20 августа 1965 г.
Господину Брайену Эпстайну: Как вы знаете, «Бейкер Аудио Эссосиэтс» предоставила звуковую систему для выступления «Битлз». Звуковая система была высоко оценена, однако эти комментарии дошли до нас через других, но часто во время передачи многое теряется или добавляется. Если вы будете так любезны, поделитесь с нами своим реальным комментарием к приложенной карточке, и мы в «Бейкер Аудио» будем вам благодарны. С уважением, «Бейкер Аудио».
прим. – Брайен даст ответ 6 сентября 1965 года.
Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «В три часа утра группа прибыла в Чикаго, аэропорт Мидуэй».
Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «Полиция, узнав о ситуации в Хьюстоне, запретила им приземляться в аэропорту О’Хара из-за того, что это может вызвать проблемы».
Тони Бэрроу (пресс-агент группы): «Проблемы, подобные Хьюстону, обычно вызывали цепную реакцию. Ситуация в Хьюстоне привела к тому, что полиция Чикаго запаниковала и запретила нам садиться в аэропорту О’Хара, как было запланировано. Вместо этого мы приземлились в аэропорту Мидуэй, после чего нам пришлось ехать в аэропорт О’Хара, где находился отель «Сахара».
Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «Группа остановилась в отеле «О’Хара Сахара», который необдуманно объявил, что «Битлз» разместятся в их отеле, поэтому там собралось множество поклонников».
Тони Бэрроу (пресс-агент группы): «Возле мотеля нас ждала большая толпа поклонников, так как сотрудники «Сахары» рассказали радиостанциям все детали нашего пребывания».
Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «Всю ночь поклонники так шумели, что никто не смог заснуть».
Тони Бэрроу (пресс-агент группы): «Той ночью нам не удалось выспаться».
Кэти Маккиннон («Журнал «Дейтбук», 1965): «Мне 16 лет. Мы с Линдой не можем поверить в то, что всё это было реальностью. Когда мечта сбывается, так легко прийти в замешательство. У нас было письменное разрешение журналу «Дейтбук», благодаря которому мы были допущены в люкс, в котором разместились Битлы. Нервничая, мы ждали их появления. В комнате с нами было ещё пять репортеров, так как всем нам разрешили взять интервью для наших журналов. Остальные репортеры были взрослыми людьми с большим опытом, что заставляло нас нервничать вдвойне сильнее.
А потом это случилось. Они вошли и буднично сели в четыре кресла напротив нас. Ринго закурил и выглядел угрюмым и замкнутым; Пол был веселым и счастливым, а также единственным, кто был в костюме (серого цвета); Джон тоже был в хорошем настроении, он принес с собой кока-колу; Джордж казался безучастным.
Почти сразу Джон заметил нас с Линдой и предложил нам кока-колу, которую мы попробовали, обнаружив, что это смесь виски и кока-колы.
Затем Пол обратил на нас своё внимание и поставил свой стул рядом со мной. Когда один репортер спросил его, зачем он это сделал, Пол ответил: «Знаешь, мне нужно познакомиться с девушками, потому что это из-за них нам приходится бегать». На протяжении всего интервью он поглаживал мои длинные волосы, и всякий раз, когда я задавала вопрос, во время ответа касался моей руки, что я сочла очень приятной манерой.
Джон проявил симпатию к моей подруге, которая от этого совершенно сошла с ума, и вскоре их охватило смешливое настроение, из-за чего каждый вопрос сопровождался смехом до колик и сарказмом.
Я не ожидала, что Джон отнесется к нам дружелюбно, поэтому была удивлена. Но Линда на самом деле умеет общаться с людьми (особенно с мужчинами), и я была довольна тем, что спокойно пообщалась с Полом, который является моим любимцем.
Первый репортер задал глупый вопрос: зубной пастой какого цвета они пользуются. Ринго ответил, что никогда не задумывался об этом.
Одна женщина спросила Джона, как поживает его отец. Джон (цинично): «Насколько я знаю, беременен. Не лезь в мои личные дела. Как твой отец?» Та же женщина спросила его, было ли у него несчастливое детство. Он ответил: «Нет, наоборот, оно было вполне себе славным. Возможно, слишком коротким. Это если тебе без разницы, другими словами».
Один мужчина спросил Ринго, что он думает о религии: «Ну, я не знаю. Я не атеист, это правда. Я верю в то, что есть. Видите ли, я не безбожник, но и не святой».
Вмешался Джон: «Нельзя сказать, что в этом ничего нет, потому что это неведомо. Атеисты так же плохи, как и праведники, все они. Но если бы мне открылось откровение, я бы провел обряд воцерковления».
Пол сказал: «Знаете, я верю в сверхъестественные силы. Дело в том, что я тащюсь от спиритических сеансов и карт Таро, хотя, думаю, никогда бы не стал грабить могилы».
«Это суть вещей», – сказал Джордж.
Кто-то спросил, ладят ли они между собой. «Да, – ответил Джордж, – иногда я сбрасываю Ринго с лестницы. У меня вспыльчивый характер, не так ли, Ринго?»
Ринго: «У меня есть шрамы в доказательство, честно».
Никто этому не поверил, поэтому Пол сказал: «Однажды мы были в кофейне, а Джордж попросил чаю. Конечно, у них не было чая, поэтому Джордж начал расшвыривать всё направо и налево. Они вызвали полицию».
