24 мая 1967 г.
Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «Все четверо “Битлз” отправились в клуб “Спикизи” на концерт группы “Прокол Харум”».
Клуб «Спикизи», фото Йена Тайеса, март 1967 г.
Гари Брукер (лидер группы «Прокол Харум»): «Не знаю, были ли они в «Спикизи», когда мы там выступали. Я помню только Джимми Хендрикса, который там был, так что, возможно, они сидели где-нибудь незаметно на заднем плане».
Морис Гибб (участник группы «Би Джиз»): «В «Спикизи» я встретился с Джоном Ленноном и Джорджем Харрисоном. Когда я вошёл, Джон произнёс: «Во как, “Би Джиз”»! Пол как раз куда-то вышел с Джейн. Мы с Джоном разговорились, и он сказал, что ему нравится то, что мы делаем и что-то ещё в таком роде. Это было очень приятно, но непривычно. Буквально вчера я жил в Австралии и был обычным поклонником «Битлз», а через два месяца уже выпиваю с ними в клубе “Спикизи”».
Альберт Голдман (автор книги «Жизни Джона Леннона»): «Клуб «Спикизи» – самое модное ночное заведение лета 1967 года, располагалось в подвале дома 30 по Маргарет-стрит, сразу за Оксфорд Серкус. Изначально оформленный в стиле «Бонни и Клайда» – черные стены и гроб, украшенный венками, вместо стойки портье, – клуб довольно скоро облюбовали хиппи, и его владельцы, как по мановению волшебной палочки, разукрасили интерьеры под индийский павильон, оклеив стены набивной хлопчатобумажной тканью розового, оранжевого и зеленого цветов. Начиная с этого момента, дела клуба пошли в гору.
Вся элита бит-музыки собиралась здесь ежедневно после полуночи. Право на бесплатный вход имели самые известные и самые красивые лондонские девушки, которые слонялись какое-то время по залу бара-ресторана, прежде чем получали доступ в небольшое помещение, располагавшееся в глубине. Здесь, развалившись в мягких креслах и на диванах, отдыхали короли мира рок-музыки.
Частым гостем здесь был Джимми Хендрикс. Вне сцены Хендрикс был застенчивым, неразговорчивым человеком, который уже сказал всё, что хотел, на сцене, через свою музыку».
Джими Хендрикс и Эрик Бёрдон в клубе «Спикизи», 1967 год.
Джефф Бэк (музыкант): «Я познакомился с Хендриксом ещё до того, как увидел на сцене. Впервые я встретился с ним в крошечном лондонском клубе в окружении “куколок”, как тогда называли девушек, носивших мини-юбки. Мне кажется, все думали, что он фолковый исполнитель, в духе Боба Дилана, и тут он взорвал это место своей версией дилановской “Как перекати-камень” (Like A Rolling Stone). Я подумал: “Ух! Как же здорово!” Это затмевало любой комплекс неполноценности или мысли о конкуренции. Это было потрясающе – видеть, что кто-то делает то, что ты сам хотел бы делать. Я вышел оттуда немного подавленным, но в положительном смысле. Появился парень, который открыл для нас огромные двери. Вместо того, чтобы впасть в уныние и говорить: “С нами покончено”, я думал – “Нет, мы только начали!”
Я рад, что мне удалось узнать его за тот короткий промежуток времени, что у нас был. И всё это благодаря волшебной забегаловке “Спикизи” – клубу, в котором мы зависали в Лондоне. Это было одно из тех мест, куда ты мог прийти и гарантированно увидеть Эрика или Джими и весело провести время, играя с ними. Кажется, этих клубов больше не существует».
Пит Шоттон (друг детства Джона Леннона): «Битлы были частыми посетителями ряда модных лондонских ночных клубов, или «дискотек», как их тогда только начали называть. Первым таким стал «Эд Либ», отделанный дубом и освещаемый коконами канделябров и расположенный на вершине самого высокого здания Лондона. За ним появились «Скотч», «Бэг О’Нэйлз», и, наконец, «Спикизи», «Блейз» и «Сибилла», совладельцем которого был Джордж Харрисон. Эти места и стали практически единственными, не считая домов других «Битлз» и случайных частных вечеринок, куда Джон осмеливался и решался выбираться вечером.
Правда, один раз он всё же согласился, но с большим нежеланием, пойти со мной выпить в спокойной обстановке в один солидный паб в Уэйбридже. Это вылилось в постоянный поток охотников за автографами в котелках, в один голос утверждавших, что просят его автограф для своих жен и детей. «Ну, теперь ты видишь, Пит? – устало вздохнул Джон. – Давай, ради Бога, поедем домой!» Он терпеть не мог, когда его разглядывали и донимали незнакомцы.
