Выступление в театре «Олимпия», Париж (Olympia Theatre, Paris)

19 января 1964 г.

Бэрри Майлз: «Выступление в театре «Олимпия», Париж (Olympia Theatre, Paris). В этот день у них состоялось три выступления».

Хар Ван Фулпин (основатель голландского клуба поклонников «Битлз»): «Несмотря на неяркие газетные репортажи, французы начали стекаться в театр «Олимпия» все в большем и большем количестве. Вскоре на каждом концерте зал был переполнен, и стало ясно, что публика приходит, чтобы увидеть и услышать «Битлз», а не Трини Лопеса и Сильви Вартан».

Бэрри Майлз: «Утреннее выступление транслировалось в прямом эфире радиостанцией «Европа 1» с 13.00 до 14.00 в программе «Мюзикурама» (Musicorama). Первыми транслировались выступления Трини Лопеса и Сильви Вартан. В эфире прозвучали следующие песни «Битлз»: «От меня тебе» (From Me To You), «Этот парень» (This Boy), «Я хочу держать тебя за руку» (I Want To Hold Your Hand), «Она любит тебя» (She Loves You) и «Танцуй твист и вопи» (Twist And Shout)».

Жак Волькув (эксперт): «Радиостанция называлась «Франс Интер». Но они не были спонсорами, так как у театра «Олимпия» были партнерские отношения с частной радиостанцией «Европа номер 1» (сейчас это просто «Европа 1»). У них была еженедельная программа «Мюзикурама», и они транслировали большинство концертов, проходивших в «Олимпии». Поэтому выступление записала «Европа 1». Какая-то часть концерта сохранилась в архивах «Франс Интер», но не все выступление целиком. Из телезаписи сохранились лишь несколько секунд».

Ринго Старр и Сильви Вартан за кулисами театра «Олимпия», 19 января 1964 г. Фото «Дейли Мейл».

Пол Анка и «Битлз» за кулисами театра «Олимпия».

(условная дата)

Брайен: «Никто из Битлз не терпит «дураков». Джон их совсем не терпит и мо­жет быть очень холодным, даже беспощадным, если его подстрекают. Ка­кая-то глупая женщина подошла к нему в Париже, уставилась ему в лицо и сказала: «Неужели! И правда. Да? Это вы. Настоящий живой битл!» Джон уставился на нее, глаза прикрыты веками: «Что это за отношение?» – спросил он и исполнил дикий, ужасающий танец дервиша вокруг нее. До смерти напуганная, леди бросилась вниз по коридору отеля «Георг Пятый» и я подозреваю, никогда больше она не уставится в лицо битлу, будто бы она в зоопарке».

Билл Харри: «Во время пребывания в Париже «Битлз» открыли для себя музыку Боба Дилана».

Нил Аспинал: «В то же время у них появился первый альбом Дилана».

Джордж: «Одним из наиболее запомнившихся событий тех гастролей было то, что у нас появился экземпляр альбома Боба Дилана «Сам по себе» (Freewheelin). Мы проигрывали его постоянно».

Джон: «По-моему, это был первый случай, когда я услышал Дилана целиком [альбомом]. Мне кажется, Пол получил эту пластинку от одного из французских ди-джеев. Мы записывались на радио, и у этого парня в студии была пластинка. Пол произнес: «Я слышал об этом парне», или он просто услышал ее тогда. Я не помню точно. Потом мы вернулись в отель. До самого отъезда, в течение трех недель, мы постоянно крутили эту пластинку. Мы все помешались на Дилане».

Майкл Маккартни: «В январе 1964 года меня и папашу пригласили в Париж, где «Битлз» играли в Олимпии. В это время их первая действительно популярная вещь в США  стала и здесь медленно, но верно подниматься по ступенькам популярности.