«Правда? – поинтересовался один мужчина. – И что потом?»
«А ничего. Мы свалили всё на Ринго. Дело в том, что у него вспыльчивый характер. Всегда всё из-за него».
«Ваше отношение к деньгам?» – вопрос к Полу. Он ответил: «Что касается денег, это очень важно. Я имею в виду, без них всё было бы не так замечательно. Вся эта популярность имеет плохие последствия. Газеты и поклонники не оставляют нас в покое. Некоторые из них постоянно дежурят возле дома. В прошлом году во время нашего отдыха нас постоянно тревожили фотографы, снимая нас телеобъективами. Опять же, полиция либо держит нас взаперти в номерах, либо впадает в другую крайность и буквально оставляет нас на растерзание толпы».
«О, они такие кровожадные», – согласился Джон, изобразив дикий взгляд.
Пока кто-то задавал Джону вопрос, я спросила Пола, помолвлен ли он с Джейн Эшер. Он ответил очень деликатно: «Об этом сообщил наш помощник. Да, я помолвлен». Я сказала, что видела фильм с участием Джейн, и считаю её милой девушкой. «В этом ты права», – сказал он. – «У тебя классное колечко. У тебя есть парень?»
Я объяснила, что кольцо стоит 47 центов и купила его я сама. Затем Пол спросил: «Тебе неловко, не так ли? Как ты сюда попала?» Я показал ему письмо журнала «Дейтбук» и карточку. Он сказал, что видел один выпуск, и это был один из лучших журналов. «Я повидал столько печатного мусора, знаешь, всякой сенсационной дряни. Ты мне кого-то напоминаешь. Мо Старки, я полагаю. Что вы с подругой будете делать после этого?» Мне было очень грустно, когда я объяснила, что уезжаю рано из-за большого расстояния до моего дома в Оук-Крик, штат Висконсин. «Жалко, – сказал он, – хотелось, чтобы был кто-то, с кем можно было бы повеселиться».
Как обычно ощущая в себе философское отношение к жизни, я спросила: «Стоит ли оно того?» Пол посмотрел на меня очень внимательно, и его глаза показались мне печальнее, чем у Ринго, и он сказал: «Нет, это не так. Я бы сегодня всё закончил, если бы мог, но всё зашло слишком далеко. В этом нет никакого смысла, и ничего интересного сейчас не происходит. Все эти долбанные люди, репортеры, фанаты, они мешают мне, можно сказать, не знаю. Я должен быть благодарен судьбе и всё такое, но это не так. Это больше не кажется стоящим того. Приходится иметь дело с лицемерами и любопытствующими, с модной молодежью, которая считает, что не любить нас – это понтово, с теми, кто относятся к вам как к объекту для удовлетворения любопытства, с не очень приятными эксгибиционистами, претендующими на разные вещи, как будто они с вами в близких отношениях или что-то вроде того. Поэтому мы вынуждены ограничивать круг наших друзей, доверять ограниченному числу людей, сидеть дома и всё такое, когда хочется пойти в клуб или куда-нибудь ещё. Меня это вообще не волнует».
Я огляделась вокруг. Джон с Линдой были на грани истерики, и они, похоже, потешались над женщиной-репортером средних лет, которая запуталась со своими вопросами: Ринго терпеливо рассказывал остальным о своём детстве, а Джордж с пустым бокалом в руке смотрел куда-то в пространство скучающим взглядом. Позади меня какой-то мужчина обратился к Полу, чтобы он рассказать ему, о чем мы шепчемся».
«Ничего такого, что ты хотел бы услышать», – крикнул в ответ Пол. – «Пошлости».
Джон, поглядывая в мою сторону, ворковал с Линдой. «Господи, хорошо бы ты заметил эту прическу, голубчик, какой талант». Затем Пол повернул меня к себе лицом. Я могла только улыбаться, потому что начала понимать. В комнату вошел их дорожный менеджер и раздал всем кока-колу.
Подошел Ринго и спросил меня, как добраться до площади Пикадилли. «Что больше, – спросила я, – миля или час?» Он засмеялся и сказал: «Полагаю, что трудно быть такой мудрой». Мы оба рассмеялись, Пол тоже, а Ринго так зашелся смехом, что прыснул своей кока-колой.
Затем подошел Джордж, посмотрел понимающим взглядом и произнес: «Ринго, ты не должен заниматься такими вещами, это может стать зависимостью. По крайней мере, какая-то цель будет логична». Ринго запустил в Джорджа кока-колой.
Потом снова вошел их дорожный менеджер и сказал, что им пора выходить, чтобы успеть на другую встречу. Пол проводил меня так далеко, как мог. Он очень нежно попрощался и держал меня за руки, как и до этого.
Это было так: «До свидания, Кэти. Надеюсь, что скоро снова с тобой увижусь, потому что это здорово, встречаться с друзьями. Хотел бы чаще с тобой встречаться. Передай своему журналу, что я желаю удачи и всё такое. Оставайся осторожной, и не попадешь в те неприятности, что связаны со мной. Иногда вспоминай обо мне, и если когда-нибудь будешь в Лондоне, оставь контакт у Дженни, и мы придем повидаться». Он нацарапал адрес Джейн Эшер в моей записной книжке, поцеловал меня в щеку и ушел.