В «Эд Либе» или «Спикизи» Джон мог не волноваться за просьбы дать автограф. Там все были слишком заняты сохранением своей реаутации, чтобы допускать подобную бестактность. Для того чтобы попасть в клуб, прежде всего, нужно было быть известным, или, по крайней мере, быть знакомым с какой-нибудь знаменитостью.
Как ни странно, Джон иногда волновался в присутствии знаменитостей. Как-то раз мы были с ним в «Спикизи», и он увидел Грэхема Нэша из группы «Холлиз». Он подошёл к нему о чём-то переговорить. Потом Джон вернулся к нашему столику с торжествующей улыбкой, но признался, что не нашел нужных слов. «Не знаю, о чём говорить с поп-звёздами», – сказал он.
Как правило все крупнейшие британские поп-звезды собирались в каком-то одном клубе, который с этого момента получал статус «место сбора избранных». «Битлз», «Роллинг Стоунз», «Кинкз», «Ху», «Энимэлз», «Ярдбёрдз», «Холлиз», «Крим», Джимми Хендрикс, «Муди Блюз» и ещё несколько других групп и составили то, что Джон однажды назвал избранным «мужским курительным клубом». Со своими сверстниками Джон чувствовал себя достаточно расслабленно, чтобы проспорить до утра о музыке и о событиях в мире. Иногда, после того как клуб официально закрывался и почти все расходились по домам, кто-нибудь из «Битлз», «Роллинг Стоунз» и их близких друзей выходил на крошечную сцену «Спикизи» и устраивал музыкальную импровизацию.
Из всех соперничающих с «Битлз» британских групп Джон больше всего выделял «Роллинг Стоунз» – и в плане личной дружбы, и в плане профессиональной конкуренции. Он любил не только общество Мика Джаггера и Брайана Джонса, хотя и не настолько, чтобы, скажем, приглашать их в «Кенвуд», но и восхищался бескомпромиссным ритм-энд-блюзовым звучанием ранних записей «Стоунз» и завидовал их «хулиганскому» имиджу.
Пластинки, которые Джон слушал в «Кенвуде», почти все были американскими. Тем не менее Джон не разделял восторгов Пола и Джорджа группой «Бич Бойз».
Со временем Джон со всё большей неохотой покидал свой любимый диванчик, телевизор и пластинки Боба Дилана, чтобы выбраться на ночь в какой-нибудь клуб. Возможно, отчасти это произошло из-за того, что смыслом этих клубов прежде всего были танцы, а Джон ненавидел танцевать. Поскольку Джордж разделял его антипатию к танцам, мы с Терри Дораном нередко уезжали с Син и Патти за город на ночную прогулку. С Терри, очаровательным парнем, мы познакомились как с одним из ливерпульских собутыльников Брайена Эпстайна. Его чувство юмора и бескорыстная привязанность к «Битлз» в конечном итоге помогли ему попасть в число самых верных друзей группы. Мы все: я, Терри, Син и Патти очень любили танцевать. Что касается Морин, то ей редко требовался кавалер, ибо Ринго никогда не уставал от посещений клубов и часто танцевал всю ночь напролет».
Станислас «Принц» Клоссовски де Рола (писатель, музыкант): «Я часто тусовался с Битлами, много раз. Мы отрывались, и было клёво! Мы дурачились, прикалывались. Бывало, устроим вечеринку, а потом свалим с неё и бесимся, снимаем пару двухпалубных автобусов и в Уимблдон. И всю дорогу поем, импровизируем. А потом эти спевки легли в основу альбома “Волшебное таинственное путешествие”».
Кит Ричардс (группа «Роллинг Стоунз»): «В Лондоне я прикипел душой ещё к одному из греховодников: к прохиндеистому, почти неправдоподобному персонажу того времени – “принцу” Станисласу Клоссовски де Рола, известному как Стэш, сынку художника Бальтюса. Стэш владел всем джентльменским набором пиздобола той эпохи – оккультистская бредятина, высокоумные телеги про алхимию и мистические искусства, и всё это в принципе ради одной цели – перепихона. Как легковерны были дамы! Он был развратник и плейбой, считал себя новым Казановой. Что за невероятный экспонат в музее двадцатого столетия! Он играл у Винса Тейлора, американского рок-н-ролльщика, который приехал в Англию, но не особо там отличился, зато прогремел во Франции. Стэш состоял в его бэнде, отбивал на бубне ладошкой в черной перчатке. Музицировать он любил. И танцевать тоже любил, на свой чудаковатый манер, по-аристократски. Я всегда думал, что вот сейчас он начнет вышагивать, как в настоящем менуэте. Ему хотелось быть одним из своих парней. Но он мог так же спокойно выдавать на публику княжеское высочество. Пустозвон – дай боже».
Клубная карточка.