на Эйфелеву башню.
Elementary penguin singing Hare Krishna, Примитивный пингвин поёт Харе Кришна,
Man, you should have seen them kicking Edgar Allan Poe. Чувак, ты бы видел, как они пинали Эдгара Аллана По.
I am the eggman, they are the eggmen, Я – человек-яйцо, они люди-яйца,
I am the walrus, goo goo g’joob g’goo goo g’joob, Я – морж, гу гу гджуб гу гу гджуб,
Goo goo a’joob g’goo goo g’joob, g’goo, Гу гу джуб гу гджуб, ггу,
Joob! Joob! Joob! Джуб! Джуб! Джуб!
Joob! Joob! Joob! Джуб! Джуб! Джуб!
Joob! Joob! Joob! Joob! Joob! Джуб! Джуб! Джуб! Джуб! Джуб!
Joob! Joob! Джуб! Джуб!
Joob! Joob! Джуб! Джуб!
Umpa, umpa, stick it up your jumper, Умпа, умпа, засунь свой джемпер,
Everybody’s got one, everybody’s got one. Каждый получил своё, каждый получил своё.
“Villain, take my Purse, «Злодей, возьми мой кошелек,
If ever thou wilt thrive, bury my Body. Если когда-нибудь ты хочешь процветать, похорони моё тело.
And give the Letters which thou findst about me, И письма, что найдёшь при мне, отдай
To Edmund Earl of Gloucester: seek him out upon the English Party, Эдмонду графу Глостеру. Найди его в английском стане.
Oh, untimely death, death–”. О безвременная смерть, смерть…»
“I know thee well, a serviceable Villain; as duteous to the Vices of thy Mistress as badness would desire”. «Я хорошо знаю тебя, услужливый злодей; так же послушен порокам своей госпожи, как того желает зло».
“What, is he dead?” «Что, он умер?»
“Sit you down, Father; rest you”. «Присядь, отец, и отдохни».
Оззи Озборн: «Мне нравятся все песни Леннона, которые слушаешь и не понимаешь, о чём там речь, но при этом понимаешь какой-то другой смысл».
Тони Бэрроу (пресс-агент группы): «Многое из музыки Джона было настолько же спорно, как и его образ жизни. Только Джон мог сочинить «Я – морж». Он был одним из самых рискованных композиторов-поэтов того времени, вероятно, на целое десятилетие опережая остальных».
Джон: «Песня “Морж” – это всё равно что рассказ о сновидении – слова не имеют большого значения. Люди находят столько разных смыслов, что это смешно. Я просто шутил, мы все шутили, а многие видят в этом глубокий смысл».
Хантер Дэвис (автор книги «Авторизованная биография Битлз»): «Отправной точкой для создания песни у Джона часто становится какой-то ритмический рисунок, слова же потом приспосабливаются к нему таким образом, что ритм, состоявший первоначально из трёх или четырёх нот, повторяется снова и снова и получает возможность развития и в голове Джона, и на его рояле.
Помню, как был в доме Джона в Уэйбридже, и мы плавали в бассейне, а в отдалении через несколько улиц от нас доносились звуки полицейской сирены: «да-да, да-да, да-да, да-да» и Джон начал это напевать и обыгрывать эти две ноты. На самом деле он сделал это на фортепиано. Этот ритм засел у него в голове, и он стал воспроизводить его, пытаясь приспособить к нему слова.
«Mis-ter, Ci-ty, p’lice-man, sit-tin, pre-tty» (Мистер, городской, полицейский, восседает, прелестные…). Пробовал-пробовал, а потом чуть-чуть изменил порядок слов: «Sitting pretty, like a policeman» (Восседает прелестно, как полицейский), но дальше не пошёл. «Из этого получится песня», – сказал он себе. Но сейчас доделывать её не обязательно. Просто в следующий раз, когда будет нужно, он воспользуется своей заготовкой».
Джон: «Я записал это где-то на клочке бумаги, я всегда всё забываю, поэтому должен записывать; а вообще-то на самом деле я ничего не забываю».
Хантер Дэвис (автор книги «Авторизованная биография Битлз»): «Он написал в этот день ещё кое-какие, совершенно нелепые, слова, приспособив их к другому ритму: «Sitting on a cornflake, waiting for the man to come» (Сидя на кукурузных хлопьях в ожидании прибытия полицейского). Мне послышалось, что он сказал, не «man» (здесь: полицейский), a «van» (фургон), – я ошибся, но Джону «van» понравилось больше, и он сказал, что заменит «man» на «van».