После того, как мы получили державшийся в секрете номер отеля, где жи­ли парни, я и папаша прошли по душным коридорам роскошного отеля «Георг Пятый» и остановились у дверей. Пол открыл и впустил нас в комнату. Из всех громкоговорителей на полную мощь звучал последний диск Боба Дилана. «Но ты же говорил, что это народная дребедень!» – воскликнул я, довольный, что поймал Пола на месте преступления. «А, это Джон включил», – соврал, глазом не моргнув, Пол».

Ранее, как-то раз Селия, моя первая любовь, дала мне послушать пластинку с записями неизвестного тогда Боба Дилана. Я помню, как ответил: «Народная дребедень». Но, в конце концов, мне эти песни стали нравится, и я попро­сил диск домой. Пол нечаянно услышал его и сказал: «Что за чушь?». Я ему ответил, что то же самое говорил я, когда впервые слушал альбом, но он тебе понравится. Тогда я Пола так и не убедил. Он только и говорил, что пе­сни этого Боба Дилана – лажа».

Джон: «Услышав Дилана впервые, думаешь, что это именно ты первым открыл его. Но множество людей уже открыли его до тебя. Послушав Дилана, я понял, что для песен можно писать на­стоящие стихи. Его лирика была не просто дополнением к музыке, а действительно поэзией. Он показал, насколько можно быть откровен­ным со слушателем. Мне просто не приходилось слышать до этого ни­чего подобного. Я вырос на рок-н-ролле, который вряд ли назовешь слишком глубокомысленным в отношении текста. В текстах своих ранних песен я больше прятался за слова, чем выражал свои подлинные мысли и чувства».

Майкл Маккартни: «Вечером Брайен сводил нас в шикарный клуб, все стены которого были расписаны сюрреалистическими рисунками. Там я в первый и в последний раз попробовал мороженое с горячим шоко­ладом.

В клубе нас посадили за стол с наилучшим видом на варьете. Вокруг нас сновали разные люди, и я обратил внимание на одну блондинку, ре­шив очаровать её. Битлы, Брайен и папаша о чём-то перешептывались меж­ду собой и временами похихикивали. Я было подумал, что они выпили слишком много пива. Моя красотка кружилась в опасной близости от ме­ня, и тогда Ринго сказал мне: «Пригласи её на танец, Майк». «Но я не говорю по-французски». «Всё нормально, она не говорит по-английски». Я не понял его логики, но меня не нужно было уговаривать дважды.

Я заскользил с ней по залу, а между тем парни и папаша хохотали по­чему-то до истерики, глядя на нас. Потом около нас столпилась вся пуб­лика, и даже официанты глазели на нас. Мнe было только 20, я был из Ли­верпуля и приятно накачен, юмора совершенно не понимал и, кроме того, моя подруга уже целовала меня, и мне было на всех наплевать. Покачиваясь, я кое-как добрёл до нашего столика, где все хохотали, ухватившись за бока и вытирая слёзы. Затем объявили о начале выступления варье­те, и я понял причину того истерического смеха. Сначала на сцене поя­вилась моя шикарная блондинка, которая вдруг сняла парик и оказалась … мужчиной. Неудивительно, что Париж называется весёлым городом».

Роберт Фриман (фотограф): «Гастроли и внимание прессы доставляли много хлопот женам и подругам «Битлз». Синтию Леннон по­стоянно атаковали журналисты, Джейн Эшер сидела взаперти в гостинице по указанию Пола, чтобы избе­жать стычек с поклонниками».

Джейн Эшер: «Это очень похоже на Пола. Конечно, с моей стороны было глупо сидеть в гос­тинице. Пол имел привычку говорить, что не интересуется своим будущим, но, видимо, будущее занимало его, ибо он часто говорил о нем. Беда в том, что он жаждал внимания публики и равнозначно моего вни­мания. Он страшный эгоист. Его самая большая ошибка заключалась в том, что он не мог осознать, что мои чувства к нему реальны и сильны, а чувства поклонников – всего лишь иллюзия. Конечно, это каса­лось и остальных мальчиков».

Джейн Эшер, Париж, 1964.