Алан Уильямс нанимает группу «Серебряные Жуки» играть в клубе “Джаккаранда”

30 мая 1960 г.

Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «Алан Уильямс нанял “Серебряных Жуков” играть по понедельникам, когда его основная группа “Стил-бэнд королевских карибцев” не выступала.

В этот день группа выступала в ливерпульском кофе-баре “Джаккаранда”».

Синтия: «Хотя Джон был тогда увлечён живописью, музыка оставалась всё-таки на первом плане. Ребята продолжали тренироваться и оттачива­ть разучиваемые номера. Плохо было одно: негде было блеснуть сво­ими талантами. И вот Алан Уильямс дал им такую возможность [выступать], приг­ласив играть в своём баре “Джаккаранда”».

Колин Мэнли (гитарист «Ремо Фо»): «Уильямс выступал в роли своего рода менеджера для тех, кто никогда не собирался искать нормальную работу».

Филипп Норман (автор книги «Кричите! Правдивая история Битлз»): «Все началось с того, что Алан Уильямс разрешил им иг­рать для посетителей «Джаккаранды», когда у основной группы был выходной вечер».

Синтия: «Возможно здесь память мне изменяет, но, по-моему, дело было так: ребята так часто околачивались в “Джаке” и приставали к Алану, что он в конце концов смягчился и разрешил им поиграть в один из вечеров, чтобы они испытали свои силы. Я думаю, всё дело было в том, что Стюарт дружил с Аланом. Ина­че Алан остался бы глух к их просьбам. Потому что Джон, например, всю дорогу выпрашивал у Алана то денег, то чего-нибудь поесть, так что тот, наверное, думал: “Во что это я позволяю себя втягивать?”. Он, наконец, сдался и дал добро на их первое публичное выступление».

Алан Уильямс: «И я устроил “Битлз” выступление здесь [в “Джаккаранде”]».

Полина Сатклифф (сестра Стю Сатклиффа): «После возвращения они начали регулярно выступать в клубе “Джаккаранда” Алана Уильямса. Их первое выступление было в понедельник».

Алан Уильямс: «Я помню их первый концерт. Вечером, когда я стоял у дверей, приветствуя посетителей и отсеивая потенциальных дебоширов, из подвальчика поднялся Джордж Харрисон и направился ко мне. Я любил перекинуться словечком со всеми, кто заходил в “Джак”, хотя среди завсегдатаев и попадались порядочные скоты.

– Послушай, Эл, – окликнул меня Джордж. – У тебя случайно не завалялись где-нибудь щётки, швабры или мётлы на худой конец?

– О чём ты, Джордж? – откликнулся я в недоумении. – Вы же ещё не совсем рехнулись, чтобы заниматься мытьём полов? Или вы снова на мели?

– Нет, нет, Эл, это не то, о чём ты думаешь, – ухмыльнулся Джордж своей детской обезоруживающей улыбкой, которая сохранилась у него до сих пор. Я был заинтригован.

– Джордж, но на кой дьявол вам сдался этот хлам? Меня интересует ваша музыка, а не мытьё полов.

– Да нет же, Эл, это совсем не для этого, – заверил меня Джордж. – Так, где это всё у тебя хранится?

Поняв, что Джордж не собирается посвящать меня в свои секреты, я провёл его в коридорчик, который выходил на задний двор.

– Вот, – сказал я, открыв дверь крохотного сарайчика, где уборщицы складывали свои принадлежности.

Глаза Джорджа загорелись, когда он увидел швабры и щётки на длинных ручках.

– Вот здорово, Эл! Это то, что надо. Ты настоящий друг!

Джордж покопался в сыром сарайчике и вытащил швабру с копной влажных шерстяных верёвок и две щётки, которыми мели тротуары, с длинной и жёсткой щетиной.

– Весёлый ты парень, Джордж, – сказал я, пихнув его под бок. Он не проронил ни слова, зачем ему понадобились все эти щётки и швабры. Я прикрыл ногой дверку сарайчика, и Джордж направился в зал. Деревянные ручки стукались о стенки коридора в такт его шагам.

– Хорошенько помойте полы, мальчики! – крикнул я ему вслед, когда его худая фигурка удалилась. Перед тем, как нырнуть вниз, Джордж оглянулся.

– Сегодня в “Джаке” день уборки, – крикнул он в ответ. Забавные ребята, подумал я».