У него в голове был и другой обрывок мелодии, на слова «sitting in an English country garden» (Сидя в английском загородном саду). Именно так он и проводит каждый день два часа – сидит на приступочке у окна и смотрит на свой сад. На этот раз, предаваясь любимому занятию, он мысленно снова и снова повторял фразу, о том, что же он делает, пока она не сложилась в мелодию.
– Не знаю, что из этого получится. Может быть, фрагменты одной песни, например: «Сидя в английском загородном саду в ожидании фургона». Не знаю.
Так и вышло. Он соединил вместе все эти кусочки и сочинил песню «Я – морж». В мелодической основе песни легко угадываются явственные звуки сирены полицейской машины, с которых, собственно, всё и началось. Так бывает часто. Разрозненные фрагменты, возникнув независимо друг от друга, к тому моменту, когда Джону надо освободить голову для новых поисков, соединяются вместе – и песня готова».
Джон: «Мы пишем тексты, я пишу тексты, смысл которых складывается постепенно. Этим отличаются некоторые из лучших песен или некоторые из более неопределённо-расплывчатых, таких как «Морж». Весь первый куплет был написан без какого-либо осознания. Я не представлял, о чём я пишу, это просто осознаётся позже. У меня была строчка: «Я – это он, как ты – это он, как ты – это я, и мы все вместе». У меня были только эти две строчки, отпечатанные на пишущей машинке. Затем, приблизительно через две недели я пробежался по ним и написал ещё две строки. А потом, когда что-то увидел за этими четырмя строчками, то просто отстучал оставшуюся часть. Затем, когда у меня сложился целый куплет или его половина, я его пропел.
У меня была идея сочинить песню, которая была бы как полицейская сирена: «Я – это он, как ты – это он, как ты…», но, в итоге, мне этого так и не удалось достичь. На самом деле нельзя спеть полицейскую сирену».
Джордж: «Люди не понимают. В песне «Я – Морж» Джон поёт: «Я – это он, как ты – это он, как ты – это я». Люди повсюду ищут скрытый смысл. Это и серьёзная, и в то же время несерьёзная песня».
Джон: «Первая строка пришла мне в голову во время одного приёма кислоты, вторая – во время другого, а закончил я песню после того, как встретился с Йоко».
Дэйв Рыбачевски (автор книги «История музыки Битлз»): «Существует предположение, что народная песня «Поход в Преторию» (Marching to Pretoria), популяризированная группой «Уиверс» в 1963 году, могла стать подсознательным источником вдохновения для первой строчки композиции «Я – морж»: «Пой со мной, я буду петь с тобой и так мы будем петь вместе» (Sing with me, I’ll sing with you and so we will sing together). Эта фраза с некоторыми вариантами звучит в песне несколько раз, и она напоминает текст Джона, но всё это, конечно, ничем не подтверждено».
Пит Шоттон (друг детства Джона Леннона): «Однажды днём забавляясь «весёлыми нырками» в ежедневный мешок писем от поклонников Джон, к нашему обоюдному удивлению, вытащил письмо от какого-то школьника из Кворри-Бэнк. После стандартных слов восхищения и обожания мальчик написал, что их учитель литературы проигрывает на уроках песни «Битлз». После того, как школьники высказывались о своём анализе текста песни, он сообщал им свою трактовку того, что на самом деле хотели сказать «Битлз». Конечно, это было то самое учебное заведение, директор которого охарактеризовал будущее Джона словами: «Этот мальчик обречен на неудачу».
Мы с Джоном зарыдали от смеха над такой абсурдностью.
– Слушай, Пит, – сказал вдруг Джон, – а что это была за песенка про глаз дохлой собаки, которую мы пели в «Кворри-Бэнк?» Я на секунду задумался, и выпалил:
Жёлтая масса заварного крема, зелёный помойный пирог,
Перемешай с глазом дохлой собаки,
Пришлёпни всё это на бутерброд толщиной в десять футов,
И захлебни всё это с чашкой холодной блевотины.
– Точно! – воскликнул Джон. – Фантастика! – он отыскал ручку и начал писать: «Жёлтая масса заварного крема капает из глаза мёртвой собаки» Так и появилась на свет песня «Я – морж». Строки о самом Морже возникли позже, буквально попав в песню со страниц «Зазеркалья» Льюиса Кэрролла.