Мы вышли с Линдой, которая всё-ещё безумно смеялась. Полицейский проводил нас к её машине, и мы поехали домой. Всю дорогу Линда рассказывала мне маленькие забавные реплики Джона. У неё тоже были автографы.
После встречи Битлы стали для меня не какими-то звездами или суперменами, а очень дружелюбными людьми, которых часто пресса и поклонники воспринимают неправильно».
Пресс-конференция в Чикаго.
С диск-жокеями радиостанции «Даблви-Эл-Эс».
В солнцезащитных очках позади «Битлз» – Альф Бикнел (водитель группы).
Кэти Маккиннон («Журнал «Дейтбук», 1965): «На пресс-конференции «Битлз» в Чикаго я задала вопрос Джорджу Харрисону. Я спросил его: «Это правда, что у вас есть ночной клуб в Лондоне под названием «Сибилла»?» Он ответил: «На самом деле это не мой ночной клуб, я просто вложил в него немного денег».
Фото Кей Маклауд Дэвидсон.
Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «Выступление стадионе Уайт Сокс Парк».
beatlesbible.com: «Компания «Севен-Ап» провела рекламную акцию, предлагая покупателям напитка возможность выиграть пару билетов. Всего в акции было разыграно 2 000 билетов».
beatlesbible.com: «Билеты на концерты стоили 2,50, 4,50 и 5,50 доллара».
Фото Роберта Уитакера.
Из интервью Рика Кемпфера с ди-джеем Кларком Уэбером (2007):
Рик Кемпфер: Могли бы вы рассказать о том дне, когда объявляли «Битлз» на сцене стадиона «Комиски Парк»?
Кларк Уэбер: В тот день «Кэпитол рекордз» организовала обед для [радиостанции] «Даблви-Эл-Эс» и «Битлз» в клубе «Сэддли энд Сёкл». В то время мой хороший приятель Джим Фили встречался с моделью по имени Винки, и я предложил им пойти со мной. Винки появилась в теннисном костюме-двойке, и выглядела сногсшибательно. Я усадил её рядом с Джорджем Харрисоном, и его глаза чуть не повылазили из орбит. Она была очень мила с ним, и Джордж решил, что она останется с ним. Когда же Винки поднялась, собираясь уйти на кастинг», Джордж был уязвлен. «Ты никуда не пойдешь», – сказал он. Винки ответила: «Да ну? Поспорим?». Вечером Фили позвонил мне и спросил, можно ли ей попасть на концерт, и я ответил: «Ты просто нахал», но я провел её внутрь.
Очевидец: «Это было 20 августа 1965 года. Мне было тогда 13 лет. Я был на концерте вместе с сестрой Терезой и братом Стивом. Мы, и ещё сорок тысяч ненормальных вопящих поклонников ждали выхода «Битлз» из 3-го туннеля. Единственной проблемой было двухчасовое ожидание. Мы ехали три с половиной часа из небольшого городка Элмвуд, штат Иллинойс. Дорога была мучительно долгой. Мой приятель Том Мерилл был большим поклонником «Битлз»; он купил все их альбомы, но мне всё это казалось просто шумихой. «Битлз» были не в моем вкусе.
Терезе было 15, Стиву 16, и они были готовы проехать 500 миль, чтобы их увидеть, но я поехал с ними только потому, что побоялся пропустить веселье. А мой приятель Том остался зеленым от зависти. Он никак не мог поверить в то, что я особо и не жаждал туда ехать. В 1964-м я посмотрел «Вечер трудного дня» и был немного под впечатлением от всех этих сумасшествий, но так и не смог уловить, чего такого было во всем этом. Я считал, что девочкам просто нравятся эти парни, и только-то, но музыка никогда меня так не захватывала, как других. Мама купила нам альбом «Встречайте Битлз!» (Meet The Beatles!), и Стив с Терезой заиграли его до дыр. Может быть у меня был тот период жизни, когда ничего не волновало слишком сильно. Я был ещё слишком молод.
Итак, примерно в три часа я задался вопросом, когда «Битлз» выйдут играть? В середине моих размышлений я услышал рев толпы. Может быть, это они, подумал я? Но нет, это был конферансье, объявляющий в микрофон выход… «Саундз Инкорпорейтед». Вы что, издеваетесь!? Мы сидели около часа, чтобы дождаться этих ребят? Отец потратил чудовищные [по тем временам] 4 с половиной доллара за билет, а мы должны слушать «Саундз Инкорпорейтед»! За что? Я здесь, чтобы увидеть «Битлз» и только их. Эти клоуны начали играть, и я думаю, что вряд ли кто-нибудь их слушал.
Постепенно происходящее начало захватывать и меня. «Битлз» НА САМОМ ДЕЛЕ здесь, на этом стадионе. И я тоже был здесь! Пока разогревающая группа играла свою неописуемую музыку, шум становился всё сильнее. Как могла эта группа могла сосредоточиться? Как они могли играть во всей этой предбитловской истерии?
Тереза купила матерчатый вымпел, на котором был рисунок и надпись: «Я люблю Битлз». Ещё несколько часов назад я думал, что всё это детские забавы, но теперь я тоже любил «Битлз».
