28 марта 1969 г.
Бэрри Майлз (автор книги “Календарь ‘Битлз’”): «В Великобритании поступил в продажу сингл Мэри Хопкин, спродюсированный Полом Маккартни, с композициями “Прощай” (Goodbye) и “Воробей” (Sparrow)».
Алан Смит (газета “Нью Мюзикл Экспресс”, 29 марта 1969 года): «Вопрос на этой неделе на сумму 64 000 долларов – сможет ли Мэри Хопкин сделать это снова? Если вы ответили “да”, то выиграете джекпот. Если ваш ответ был “нет”, что ж, просто подождите, пока не услышите эту запись, и я уверен, что вы измените своё мнение. Ключевое слово здесь – простота – простая мелодия, которую просто поют, и которая имеет простое сопровождение.
А конечным продуктом является реклама с большой буквы. Это песня Леннона-Маккартни с запоминающейся мелодией и приятным ритмичным рисунком (прим. – “Прощай” (Goodbye)). И это настолько очевидная песня “Битлз”, что нетрудно представить, как её поет квартет!
Пение Мэри совершенно очаровательно и незамысловато, она плавно скользит под перебор гитар у неё за спиной. Ей не помешало бы ещё немного поучиться контролировать дыхание, поскольку она иногда задыхается, но это не умаляет общего эффекта».
Обнаженная женщина – дверной молоток в доме Джона Леннона в Уэйбридже.
Кит Бэдман (автор книги “‘Битлз’ не под запись”): «28 марта 1969 года новость о продаже Диком Джеймсом акций компании “Северные песни” появилась в газетах. Было также объявлено, что “Эй-Ти-Ви” предложила 9,5 миллионов фунтов стерлингов за приобретение остальной части компании».
Питер Браун (персональный помощник “Битлз”, член правления “Эппл Корпс”): «В этот день Джон проводил акцию в постели и читал английские газеты, в которых описывались его приключения, и вдруг наткнулся на заметку, в которой упоминался Дик Джеймс».
Бэрри Майлз (автор книги “Календарь ‘Битлз’”): «Джон прочитал в газете, что Дик Джеймс, человек, которого они сделали мультимиллионером, продал свои акции “Северных песен” компании “Эй-Ти-Ви”, не предложив их сначала “Битлз”. Джон был в ярости: “Я не буду продавать. Это мои акции и мои песни, и я хочу сохранить часть конечного продукта. Мне не обязательно звонить Полу. Я чертовски хорошо знаю, что он чувствует то же, что и я”».
Питер Браун (персональный помощник “Битлз”, член правления “Эппл Корпс”): «Джон пришел в ужас. Пол, как оказалось, испытывал сходные чувства. Как же мог Дик Джеймс, приятный “дядюшка” с неизменной сигарой, которого они сделали мультимиллионером, как он мог продать акции “Северных песен”, даже не удосужившись предупредить их! Почему он хотя бы не предложил им купить эти акции? Для Джона и Пола “Северные песни” были не просто собранием из 159 их песен, это было их дитя, творческая плоть и кровь, и продать фирму их деловому противнику было всё равно что осиротить это дитя.
Но Дик Джеймс следовал указанию свыше, которое было начертано рукой Аллена Кляйна. Он был вынужден отступить. Дик Джеймс сознавал, что будущее его фирмы зависит не столько от тех 159 песен Ленона-Маккартни, которые ему принадлежали, сколько от их способности сочинять вместе и дальше. Джон и Пол уже отказались подписать контракт с “Северными песнями” на новый срок, и Дик Джеймс имел все основания сомневаться в долговечности их творческого союза. Когда в январе он нанёс им визит в студию “Туикенхэм”, то успел отметить, что холод в студии по сравнению с ледяным напряжением между Джоном и Полом – просто рай небесный. Дик Джеймс вытерпел бы это, если бы не возник Аллен Кляйн. Джеймс знал о склонности Кляйна к тяжбам и склокам, и, встречаясь с ним, убеждался в этом воочию. Пришло время бежать с корабля. В конце концов, он знал достойных покупателей. Поэтому он продал свою долю сэру Лью Грейду, и не обмолвился об этом ни словом с участниками группы».
Пол: «Мы думали, что песни – это нечто, витающее в воздухе и что они принадлежат всем. Мы продолжали так думать и когда познакомились с нашим первым издателем, Диком Джеймсом. Он сказал: “Входите. Садитесь. Ну, что скажете? Посидите здесь”. Так и была заключена эта сделка. По сути дела, я до сих пор связан этими обязательствами. Это означает, что нас сразу одурачили. В марте 1969 года, когда у меня был медовый месяц, а Джон устраивал постельные акции, Дик Джеймс продавал наши песни, пока нас не было в городе».