Вдохновленный картиной того, как кворрибэнковский учитель литературы будет с важным видом разглагольствовать о символизме в творчестве Леннона и Маккартни, Джон выдавал самые нелепые образы, какие только мог придумать. Так появилась «манная сардина». «Манка» – безвкусный пудинг, который мы ели в детстве, и «сардина» – рыба, которой мы часто кормили своих кошек. «Манная сардина взбирается на Эйфелеву башню…» – нараспев читал Джон и с явным удовольствием записывал всё это на листке. Он обернулся ко мне с улыбкой: “Ну что, Пит, пусть эти придурки попробуют истолковать такое!”».
Дэйв Рыбачевски (автор книги «История музыки Битлз»): «Что интересно, отправитель этого письма Джону, Стивен Бэйли, получил ответное письмо от Джона, датированное 1 сентября 1967 года. В 1992 году оно было продано на аукционе «Кристи» в Лондоне».
Джон: «Морж взят из «Моржа и Плотника» «Алисы в стране чудес». Обожаю эту замечательную поэтическую сказку. Мне никогда не приходило в голову, что Льюис Кэрролл имел в виду капиталистическую систему. Я никогда не вникал в тайный смысл того, что на самом деле там подразумевалось, как это происходит с творчеством «Битлз». Уже позже я вернулся к этой книге, посмотрел и понял, что Морж в этой истории был плохим парнем, а Плотник – хорошим. Я подумал: «Вот чёрт. Я выбрала не того парня». Но это было бы уже не то же самое, не так ли? «Я – Плотник».
В Лос-Анджелесе мы посмотрели фильм, и Морж оказался большим капиталистом, который съел всех грёбаных устриц. Я всегда представлял Моржа в саду, и он мне нравился, поэтому я не проверял, кем он был. Он чёртов ублюдок – вот кем он оказался. Но судя по тому, как об этом пишут, все полагают, что это что-то значит. Я имею в виду, то, что я написал. Мы все решили, что раз я сказал: «Я – Морж», то это должно означать «Я – Бог» или что-то в этом роде. Это всего лишь текст, но он стал для меня символом».
Дэйв Рыбачевски (автор книги «История музыки Битлз»): «В композиции есть ещё одна интригующая строчка, из-за которой песня была запрещена “Би-Би-Си”: “Ты был бесстыжей девочкой, позволив спустить свои трусики”».
Пол: «Все постоянно поучают, что когда пишешь для подростков, то лучше всего оставаться «искренним», а потом, когда мы так и делаем, нас критикуют, хотя слово “трусики” не может никого оскорбить».
Джон: «Мы выбрали это слово, потому что оно яркое и выразительное. Оно слетает с языка и может означать что угодно».
Джордж: «Почему мы не допускаем, чтобы люди всё время занимались любовью? Ведь это же происходит во всём мире всё время. Почему же нельзя об этом говорить? Непристойным слово сделали люди. Само по себе оно ничего не значит. Попробуйте, повторите его много раз. Видите, оно ничего не значит. Почему же нельзя пользоваться этим словом в песне? Мы в конце концов сделаем это. Просто мы ещё не брались».
Кенни Эверетт (ди-джей «Радио Лондон»): «Однажды я принял участие в психоделическом путешествии с Джоном Ленноном на поле для гольфа в Уэйбридже. Джон спросил, не хочу ли я принять ЛСД. Я согласился, подумав про себя: «Да, Джон. Всё, что скажешь, Джон. Скажешь, чтобы я стал огурцом, и я это сделаю». Мы приняли и через десять минут меня охватили мысли: «Кто я, где я, почему я, кто здесь вообще…» Джон сказал: «Пойдём, прогуляемся». Помню, что накрапывал дождик. Было очень тихо, в воздухе запах сосен. В своих психоделических нарядах мы вышли на поле для гольфа, и вдруг рядом приземлился вертолет. Понятия не имею, что это было. Может это было видение под действием наркотика, но для меня это определенно случилось. Или это была птица? Я понятия не имел, что происходило с моим сознанием. Невозможно описать словами это наркотическое состояние. В какой-то момент возникло ощущение, что я постиг суть жизни и назначение вселенной.
