21 июня 1960 г.
Бруно Цериотти (Bruno Ceriotti, историк): «Группа «Рори Сторм и Ураганы» (Rory Storm And The Hurricanes) выступает в Пулели, в танцевальном зале «Рок-н-Калипсо» дома отдыха «Батлин» (Rock ‘n’ Calypso Ballroom, Butlin’s Holiday Camp, Pwllheli, North Galles).
Состав группы: Эл Колдуэлл (он же Рори Сторм), Джонни Берн (он же Джонни «Гитара»), Ти Брайен, Уолтер «Уолли» Эймонд (он же Лу Уолтерс), Ричард Старки (он же Ринго Старр)».
Алан Клейсон: «Ричи и Рори были самыми ленивыми из группы: они вставали около полудня, а в семь утра, когда из громкоговорителей с хрипом и треском доносилось что-нибудь вроде «Зип-ди-ду-дан, о, это прекрасное утро» или какая-нибудь еще более мерзкая мелодийка, они разражались ругательствами и натягивали на головы одеяла».
Уолтер Эймонд: «Первое, что указывало на то, что Ричи проснулся, был его открытый глаз, который оглядывал комнату. А затем требовалось около часа, чтобы он окончательно пришел в себя».
Алан Клейсон: «Старки за завтраком был, как правило, очень угрюмым, особенно если он вставал раньше обычного».
Бэрри Майлз: «В конце июня, не утруждая себя тем, чтобы поставить в известность Алана Уильямса, его основная группа в «Джаккаранде» – «Стил-бэнд королевских каррибцев» договорились о своих выступлениях в одном из клубов Гамбурга, и однажды вечером просто не появилась».
Алан Уильямс: «В «Джаке» в те дни можно было встретить миллион весьма примечательных личностей. Не последнее место среди них занимали члены моего Вест-Индского оркестра. Себя они гордо именовали Королевским Карибским оркестром ударных инструментов. Никакой «королевской» лицензии у них не было и в помине, но на этом названии они настаивали и под этим именем всегда выступали в «Джаке».
Если слить воедино Эверетта, Пекана, Бонса и Слима, вы получили бы такой заряд сексуальной энергии, которого с избытком хватило бы на полёт реактивного лайнера к чёрту в пекло и обратно. Они терроризировали всю женскую половину Старого Света. В особенности, это касалось красоток из стран Скандинавии.
Большинство этих au pair (нем. – помощницы по хозяйству) девиц проводили свои вечера в «Джаке». Это были студентки из Дании, Швеции и Норвегии. Чертовски красивые блондинки с длинными, крепкими ногами и тронутой веснушками кожей. Они говорили на прекрасном английском и явно принадлежали к сливкам общества у себя на родине. Все эти девушки находили Эверетта, Пекана, Бонса и Слима потрясающе сексуальными. Попадались и такие, для которых не было диковинкой удовлетворять всех четверых ребят одновременно. Мальчики были такими темнокожими, а подвал таким тёмным, что трудно было увидеть кого-либо на сцене, пока они не улыбались. Их присутствие становилось явным лишь в тот момент, когда во мраке танцзала вы различали блеск их крупных, ослепительно белых зубов.
Каждую неделю я получал письма от адвокатов из Швеции, Дании и Норвегии. Во всех содержалась одна и та же просьба. Не мог бы я помочь им разыскать Эверетта, Пекана, Бонса и Слима? Сегодня по улицам Осло и Стокгольма, наверняка, бродят десятки темнокожих потомков Королевского Карибского оркестра ударных инструментов, не имея ни малейшей надежды увидеть когда-нибудь своего бродячего чёрного папочку. Эверетт, Пекан, Бонс и Слим были хорошими ребятами, но абсолютно безответственными, когда дело касалось работы. Надо было держать их в ежовых рукавицах. Каждый вечер я появлялся в «Джаке», чтобы убедиться, что мальчики вышли-таки на подмостки.
Как-то вечером я заскочил в «Джак» и окликнул прислугу. «Мальчики на месте?». «Нет, Аллан, их сегодня нет», – ответила одна из девушек. Я заворчал. «Ну, что там опять? Снова девочки?». Эти ребята вечно ввязывались в неприятности. Особенно, если их девочки обнаруживали себя в интересном положении. Сами их имена были водевильными. Поверьте мне, ребятки были ещё те! «Они уехали». «Уехали?». «Уехали зарабатывать деньги. Навсегда, я полагаю», – пожала она плечами, переворачивая ломтики ветчины, шипящие на гигантской сковороде, стоящей на плите. «Куда?». «Догадайся!». «Будь я проклят, если я собираюсь играть с тобой в вопросы и ответы! Здесь тебе что, «Колесо фортуны»?! Куда они делись?». «Они уехали в Гамбург». Она сказала это так, будто это должно было непременно сбить меня с ног. Ей это удалось. «Гамбург?! Я не ослышался? Гамбург?». Она могла с таким же успехом послать их на Луну! «Гамбург, Гамбург. Уехали насовсем. Назад не вернутся».
Боже мой. Я хлопнулся на одну из скамеек, едва не пришибив какого-то бездельника в стоптанных башмаках. Гамбург! Какого дьявола четверо темнокожих парней с именами Эверетт, Пекан, Бонс и Слим собрались делать в Гамбурге? Всё равно, что киты в Сахаре! Если бы я знал тогда, падая на скамейку рядом с толстым ублюдком, какими грязными руками пишется история! Если бы не эти четверо поганцев, «Битлз» никогда бы не попали в Гамбург. Мои мальчики открыли одну из самых потрясающих глав в истории становления «Битлз», как группы. Я навёл справки через их приятелей. Виноватым во всём оказался один тип, связанный с жизнью ночных клубов Гамбурга. Он случайно услышал игру наших мальчиков и уговорил их уехать. И они уехали! Никого не предупредив, по-воровски, по-предательски, наконец, по отношению ко мне».
Хантер Дэвис: «Ранее в клубе «Джаккаранда» побывал немецкий моряк и услышал там группу из Вест-Индии, игравшую на стальных инструментах. Он вернулся в Гамбург и рассказал, как это здорово. После этого группу пригласили на гастроли в гамбургский ночной клуб. Эта группа со своими оглушительными ударными инструментами, создавала по вечерам в клубе «Джаккаранда» наэлектризованную атмосферу, и вот они исчезли. Аллан Уильямс узнал, что они уехали в Гамбург на заработки».
Алан Уильямс: «Он поговорил с мальчиками. Они его не перебивали. Они были в восторге от того, что услышали. Этот тип говорил им про большие деньги. Я платил им всего несколько фунтов за игру в «Джаке», но они ещё получали пособие в местном благотворительном центре, так что, жили они не так уж плохо. Во всяком случае, это было лучше, чем рубить сахарный тростник у себя на родине. Предложение этого типа заставило вылезти из орбит их большие карие глаза. Они станут богачами, обещал он. У них будут девочки. Много девочек. Крупные блондинистые немецкие девочки. Пухлые и спелые. Карие глаза вылезли из орбит ещё больше. Скандинавию они уже отработали и теперь могли бы предъявить территориальные претензии на Западную Германию. Да, сэр, они согласны. И они уехали. Уехали, забрав с собой свои распиленные пополам сорокагалонные железные бочонки.
Я был расстроен. Не только потому, что мой танцзал лишился главной своей достопримечательности, но и потому, что я любил их как самых близких своих друзей. Они были яркими личностями, счастливыми и любвеобильными. Теперь, когда оркестр уехал, у «Битлз» сразу прибавилось работы. Я пригласил их играть в «Джаке» в любое удобное для них время».