Брайен Эпстайн в 1952 году

21 ноября 1952 г.

(условная дата)

Хантер Дэвис: «Спустя шесть месяцев Брайен вернулся в Вултон и взял на себя оформление всего магазина».

Брайен: «Все это мне очень нравилось, особенно – придумывать что-то новое. Но и самой торговлей я занимался с удовольствием, видя, как люди приходят в хорошее настроение и доверяют мне. Мне было приятно наблюдать за тем, как насторожен­ность во взгляде покупателя тает и сменяется выражением радостного ожидания, оправдать которое предстоит именно мне».

Хантер Дэвис: «Ему пришлось немало поспорить насчет оформления витрин».

Брайен: «Все привыкли, чтобы витрины были битком набиты всякой всячиной. Я же предпочитал почти пустые — пусть там стоит, на­пример, один стул. Я просто бредил современной мебелью. Она только входила в моду, и мне хотелось, чтобы все об этом узнали. «Если показать людям что-то красивое, – думал я, – они примут это».

Филипп Норман: «Со стороны его положение казалось завидным. Сын состоя­тельных родителей, обожаемый своей матерью и поощряемый отцом, который был рад видеть в нем такое усердие в бизнесе, Брайен был в 1952 году одним из самых заметных провинциаль­ных холостяков.

Значительные карманные деньги, дополнявшие его жалованье, позволяли ему одеваться настолько элегантно, насколько это возможно в восемнадцать лет. Его костюмы были от лучших ливерпульских портных; галстуки были шелковыми — за пол­фунта; он стригся в салоне братьев Хорн. Он принадлежал к кругу утонченных молодых людей, которые собирались в теннисных клубах и на вечеринках с коктейлями, в фешене­бельных ливерпульских заведениях, таких, как «Пальмовый зал» в отеле «Адельфи» и устричный бар «Баснетт». В своем кругу Брайен был общителен, остроумен, щедр и обаятелен. Девушки нахо­дили привлекательными его волнистые волосы, вздернутый нос, нежный рот и большие приятные глаза, которые никогда не встречались взглядом с их глазами».

Брайен: «Я стал успокаиваться; оформление магазина становилось моим ответственным делом и в целом мои мать и отец были довольны своим Брайеном. Будущее казалось светлым, прочным и уверенным».