Несколько часов спустя после того, как кислота выхолостила десять миллиардов клеток мозга, сознание вернулось в первоначальное состояние, и возникло состояние изумления. Ничего не получалось вспомнить о тех тайнах, в которые был только что посвящён во время наркотического путешествия, потому что пережитое ощущение было так далеко от обыденности. Это было, как если человек из двадцатого века попал в пещерный и сказал: «Привет, знаете, есть такие вещи, как цветной телевизор, микроволновая печь и колесо – такая круглая вещь со спицами, и это всё поможет вам добираться до места и заставить машины действовать». После этого наш современник исчезает, а пещерный человек в недоумении чешет свою голову: «Колесо? Помню, что это была классная идея, но не помню точно, о чём она».
ЛСД – это удивительная и интересная вещь, но вряд ли её можно рекомендовать кому-либо. После наркотического путешествия с Джоном в течение нескольких лет я много раз экспериментировал с этим веществом, пока не пришёл к выводу, что реальность, в действительности, более интересна, чем любая галлюцинация. Через несколько месяцев, после психоделической прогулки с Джоном по полю для гольфа, я был в студии «Эбби-Роуд» на сессии звукозаписи, когда «Битлз» записывали песню «Я – морж». Когда он дошёл до строчки: «Ты сможешь загореть, стоя под английским дождём», он остановился, и сказал мне: «Напоминает мне о том дне на поле для гольфа в Уэйбридже, не правда ли, Кен?». – Что? – Помнишь поле для гольфа в Уэйбридже? Дождь, загореть, стоя… забыл? Уверен, что он решил, что я полный тупень… или это была птица?»
Джон: «Частично в песне я хотел принизить значение Харе Кришны. Все говорили о Харе Кришне, в частности, Аллен Гинзберг. Ссылка на «Примитивного пингвина» – это примитивное, наивное отношение к тому, чтобы распевать «Харе Кришна» или возлагать всю свою веру на какого-то одного идола».
Йен Макдональд (автор книги «Переворот в сознании»): «В то время поэт-битник Аллен Гинзберг выступал с сольными концертами, которые в основном состояли из его игры на фисгармонии и пения мантр – механического речитатива движения Харе Кришна».
Джон: «В те дни я писал туманно, подражал Дилану не объясняя, что имею в виду, но создавал образы, которые в большей или меньшей степени можно было понять. Хорошая игра. Я думал: «Такой замысловатой ахинеей они точно свернут себе мозги».
О замечательных стихах Дилана сказано больше, чем содержится в самих его текстах. И про мои тоже. Именно интеллектуалы вчитывались во всё то, что писал Дилан или «Битлз». Дилану сошло с рук, его не убили. Тогда я подумал: «Такую дребедень и я могу написать». Просто соединяешь несколько образов вместе, связываешь воедино и называешь это поэзией. Чтобы написать эту песню, я просто использовал тот же подход, как в книге “Пишу как пишется”».
Эрик Бёрдон (солист группы «Энималз»): «Мы с Джоном время от времени хорошо вместе проводили время, о чём он намекнул в своей песне «Я – Морж». Возможно, что это одно из самых моих сомнительных достижений, но меня прозвали «Человек-яйцо» или, как меня называли некоторые из приятелей, «Яичник». Это прозвище приклеилось ко мне после одного безумного случая, случившегося у меня с ямайской подружкой по имени Сильвия.
Однажды я встал рано утром и начал готовить завтрак, голый, если не считать носков, а она тихо подкралась ко мне сзади и у меня перед носом вскрыла капсулу с амилнитратом (прим. – летучая жидкость, вызывающая расширение сосудов, снижение кровяного давления, учащение сердцебиения и расслабление мышц, может вызывать головокружение и слабость). Пары вдарили мне по мозгам, и я упал на кухонный пол, а она дотянулась до стола, схватила яйцо, и разбила его мне на живот. Белок с желтком потекли по моему голому передку, а Сильвия… начала показывать мне одну ямайскую шалость за другой.
Я поделился этой историей с Джоном на одной вечеринке в квартире Мейфэр в компании блондинок и миниатюрной азиатской девушки. «Давай, сделай это, Человек–Яйцо», – смеялся Леннон, пока для разнообразия мы экспериментировали с девушками, не имеющими ничего против этого».
Джон: «Что это на самом деле означает: «Я – человек-яйцо»? Это могло быть: «форма для пудинга», без разницы. Всё это не серьёзно».