Через 30 минут, которые мне показались двумя часами, они перестали играть. Теперь стоял просто рев, и определенно он не относился к «Саундз Инкорпорейтед»! Мне показалось, что сейчас дети начнут падать с верхних ярусов».
beatlesbible.com: «Битлз отыграли два концерта в 15:00 и 20:00».
Кларк Уэбер (ди-джей «Даблви-Эл-Эс»): «Как только мы с Берни Алленом вышли на сцену, толпа просто сошла с ума, потому что они знали, что произойдет дальше. Там было 38 000 визжащих девочек-подростков, и этот звук не поддается описанию. Я сказал Берни, чтобы он вытянул руку и растопырил пальцы. Ими можно было ощутить вибрацию. Не думаю, что кто-нибудь смог расслышать хотя бы секунду этого шоу. Я находился у самой сцены, и ничего не мог расслышать».
Очевидец: «Время настало. Ведущий вышел на сцену, и невозможно было расслышать, что он сказал. Он болтал безумолку, я уверен, обо всех хитах, что они записали, фильмах, что они сняли, об их первом хите «Люби же меня» (Love Me Do) 62-го года, что они только что успешно выступили на стадилне «Ши» и всё такое, о чем все уже и так знали. Просто заткнись! Все взоры были устремлены к третьему выходу. Всё, что мы услышали, было: «БИТЛЗ!».
Четверо в коричневых костюмах появились из подземного коридора и направились к сцене, освещенные ярким августовским солнечным светом. Они казались пародией сцены из фильма «Вечер трудного дня», безумствуя и веселясь. Крики стали просто оглушительными. Одни девушки начали делать попытки прорваться через оцепление, другие теряли сознание или плакали навзрыд. Все это было какой-то дикой, сюрреалистической картиной. Наконец «Битлз» добрались до сцены. Они были богами, и каждое движение Джона, Пола, Джорджа и Ринго вызывало волну криков в толпе».
beatlesbible.com: «На первом концерте собралось 25 000 зрителей».
Очевидец: «Они начали, конечно же, с песни «Танцуй твист и вопи» (Twist And Shout). За ней последовала «Она женщина» (She’s A Woman) и ещё несколько песен. Мне особенно запомнились «Билет на поездку» (Ticket to Ride), «Вечер трудного дня» (A Hard Day’s Night) и I’m Down».
Кларк Уэбер (ди-джей «Даблви-Эл-Эс»): «Я стоял рядом возле сцены рядом с Винки, и Джордж Харрисон, находясь на сцене, смотрел на неё похотливым взглядом».
Стив: «Я был на дневном концерте. Ничего не слышал. Смотрел на девочек, гадая, зачем они пришли? Всё, что они делали, это заглушали музыку и кричали. Я слышал, как они пели «На помощь!» (Help!). Я имею в виду не песню, а только первое слово. Да ладно, всего за 3 или 4 доллара».
Очевидец: «Каждая песня длилась примерно две с половиной минуты или менее, и всё выступление заняло около минут двадцать пять, или около того. Но это не важно, это был чистый ад, откровенное безумие, сумасшествие, подобного которого я никогда не видел прежде».
С журналистом Ларри Кейном.
Ларри Кейн: Рядом со мной Джон Леннон. Мы на цокольном этаже «Комиски-Парк» в Чикаго.
Джон: Все верно, малыш.
Ларри Кейн: Что ты сказал?
Джон: Я сказал: «Это так, малыш».
Ларри Кейн: Джон, в прошлом году большинство концертов проходило в закрытых помещениях, а в этом году – на открытых площадках. Что вам нравится больше?
Джон: Ну, мне всё равно. Когда нет дождя, мне без разницы, где.
Ларри Кейн: Вы, ребята, сегодня были менее энергичными, чем когда-либо, что я видел. Я имею в виду, расслабленные. У этого есть какая-то причина, или всё получилось само собой?
Джон: Когда играешь утром, сразу после того, как встаешь, то, как правило, либо не в настроении, либо не в духе, типа. Мы были сонные, вроде того.
Ларри Кейн: Ещё я заметил, что вы оглядывались на тех, кто стоял позади вас. Не считаешь ли ты пустые места плохим психологическим фактором, даже учитывая то, что на эти места не продавали билетов.
Джон: Да, это немного выводит из себя. Даже несмотря на то, что там нельзя сидеть. Не знаю, мне бы хотелось, чтобы эти места как-то укрывали. Учитывая также то, что детки всегда есть на боковых местах, я начинаю вертеться так, чтобы они что-то увидели.
Ларри Кейн: Если бы ты мог выбрать, какая роль тебе нравится больше… по большому счету, есть две роли в твоей жизни – твоя работа в качестве Битла, и твоя домашняя роль парня Джона Леннона из Ливерпуля. Что тебе нравится больше?
Джон: Эээ…
Ларри Кейн: Знаю, это не простой вопрос.
Джон: Знаешь, они так переплелись. Я их не разделяю. Я не смотрю на это, как на два разных занятия. Я немного меняюсь, когда уезжаю из дома, потому что я должен больше улыбаться и всё такое. Не знаю.
Ларри Кейн: Мы все так делаем.
