30 августа 1961 г.
Бруно Цериотти (Bruno Ceriotti, историк): «В этот день группа «Рори Сторм и Ураганы» (Rory Storm And The Hurricanes) выступает в зале «Рок-н-Калипсо» в доме отдыха «Батлинз», Пулхели, Уэльс (Rock ‘n’ Calypso Ballroom, Butlin’s Holiday Camp, Pwllheli, Wales)».
Бэрри Майлз: «Вечернее выступление группы «Битлз» в клубе «Пещера», совместно с группой «Незнакомцы» (The Strangers)».
Филипп Норман: «Со всеми его «пикниками» и «почестями», как сказал Боб Вулер, лето 1961 заканчивалось на печальной ноте антиклимакса. «Битлз» зашли в своем росте настолько далеко, насколько могла зайти группа, находящаяся вне мистической лондонской сферы».
(условная дата)
Пит Шоттон: «Вместе со все возрастающим числом местных подростков я стал часто заходить в «Пещеру» на концерты «Битлз». То, что я работал в ночную смену, давало мне возможность быть с Джоном после обеденного выступления и посвящать остаток дня нашим обычным поискам развлечений и приключений. К тому времени популярность Джона, главным образом у женской аудитории, уже достигла солидных размеров. И со своей обычной щедростью Джон всегда подбивал меня разделить с ним его долю.
Обычно девушки приходили в «Пещеру» парами и поэтому, заметив нечто подходящее, Джон спрашивал мое мнение о ее подружке. Если она меня не устраивала, мне достаточно было сказать: «Нет, посмотри вон на тех двух…». Самым главным для него было наше взаимное согласие его выбора. После того, как мы находили то, что искали, счастливые победительницы, как правило, приводили нас к себе домой в маленькую спальню. Нередко эти девушки не только жили вместе, но и спали в одной постели на двоих. В результате вскоре мы всей толпой заваливались на одну кровать и проводили остаток дня, предаваясь любви в «большой и счастливой» куче-мале.
И хотя эти веселые эскапады чаще всего были одноразовыми мероприятиями, мы с Джоном довольно надолго полюбили компанию двух девушек, работавших в стриптизе, которые жили в одной квартире, удобно расположенной в нескольких шагах от кафе «Старуха». Пэт и Джин одно время были манекенщицами и прошли школу самого первого в Мерсисайде ночного клуба. Они были очень своенравны и остры на язык и не заботились о том, что о них думают, – а в те дни их профессия вызывала глубокое неодобрение добропорядочных жителей Ливерпуля. Именно поэтому Джон и обращался с Пэт и Джин со всем уважением, которое только был способен уделить обычной женщине. Он считал их чуть ли не родными душами – своими в доску – и заслуживающими гораздо меньше презрения, чем так называемые «респектабельные девушки», которых он, тем не менее, всегда с радостью «прихватывал».
Пэт и Джин устраивали нам задушевный стриптиз на дому, полностью подготавливая нас с Джоном к безумным сценам, неизменно следовавшим за этим. Обе обладали роскошнейшими телами и беззастенчивой страстью к половым сношениям, крайне редко встречавшейся у молодых женщин и девушек, во всяком случае, нам с Джоном, в те мрачные времена.
Но, несмотря на столь притягательный соблазн, а, быть может, именно из-за него, моя близость с Джин началась довольно пессимистично, когда мой член упорно не хотел напрячься в нужное время. Тогда Джин попыталась подбодрить меня, поведав, что один из Битлов (его имя останется тайной) испытывал точно такие же трудности при своей первой попытке.
Помимо успешного соблазнения «пещерных» обитательниц, однажды вечером я впервые ощутил, что «Битлз» становятся чем-то неординарным – когда я, по обыкновению, вкалывал в «Старухе». В кафе вошла толпа девиц – выпить кофе – с сумками, на которых были вышиты различные надписи. С великим удивлением и восхищением я прочел: «Я люблю Джона!», «Я люблю Пола!» – и «Я люблю Битлз!».
Эта доисторическая манифестация «увековечивания Битлз» предвещала скорое превращение группы в народных героев Ливерпуля: все моложе двадцати пяти вдруг начали говорить о «Битлз», во всяком случае, так это выглядело».