Дэйв Рыбачевски (автор книги «История музыки Битлз»): «Интересна также повторяющаяся шесть раз фраза “Я плачу”, которая периодически звучит в конце куплетов. Кажется не случайным, что эта же фраза звучит в конце каждого куплета песни группы “Смоки Робинсон” – “Ооо детка детка” (Ooo Baby Baby), ставшей хитом в начале лета 1965 года. “Смоки Робинсон был для нас богом”, – однажды воскликнул Маккартни, а Леннон как-то раз даже признался Йоко, что во времена «Битлз» всегда “пытался сделать что-то в стиле Смоки Робинсон”».
Гэри Паттерсон (автор книги «Пол Маккартни: история жертвоприношения»): «Одним из наиболее интригующих мест в песне «Я – Морж» является повторяющаяся фраза «Гу-гу-гу-джуб» (Goo goo goo joob). Эта фраза, скорее всего взятая из «Поминок по Финнегану» Джеймса Джойса (googoo goosth), была последней, прозвучавшей из уст Шалтая-Болтая перед его знаменитым падением. Кэрролловский Шалтай-Болтай на недоверчивый вопрос Алисы: «Разве имя должно что-нибудь значить?», фыркнув, отвечает: «Конечно, должно!». Затем он разъясняет Алисе смысл стихотворения под названием «Бармаглот». Кстати, «Бармаглот» (Jab-berwocky) – прекрасный пример кэрролловской игры со словами, которую с удовольствием практиковал и Леннон, составляя свои абстрактные тексты».
Джордж: «В текст песни «Я – Морж» Джон включил личную мантру, которую ему дал гуру в 1967 году».
Льюис Генри Лэпэм (автор публикации «Жил-был гуру из Ришикеша», журнал «Пост», 4 мая 1968): «Харрисон сказал, что, по его мнению, у всех “Битлз” одна и та же мантра. Он не знает наверняка, но она присутствует в песне Леннона “Я – Морж”».
Дэйв Рыбачевски (автор книги «История музыки Битлз»): «Джон должен был получить свою мантру где-то между 24 августа 1967 года, когда «Битлз» впервые встретились с Махариши в Лондоне, и 25-27 августа, когда они встретились с ним в Бангоре.
Когда давали мантру для медитации, она должна была держаться в секрете и никому никогда не раскрываться, а использоваться только самим посвящённым. Зная личность Леннона, можно понять только то, что он осмелился в тексте песни раскрыть мантру, хотя на самом деле не ясно, что это была за мантра. Возможно ли, что она содержится в фразе “гу-гу-гуджуб”? Ведь вряд ли в его мантре было слово “трусики”».
Джордж Мартин: «Из них двоих Пол вроде Роджерса по отношению к Харту (прим. – творческий тандем композитора Ричарда Роджерса и поэта-песенника Лоренца Харта). Он всё время пытается добиться большего, особенно пытаясь сравняться с литературным талантом Джона. Встреча с Джоном заставила его пытаться писать более проникновенные тексты. Джон пишет для собственного удовольствия, ему было бы достаточно, если бы он играл свои мелодии (своей жене) Син. Полу же нравится публичность.
Концепция музыки Джона очень интересна. Однажды я сыграл ему «Дафнис и Хлоя» Равеля. Он сказал, что не может понять это, потому что мелодические линии слишком продолжительные. Он сказал, что его подход написания музыки похож на соединение небольших фрагментов».
Дэйв Рыбачевски (автор книги «История музыки Битлз»): «Это кажется правдой судя по тому, как Джон написал многие из своих песен, в том числе и “Я – Морж”».
Джефф Эмерик (звукоинженер): «В тот день в течение всей сессии в студии ощущалась подавленность – все были погружены в себя, думая о Брайене. Тем не менее нужно было записывать песню. Это была одна из композиций Джона, возможно, одна из его самых странных.
«Я – это он, как ты – это он, как ты – это я, и мы все вместе», – безучастно-монотонно пел Леннон, играя на акустической гитаре в тусклом студийном свете, в то время как мы все стояли вокруг него с выражением удивления. Мелодия состояла в основном всего из двух нот, а текст был почти нелепицей. Не пойми зачем Джон пел о каком-то морже и человеке-яйце. Когда он закончил, на минуту наступила тишина, после чего Леннон выжидающе посмотрел на Джорджа Мартина.
«Она называется «Я – Морж», – сказал Джон. – Итак, что скажете?» Джордж выглядел сбитым с толку. В этот раз он не знал, что сказать. «Ну, Джон, если честно, у меня только один вопрос: какого чёрта, что мне с ней делать?»