Джон: Но я могу в течение долгого времени оставаться «Домашним Джоном Ленноном». И я могу в течение долгого времени быть «Джон Леннон – Битл на гастролях». Здесь нет предпочтения. Я не смог бы жить без одного или другого.
Ларри Кейн: Твоя жена была на ваших концертах?
Джон: Да, она видела многие из них. Хотя, давненько уже на нас не смотрела. Ей нравится, но это так… Она приходит увидеть нас, когда мы останавливаемся где-нибудь в Англии и даем концерт.
Ларри Кейн: Она вас критикует?
Джон: О, да. Она много с нами поездила и говорила: «Сегодня вечером вы играли паршиво. Ты корчил рожи». Ей не нравится, когда я валяю дурака. Строю из себя клоуна. Она говорит: «Ну зачем ты постоянно корчишь эти дурацкие рожи?». Знаешь, перед камерой я обычно кривляюсь. Ей это не нравится. Она хочет, чтобы я вел себя как нормальный человек.
Ларри Кейн: Пол Маккартни. Как дела, Пол?
Пол: Прекрасно.
Ларри Кейн: Я подготовил вопрос об отношениях с твоими близкими. Когда ты только начинал с «Битлз», когда ты только начинал выступать, были ли какие-нибудь препятствия со стороны твоих близких?
Пол: Да, потому что моему папе казалось, что естественно, было логично так подумать… Он сказал так: «Ну, ты никогда не заработаешь, играя в группе. Может быть тебе это и нравится, но тебе всё ещё нужна материальная поддержка». И ещё он добавил: «Найди себе работу, а этим занимайся в свободное время». Но так как мы играли в обеденное время, я нашел себе работу, но не мог на ней задержаться. Днем я постоянно срывался с места, чтобы сыграть в обеденное время. Поэтому я ушел. К счастью, мы состоялись. И теперь он весьма рад, что я не последовал его совету.
Ларри Кейн: Как англичанин и как британец… Перед тем, как приехать в нашу страну, не было ли у тебя каких-то предубеждений об Америке, которые потом развеялись?
Пол: Да. У меня было много чего в мыслях. Первым делом я думал, что все американцы похожи на американских туристов. И уверен, что, скажем, французы должны думать, что… или испанцы должны думать так о британцах. В людях что-то меняется, когда они отправляются в путешествие, когда они становятся туристами. И только таких американцев я видел. Знаешь, если вы попадаете в какое-то место и видите туристов, не важно, какой национальности, они все немного мерзопакостны… метлешат повсюду. Как типичные туристы.
Ларри Кейн: Надеюсь, что ты не воспримешь меня превратно. В прошлом году, перед тем как я отправился с вами на гастроли, у меня было представление о британцах, как о неприятных личностях
Пол: Ну, в этом-то всё и дело. У нас в Англии представление об американцах, до того, как мы приехали сюда, сводилось к большой Стэтсоновской шляпе (прим. – вид ковбойской шляпы). На самом деле, они техасские. Это было общее впечатление. Техасец, большой яркий платок на шее и нефтяные скважины повсюду. Щелканье камер и всё такое. Попытка говорить по-французски с американским акцентом. Но когда вы приезжаете в Штаты, становится понятно, что всё это неправда, потому что есть множество замечательных американцев.
Ларри Кейн: И последний вопрос. Когда убили президента Кеннеди, что ты подумал об Америке, об этом убийстве, и о том, что же случилось в этот час в 1963-м?
Пол: Первой мыслью было: «Идиоты!» Идиоты – те, кто всё испортил. Парень, который убил его, не знаю, был ли это Освальд или нет. По официальной версии убийцей был Освальд. Хм, он был идиотом.
Женщина: (обращаясь к Джону, прикрывая рукой микрофон) Ты – придурок.
Джон: Здесь это означает тоже самое?
Пол: Думаю, да.
Джон: (шутливо) Я – придурок, чувак. Эта девушка только что назвала меня придурком.
Пол: С моей точки зрения и с точки зрения многих англичан, Кеннеди был лучшим президентом Америки за долгое время. Он создал хороший образ Америки, и думается, делал замечательные вещи. Похоже, что у него была голова на плечах, и это было всеобщим благом, я так считаю. И для России это было хорошо. Не могу сказать, насколько всё это было правдой. Возможно, это было не более чем газетной уткой. Но есть кто-то вроде Хрущева, которого Кеннеди нокаутировал, и это кажется нормальным. И сам факт того, что кто-то его убил, был ужасен, такая невезуха. Идиоты, – подумал я.
Ларри Кейн: Привет, Ринго. Как поживаешь?
Ринго: Отлично, Ларри. Как сам?
Ларри Кейн: Да не плохо. Во многих журналах для поклонников, а также в официальных статьях о тебе, тебя описывают как очень грустного. Но ты же не грустный человек. Не так ли?
Ринго: Нет. Это всего лишь выражение лица, когда я общаюсь с репортерами на пресс-конференциях. Кто-нибудь обязательно выпрыгнет с вопросом, «почему ты такой грустный?» Но в душе я вполне счастлив. Просто у меня такое неулыбчивое лицо.
Ларри Кейн: Тебе нравятся открытые площадки, такие, как стадион «Ши» и «Комиски-Парк»?
Ринго: Не так сильно, как в закрытом помещении, когда публика чуть ближе. Потому что они слишком далеко, на самом деле.
