14 октября 1960 г.
Бэрри Майлз: «Выступление групп «Битлз» и «Рори Сторм и Ураганы» в клубе «Кайзеркеллер»».
Из дневника Джонни «Гитары» (группа «Рори Сторм и Ураганы»): «Уилли и Битлз собираются завтра сделать пробную запись».
(условная дата)
Алан Уильямс: «Однажды вечером мы встретились с «Битлз» за парочкой кружек пива во время их короткой передышки между выходами в «Кайзеркеллере». Мы сидели в одном из клубов на Гроссе-Фрайхайт вместе с парой местных гангстеров и их подружками. Играл какой-то латиноамериканский ансамбль. На музыкантах были белые смокинги, волосы набриолинены. Под дробь бонгов и маракасов группа исполняла популярную в те дни песню Элвиса «Сейчас или никогда» (It’s Now Or Never). Тогда это была любимая мелодия Пола Маккартни. Он как раз что-то подпевал под латиноамериканские ритмы, когда я обратил внимание на парня, направлявшегося к нашему столику. Он сразу показался мне подозрительным. Одна рука была засунута в карман пиджака, как у того злодея в фильме с Джимом Кэгни. Точно, это был злодей.
Он остановился у нашего столика и вытащил руку из кармана. В ней он держал пистолет и целился прямо в одного из наших немецких друзей. Я заорал: «Шухер, пацаны!» – думая в первую очередь о безопасности «Битлз». Все нырнули под стол. Вспышка и страшный грохот. Парень с пистолетом убежал. Когда я снова сел, я увидел нашего немецкого приятеля лежащим на столике с кровавой маской вместо лица.
Я не знаю, что это было. Скорее всего, гангстерская война за территорию или за «крышу». Откуда-то появились двое ребят, и раненный парень со струящейся из ран на лице кровью был унесён. Вот таким местом был квартал Сан-Паули-Репербан. Попивая пиво в спокойной обстановке, можно было запросто лишиться головы. «О’кей, народ, всё в порядке!», – закричал вышибала. «Битлз» были в этом не уверены. «Черт побери, это настоящий Чикаго!». «Это мог быть один из нас…». «Мама, я слишком молод, чтобы умереть…». «Не могу поверить в то, что случилось!». «А нам через пару минут на сцену!». «Меня всего трясёт!».
Несмотря на все попытки отнестись к произошедшему с доброй толикой «битловского» оптимизма, ребята были потрясены. Меня тоже трясло. И лужа крови на столике среди пивных бокалов. Парни ушли и играли свою музыку. Кто-то ещё сомневается в том, что у них хватило запаса прочности, чтобы пережить «битломанию»?».
Бэрри Майлз: «Однажды Джон поднялся на сцену в одних трусах и с сиденьем от унитаза на шее».
Джон: «Чего мы только не вытворяли! Мы ломали сцену задолго до того, как появились «Ху» и начали все крушить; мы оставляли гитары играть на сцене, а сами уходили. Мы напивались, ломали технику. Причиной всему было наше состояние. Мы вовсе не внушали себе: «Давай-ка разнесем сцену, наденем на шею сиденье от унитаза, выйдем к публике голыми». Мы просто поступали так, когда напивались. На днях Пол уверял меня, что мы с ним часто спорили, кто же из нас все-таки лидер. Я этого не помню. В какой-то момент это перестало иметь значение. Я уже не стремился стать лидером во что бы то ни стало. Если и спорил, то из упрямства.
Ссоры стали обычным делом – в основном потому, что мы были измучены трудной работой и раздражены. Ведь мы были, по существу, детьми. Однажды Джордж прямо на сцене запустил в меня какой-то едой. Мы так долго торчали на сцене, что зачастую даже ели там. Ссора с Джорджем была глупейшей. Я пригрозил набить ему морду, не помню уж за что. Но тем дело и кончилось. Я его не тронул. Но однажды я бросил в Джорджа тарелку с едой. Других проявлений насилия в нашем кругу не было».
Джордж: «Джон всегда швырял во всех все, что попадалось ему под руку. Сам я не помню, чтобы он кидался чем-то в нас, но, если он так говорит, значит, так оно и было. Бывали, наверное, случаи, когда он чем-нибудь бросался. Он был весь на нервах. Если не спишь несколько дней, возникают побочные эффекты прелудина и выпивки – галлюцинации, ты становишься странным. Иногда Джон доходил до ручки. Он заявлялся рано утром и начинал бушевать, а я лежал, притворяясь спящим, надеясь, что меня это не коснется.
Однажды, когда Пол с подружкой лежали в постели, вошел Джон с ножницами и разрезал на клочки всю ее одежду, а затем разломал шкаф. Таким он становился лишь изредка, из-за таблеток и бессонницы. Но в немцев мы и вправду швыряли всем, что попадалось под руку, – так поступали все группы».