Раздался нервный смех, частично рассеявший возникшее напряжение, но Леннону было явно не до смеха. Честно говоря, я подумал, что высказывание Джорджа было неуважительным. Битлы казались немного потерянными, как будто хотели найти себе какое-то другое место, начать новую жизнь. Тем не менее даже в сыром виде то, что я услышал, имело потенциал. Возможно, это была не самая лучшая композиция Джона, но я был уверен, что с его уникальным голосом и нашими совместными творческими способностями она может превратиться во что-то хорошее.
Однако Джордж Мартин не мог просто так согласиться со скудным музыкальным содержанием и текстом, который не вписывался ни в какие рамки. Эта песня ему категорически не нравилась. Пока Джон пел провокационные строчки о жрице порнографии и спущенных трусиках, Джордж повернулся ко мне и прошептал: «Что он только что пропел?» Он не верил своим ушам и после тех последствий, которые были у «Битлз» с композициями «Люси в небе с алмазами» (Lucy In The Sky With Diamonds) и «День из жизни» (A Day In The Life), я думаю, что его беспокоили новые проблемы с цензурой на «Би-Би-Си».
Несмотря на опасения Джорджа, Битлы были полны решимости поработать над песней, поэтому они начали играть ритм-трек, во время которого Джон, что было необычно, аккомпанировал себе на электрическом пианино «Вурлитцер». Он и в лучшие времена не был великим клавишником, а в этот день был особенно рассеян, поэтому к огорчению Джорджа Мартина, наделал немало ошибок.
«Почему он не попросит Пола сыграть вместо него?» – спросил он меня в аппаратной. У меня не было ответа. Возможно, Джон просто пытался выплеснуть свою скорбь.
Джордж ещё больше разозлился, когда стало очевидно, что Ринго с трудом держит ритм. Это была длинная песня с односложным темпом, которую сложно играть.
Несколько первых дублей Пол, как обычно, играл на бас-гитаре, но затем решил переключиться на бубен, встав прямо перед Ринго, с успехом действуя одновременно как вдохновитель и человек-метроном. «Не волнуйся, я буду держать тебя в ритме», – доверительно сказал он своему барабанщику, снова имея дело с непростой ситуацией, с которой Джордж Мартин просто не мог справиться. Думаю, что это было одной из лучших черт Пола. Он пытался вернуть в работу профессионализм, который от них ускользал, потому что все переживали смерть Брайена. Это был тот классический случай, когда он брал на себя ответственность, если дело начинало разваливаться, и с годами он делал это всё больше и больше».
В конце концов Ринго, во многом благодаря сообразительности Пола, отлично справился. Пол всегда отличался в группе лучшим чувством ритма, а Ринго был достаточно покладист, чтобы принимать его помощь, когда это было необходимо. Но даже сегодня слушая запись можно услышать, что на самом деле они были рассеяны, а их мысли не заняты тем, что они делали. Я хорошо помню выражение опустошённости на их лицах, когда они играли «Я – Морж». Это одно из самых грустных воспоминаний, которые у меня остались о времени, проведенном с “Битлз”».
Дэйв Рыбачевски (автор книги «История музыки Битлз»): «В результате шестичасовой сессии записи было записано 16 дублей ритм-трека; первые три дубля были записаны поверх, поскольку лента была перемотана назад, чтобы начать четвертый дубль».
Марк Льюисон (автор книги «Сессии записи Битлз»): «Леннон играл на электрическом фортепиано; Маккартни на бас-гитаре в первых дублях, а позже переключился на бубен; Джордж Харрисон играл на электрогитаре; Ринго Старр на барабанах.
Во время записи ритм-трека Леннон исполнял ведущий вокал, чтобы помочь группе играть в соответствии со стилем песни.
На этом этапе перед куплетом «Жёлтая масса заварного крема» был дополнительный такт, из-за которого у группы возникли некоторые проблемы при исполнении. Во время этого такта они должны были играть септаккорд до мажор, как переход обратно к куплету, но это им давалось с трудом. В итоге этот такт был удалён во время редактирования.
В конце концов группа записала дубль, который был признан удовлетворительным – дубль 16. На первую дорожку был записан бубен, на вторую – электрогитара, на третью – барабаны, а на четвёртую – электрическое фортепиано».