Ларри Кейн: Вы теряете контакт с публикой?
Ринго: Да.
Ларри Кейн: Когда ты играешь на ударных и одновременно поешь… Легко ли было вначале петь и одновременно играть на ударных руками и ногами?
Ринго: Да, такое бывало. Я был в другой группе, и мы играли часами. Это было в Германии, и у каждого была возможность спеть. Каждый пел по паре песен, чтобы дать остальным передохнуть, потому что мы часто играли по семь часов.
Лэрри Кейн: Глядя на вас, парни, каждый вечер, я заметил, что порою ты, выглядишь несколько усталым…
Ринго: Да.
Лэрри Кейн: Тебя слегка утомляют переезды?
Ринго: Ну, к концу все эти разъезды просто выбивают из колеи. Надоедает просиживать в самолетах и в автомобилях, и возникает желание годик просто передохнуть.
Лэрри Кейн: В прошлом году, после турне, я обнаружил, что мне не просто вернуться к нормальной жизни.
Ринго: Да. Я возвращаюсь в норму примерно в течение трех месяцев после возвращения в Британию, всё из-за того, что засыпаешь и встаешь в непривычное время. Из-за того, что на продолжительный срок меняется разница во времени, а потом возвращение назад в Англию. Я просто не осознаю, что происходит, когда возвращаюсь.
Лэрри Кейн: Я повторю вопрос, который задавался уже раз десять в разных вариациях. Все спрашивают, будут ли у вас ещё другие турне, и ты отвечаешь, что это от вас не зависит.
Ринго: Да.
Лэрри Кейн: Вы хотели бы приехать ещё с одним турне?
Ринго: Да, конечно! Это правда, мы хотим приехать. Вы же нас знаете, нам нравятся Штаты.
Лэрри Кейн: Последний вопрос. Ты планируешь сочинить какую-нибудь песню?
Ринго: В некотором роде я сочиняю одну песню последние года четыре и всё никак не могу её закончить, так что с меня пока хватит. Просто я доволен тем, чем занимаюсь. Игрой.
Лэрри Кейн: Но твоя песня «Играй естественно» (Act Naturally), имеет здесь успех…
Ринго: Как она сюда добралась? Это не…
Лэрри Кейн: Ну, некоторые радиостанции её проигрывали.
Ринго: О, я рад.
Лэрри Кейн: Ну, на самом деле, я думаю, что в некоторых городах она входит в пятерку самых часто заказываемых на радио песен. К примеру, в Майами.
Ринго: О, классно, просто здорово.
Лэрри Кейн: Ты чувствуешь себя довольно комфортно, создавая песню в стиле «кантри энд вестерн»? Это, что называется, «твоё»?
Ринго: Мне нравится стиль «кантри энд вестерн», не меньше, чем рок-н-ролл. И они захотели, чтобы я исполнил одну песню на альбоме – наш продюсер. И как-то дома, вечером, я прокрутил пару альбомов и выбрал для себя три песни. А потом мы зашли к Джону и выбрали одну из трех, которую я мог бы спеть в нужном ключе.
Лэрри Кейн: В цокольном этаже «Комински-Парк» в Чикаго, с нами Джордж Харрисон. Джордж, слушая запись вашего концерта на прошлой неделе, мне стало интересно, смогли бы вы спеть песню «На помощь!» (Help!), и вы её спели. И качество исполнения песни, по сравнению с пластинкой, было просто фантастическим. Я просто не мог в это поверить. У «Битлз» есть проблемы с качеством звука на сцене?
Джордж: Нет. У нас никогда не было серьезных проблем, потому что с самого начала, когда мы только начинали записываться, мы делали это с одного захода. Знаешь, такие песни как «Танцуй твист и вопи» (Twist And Shout) и «Я увидел её, стоящую там» (I Saw Her Standing There), все с нашего первого альбома в Англии – мы просто включали режим записи. Мы сбалансировали звучание в студии – просто заправили ленту и так и записали. Поэтому, мы никогда не занимались наложением дорожек, не добавляли оркестровки и всё такое. Только недавно мы начали использовать наложения. Мы добавляли такие инструменты, как тамбурин, который вы даже и не заметите. А всё потому, что нам по-прежнему хочется думать, что на сцене мы можем добиться такого же звучания.
Лэрри Кейн: Ты постоянно видишь такие группы по телевизору, и их звучание очень отличается от того, что слышно на записи.
Джордж: Да.
Лэрри Кейн: Ещё один вопрос, который я задавал как Ринго, так и Джону. В тебе как бы уживаются две личности. Ты – Битл, это твоя работа, твоя профессия, и ты также являешься Джорджем Харрисоном, тем парнем, который когда-то не был Битлом.
Джордж: Да.
Лэрри Кейн: И у которого есть семья и всё такое. Какой жизни ты отдаешь предпочтение?
Джордж: Ну, теперь две эти личности вроде как объединились в одну. И я определенно не смог бы вернуться к тому, что было до «Битлз». Просто это стало МНОЮ. Это моя жизнь. Если бы меня отстранили от записей, гитар, толп и всего прочего… Но если о моей личности… Я думаю, она расширилась, так как мы стали знамениты, потому что нельзя быть ниже в нашем положении. Нужно встречаться с людьми, нужно с ними разговаривать, и нужно быть таким, каким тебя ожидают увидеть. Поэтому, естественно, что приходится выбираться из своей раковины. Это одно. Если говорить о Ринго, то с ним это более очевидно, по сравнению со мною, потому что он был интровертом, когда присоединился к нам, а теперь он экстраверт, как и все мы.