Синтия: «В “Джаке” было темно и душно, но всё это оживлялось звуками и бог знает чем ещё. Клерки, продавцы, фабрич­ные рабочие, студенты, бродяги, чёрные, белые, жёлтые, кофейного цве­та – все перемешивались в кипящем, вибрирующем котле “Джаккаранды”. Когда ребята играли с взятыми на прокат усилителями, их микрофоны были привязаны к черенкам от швабр, которые внизу, у так называемой сцены услужливо держали для них пылкие маленькие поклонницы. Это было восхитительное зрелище. Коммуникация и кооперация, организу­емая четырьмя простыми парнями, с воодушевлением играющими за гроши».

Алан Уильямс: «Когда у входа в “Джак” стало поспокойнее, я спустился в подвальчик посмотреть, что там происходит. Помещение плавало в клубах сигаретного дыма. В воздухе висел стойкий аромат марихуаны. Я знал, что мои мальчики из Вест-Индского оркестра пристрастились к этой дряни, но коль скоро они ей не торговали, я не считал нужным поднимать шум. Многие в Ливерпуле сидели на этой гадости годами, прежде чем это стало широко распространённым явлением.

Музыка “Битлз” металась по стенам. В полумраке подвала одни парочки танцевали, другие самозабвенно целовались. Каждый веселился, как мог. “Битлз” играли какой-то заводной рок-н-ролл. И тут я увидел, зачем им понадобились хозяйственные принадлежности. У ног “Битлз” примостились три великолепные девахи, держа перед собой обе щётки и швабру. Не имея стоек, ребята пораскинули мозгами и прикрепили микрофоны к ручкам щёток. Затем они попросили девчонок держать их перед ними. Это было забавное зрелище, и аудитория веселилась вовсю.

Я закричал: “Не забудьте прибрать здесь всё после себя, парни!”. Битлы помахали мне, заулыбались и продолжали играть. Девчонки, которые в тот вечер сидели у их ног, были самыми первыми “битломанками”. Я не сомневаюсь, что сегодня они направо и налево хвастаются тем, что когда-то держали на ручках швабр микрофоны для “Битлз”.

Фокус с ручками от метёлок стал фирменным знаком “Битлз”, и такова была сила их обаяния, что девочки из “Джака” даже сражались между собой за право держать микрофоны. Я сам видел двух недурно сложенных девиц, которые дрались, пуская в ход ногти, выясняя, чья подошла очередь держать швабру. Синтия Леннон, на которой впоследствии женился Джон, была одной из них».

Синтия: «Публика недовольно ворчала: “Алан, кто это такие, чёрт возьми?!”. “Чушь!”. “Давай нам стил-бэнд!”. “Что за лажу они выдают?” – вот первые комментарии со стороны тех же самых ребят, которые вскоре стали их самыми неистовыми поклонниками».

Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «Оплатой была кока-кола и бутерброды».

Полина Сатклифф (сестра Стю Сатклиффа): «Перед выступлением я сказала им, что они заработают себе на чашку чая, но Алан оказался более щедрым: каждый из ребят получил по бутерброду с кока-колой».

Синтия: «Хотя деньги были, конечно, не лишними, но на том раннем эта­пе одного только факта, что они играют для людей и возбуждают электризацию между собой и всеми, кто слушает их музыку, было им более чем достаточно для удовлетворения своего молодого самолю­бия. Они уже начинали видеть свет в конце тоннеля.

Играя в “Джаккаранде”, Джон, Пол, Джордж и Стюарт быстро на­бирали силу. Правда, у них не было ударника, это раз. И начинали они с усилителями, взятыми напрокат, это два. Алан обеспечивал их регулярными выступлениями, в основном дневными, потому что, не забудьте, мы ещё учились в колледже, а кое-кто ещё даже в школе. Всё, казалось, складывалось хорошо. Но, ясное дело, наша, учёба отступила на второй план, вытесненная возбуждением живых выступлений. В этот период интересы Алана Уильямса распространялись ещё на две-три другие ливерпульские группы. Он не был их менеджером в общепринятом смысле, но всячески помогал им, находя работу в многочисленных ливерпульских клубах и танцзалах, а также, представьте себе, даже на “том берегу”. Конечно, за свои труды он получал от групп компенсацию. Это был загадочный человек, полный энтузиазма, честолюбия и безграничной энергии. Именно благодаря ему ливерпульское звучание по­явилось на музыкальной карте».

Алан Уильямс: «Битлы сутками отирались в “Джаке”, считая своей привилегией находиться рядом с такими популярными ливерпульскими бит-группами, как “Ураганы” Рори Сторма и “Сеньоры” Дерри Уилки. Группы, оккупировавшие подмостки “Джака”, пользовались громадным авторитетом у «Битлз». Ребята восхищались ими и в дружеских беседах всегда соблюдали табель о рангах».