Лэрри Кейн: Ты считаешь, что вначале ты тоже был немного интровертом?
Джордж: Вовсе нет. Возможно, я более интроверт, чем остальные, потому что предпочел бы просто выступать. Я не придаю значения шуму и гаму, когда мы выступаем, но когда мы покидаем сцену, мне бы хотелось просто посидеть в тишине и покое, а для нас это редкость.
Лэрри Кейн: Так как концерт только что закончился, и мне не хотелось бы задерживать тебя надолго…
Джордж: Нет, на самом деле я ничего не имею против всех вас, ребята, потому что находясь в самолете и видя тебя каждый день, создается ощущение, что ты в некотором роде, часть нашей группы.
Лэрри Кейн: Ну, это приятно.
Джордж: Лучше, чем быть на другой стороне.
Лэрри Кейн: У тебя есть в планах на будущее и дальше сочинять песни?
Джордж: Я до сих пор пытаюсь сочинить парочку. Главной проблемой для меня является написание текста. Не думаю, что стоит сочинять песни и просить кого-то ещё писать к ним тексты, потому что в этом нет смысла. Ты не чувствуешь, что сделал это сам. Так что я сочинил несколько песен и записал их дома. Если мне приходит какая-нибудь идея, я записываю её на пленку и оставлю недель на пять. Потом если вспоминаю, ещё немного что-нибудь добавляю. Наверное, чтобы закончить одну песню, у меня уходит месяца три. Знаешь, я такой ленивый. Это смешно. Но мне хотелось бы писать больше.
Лэрри Кейн: Уверен, что ты можешь больше, ты станешь более опытным и ровным.
Джордж: Да.
Лэрри Кейн: Джордж, огромное спасибо за выделенное для нас время, надеюсь, что вы проведете прекрасный отпуск в Голливуде.
Джордж: O, спасибо.
beatlesbible.com: «На втором концерте собралось 37 000 зрителей».
Джори Грейсен: «Нам удалось купить билеты на место в первом ряду на восьмичасовой концерт. Второй билет был у мамы, которая присоединилась ко мне, но не как поклонница «Битлз», а как мой телохранитель, потому что мне в то время было всего 13 лет. Я была очень возбуждена от мысли, что увижу «Битлз»! Интересно будет увидеть Пола так близко. Время приближалось, и я фантазировала о том, как бы я поступила, если бы встретилась с Полом лицом к лицу.
Я сказала себе, что не буду визжать или падать в обморок (ха-ха!). Конечно же, «Битлз» выступали последними. Наконец-то настало это время. Все издали самый оглушительный крик восторга».
Джори Грейсен: «Пол улыбался и махал рукой. Я подумала, что он был более красивым, чен на фотографиях. Джон тепло поприветствовал зрителей, и выглядел как мачо. Ринго и Джордж были удивлены тем громким приемом, который был им оказан. Джордж выглядел гораздо более худощавым и менее высоким, чем я себе представляла. У Ринго были голубые глаза, каких я никогда не видела».
Джори Грейсен: «Они исполнили свои номера даже лучше, чем они звучат на их альбомах. Хотя чикагские поклонники кричали в течение всего концерта, «Битлз» было хорошо слышно. По крайней мере, в первом ряду.
Помню, Джордж на сцене отбил кем-то брошенный мячик. Джон иногда пританцовывал и в один из моментов начал говорить какую-то тарабарщину одновременно с Полом, который представлял песню. Пол, немного возмущенный, слегка двинул Джона в плечо. Джон, конечно же, немного сильнее стукнул в ответ. Они начали играть в ладошки друг с другом. Закончив с этим, они запели «Крошка в черном» (Baby’s In Black), начав вальсировать с гитарами».
Джори Грейсен: «Я кричала всё время, надеясь, что Пол обратит на меня внимание. Но он совершенно не обращал на меня внимания, продолжая выступать. Джон услышал мои крики, обращенные к Полу, и несколько раз подходил к краю сцены (я сидела со стороны Джона). Он помахал мне несколько раз, но я видела только Пола. В середине концерта Джон снял с себя куртку. Он посмотрел прямо на меня, пытаясь разглядеть, но я продолжала вопить «Пол!» (прости, Джон). Тогда Джон сделал движение, как бы собираясь снять штаны. Толпа, конечно же, чуть с ума не посходила. В решающий момент Джон поддернул пояс, невинно улыбаясь толпе, которая совсем уж почти потеряла над собой контроль. Кто-то закричал: «Дальше!», но Джон и не собирался этого делать.
Чтобы не отстать от Джона, Пол встал на одно колено и спросил у беснующейся аудитории: «Какая сторона любит МЕНЯ сильнее?». Угадайте, чья сторона выиграла. В какой-то момент Пол с Джорджем решили спрыгнуть со сцены. Народ бросился к ним, в то время как полиция пыталась их остановить. После того, как контроль был восстановлен, полицейские подошли к Битлам и начали оттеснять их обратно на сцену».
Фото Боба Бониса.
Джори Грейсен: «Время концерта подходило к концу, и я решила дождаться затишья в толпе, чтобы попытаться привлечь внимание Пола. Я встала на своем стуле, разодетая в шокирующий розовый наряд в белый горошек, который специально купила для этого случая, решив, всё, теперь или никогда! Когда Джон начал объявлять следующую песню, стадион немножечко притих. Я подпрыгнула на своем стуле так высоко, как могла. На самом пике прыжка я завопила «ПОЛ!» так громко, как только могла. Его имя эхом отозвалось по стадиону, он повернулся в мою сторону, увидел меня в воздухе в виде летящего орла, и внимательно на меня посмотрел. То же самое сделала и моя мама. Потом он подпрыгнул в воздух, тоже изобразив летящего орла (он никогда не делал такого) и помахал мне. Конечно, я была потрясена.
Концерт закончился фантастической версией «Я подавлен» (I’m Down). В это время мы с мамой боролись за бинокль (и это она мне говорила, что ей не нравятся «Битлз»!). Когда концерт закончился, мне стало грустно. Я смотрела, как «Битлз» уехали на чем-то, похожем на автомобильчик для гольфа. Их довезли до пустого сектора, где они быстро взбежали по лестнице и скрылись из виду.
После концерта мы остались ждать, когда разойдется толпа. Я побежала вниз по лестнице, пытаясь найти выход, и попала в один из пустых коридоров. Именно тогда я заметила один из перегороженных туннелей. Пока я стояла и размышляла, куда он может вести, кто-то подошел ко мне сзади и внезапно схватил меня! Когда этот кто-то меня схватил, какая-то девушка, которая появилась из ниоткуда, начала вопить: «ПОЛ! ПОЛ!». И, возбужденная, бросилась в нашу сторону. Я обернулась, чтобы посмотреть, кто держал меня. Вдруг, мне показалось, что тысячи девушек бегкт к нам. Тогда я обернулась и увидела Пола! Он отпустил меня (к сожалению), быстро, без усилий, перемахнул через барьер и побежал, спасая свою жизнь. Он исчез в туннеле вместе с толпой, преследующей его по горячим следам. Я стояла ошеломленная, не веря, что это случилось со мной. Полиция бросилась утихомиривать толпу и я, конечно же, была первой, к кому они направились. Один коп схватил меня (видимо у меня день был такой, чтобы меня хватали), и вытащил прочь от толпы. Он прижал меня к стене для моей же безопасности (слава Богу!). Все пытались преодолеть заградительный барьер, но полиция уже успела выстроиться в сплошную стенку из полицейских и сдержала толпу. Когда, наконец, я выбралась оттуда, мама поинтересовалась, что со мной случилось, так как я была в совершенно ошеломленном состоянии, не говоря уже о проблемах со слухом. Я ответила, что ей никогда этого не понять, и оставила всё, как есть. Это был вечер, которого я никогда не забуду».
beatlesbible.com: «За два выступления группа получила 155 000 долларов».
Рой Карр (автор книги «Иллюстрированная книга записей Роллинг Стоунз»): «20 августа 1965 года [у гурппы «Роллинг Стоунз»] вышел сингл с песнями «(Я не могу получить) удовлетворение» ((I Can’t Get No) Satisfaction) \ «Паук и муха» (The Spider And The Fly). Песня «Удовлетворение» (Satisfaction) своим запоминающимся риффом точно определяет истинный характер рок-н-ролла середины 60-х. Это песня всего поколения и его параноидальной контркультуры. Китс Ричард говорит, что рифф (по его утверждению, похожий на вступление к песне «Танцы на улице» (Dancing In The Street) пришел ему в голову, когда однажды ночью он проснулся в номере какого-то отеля. Судя по всему, Ричард просто прикупил себе новый гибсоновский фузз, и ему не терпелось опробовать его на песне «Удовлетворение» (Satisfaction). В целом эффект ему не понравился, и поэтому он был против выпуска этой песни на сингле до тех пор, пока его не перепишут заново. Этот рифф был придуман им не для гитары, а для духовых, и впоследствии ему всегда казалось, что отдельные места в безумном исполнении этой песни Отисом Реддингом ближе к изначально задуманной им аранжировке. К тому же Ричард даже не думал, что эта песня станет таким успешным хитом.
Тем не менее, «разъезды по свету, деланье того, подписыванье этого, попытки трахнуть телку» не позволяют порой менять принятые решения, особенно когда и публика, и фирма грамзаписи едины в своей оценке: «Ещё! Ещё! Бис!» «Удовлетворение», амфетаминный блюз 60-х годов, своим неприкрытым цинизмом опровергает слухи о том, что сладкий трупный запашок успеха успокоил «Стоунз», что они попались в расставленные ловушки. «Удовлетворение», с его битом, против которого совершенно невозможно устоять, представляет собой нигилистическое отражение скуки «Стоунз», их разочарования, крушения надежд, подозрительности, не нашедшей выхода агрессивности и абсолютного презрения к машине массовой пропаганды, рекламирующей Великую Американскую Мечту. Кого можно винить в том, что они чувствуют себя отчужденными? Дополнительный сюрреализм придает песне и пение Мика Джаггера: он то полуорет текст, то полупоет в этакой интимной манере».