Питер Браун (персональный помощник “Битлз”, член правления “Эппл Корпс”): «Поскольку Джон и Йоко были в Амстердаме, Пол и Линда в Нью-Йорке, а Кляйн отдыхал на Пуэрто-Рико, в Лондоне оставался только Джордж. Он встретился с Диком Джеймсом, и попросил его отложить сделку до того времени, когда Джон с Полом вернутся в Лондон. Джорджа сопровождали Нил Аспинал и Дерек Тейлор. Я посоветовал им не нарываться на неприятности, но Дерек и Нил оказались не в состоянии сдержать себя после принятого на грудь спиртного.
Через пару минут их пребывания в офисе Дика Джеймса ситуация вышла из-под контроля. Джеймс сказал, что не намерен ждать, пока Джон встанет с постели, он должен продать акции немедленно, иначе цена упадет. “Всё это очень серьезно”, – сказал он извиняющимся тоном.
Джордж вышел из себя, он подпрыгнул на полметра и заорал: “А для Джона и Пола это нахрен несерьёзно, да?”. Дерек и Нил поддержали его, и деловая встреча превратилась в словесное побоище. Джордж, Нил и Дерек дали себе волю и высказали Дику Джеймсу всё, что у них накопилось о нём за все эти годы. Кончилось тем, что после того, как Джеймс сказал им: “Если можно так выразиться, мы не договорились”, они громко хлопнули дверью».
Аллен Кляйн: «28 марта мне позвонили из офиса “Эппл” и сообщили, что Дик Джеймс согласился принять предложение “Ассошиэйтед Теливижн” о продаже его акций. Затем позвонил господин Леннон (который не был доступен 28 марта), а затем поступил звонок от Маккартни. Оба попросили меня немедленно вернуться в Лондон и сделать что-нибудь для противодействия сделке с “Эй-Ти-Ви”».
Пит Шоттон (друг детства Джона Леннона): «Поскольку Джордж и Ринго встали на сторону Джона – против Пола, – Кляйн в конечном счете заполучил “Эппл”. Но, несмотря на это, он “запорол” две свои первые главные задачи – борьбу “Битлз” за “НЕМС” и “Северные песни”».
Джон: «Мы не собираемся продавать и советуем всем нашим друзьям оставить то, что у них есть! Дик Джеймс? Мы не думаем, что он очень хороший человек! Хотя он говорит, что действовал в наших интересах, но в первую очередь он должен был посоветоваться с нами».
Пол: «Вы можете с уверенностью предположить, что мои акции не предназначены для продажи “Эй-Ти-Ви”».
Джон Истман: «Несмотря на то, что Джеймс боялся Кляйна, он сколотил состояние на этих двух неопытных юношах, Джоне и Поле. Я сказал ему, что он ублюдок, раз продаёт акции Грейду».
прим. – было объявлено, что “Эй-Ти-Ви” предложила 9,5 миллионов фунтов стерлингов за приобретение остальной части компании. Затем “Эй-Ти-Ви” предложила Полу и Джону 2,3 миллиона фунтов стерлингов за их акции, но они отклонили это предложение.
Дик Джеймс (музыкальный издатель “Битлз”, для “Дейли Миррор”, 5 апреля 1969): «То, что сделка была совершена в глубокой тайне, было довольно неудачным обстоятельством. Дозвониться до Джона и Пола было непросто и наш разговор состоялся бы через нескольких человек, и необходимо было сохранить его в тайне.
То, что я сделал, было в их [“Битлз”] интересах, а также в моих и остальных акционеров. Я надеюсь, что однажды смогу оправдать перед ними своё решение. Я не действовал за их спинами. Я верил, что действую ради них и всего будущего компании. Послушайте, я не спрыгнул с корабля. Я всё ещё на нём! За эти годы я отклонил тысячи предложений, в том числе от американцев, но предложение о покупке от “Эй-Ти-Ви” показалось мне разумным.
Помните, что это они обратились ко мне. Я не обращался к ним. Но, учитывая их предложение, а также новые масштабы и расширение, я решил, что мы должны его принять. Глядя на это объективно, я понимал, что мы все могли бы значительно преуспеть. Я действительно думал, что действую от их имени. Сделка обошлась бы в одинаковую сумму каждому из двух участников “Битлз”, если бы они согласились. Я просто надеюсь, что наша дружба продолжится. Я очень верю в ребят, но я чувствовал, что, несмотря на то что они являются великолепными авторами песен, я должен освободить их от ответственности за будущие дела компании. Это большая ответственность, и она должна соответствовать новым требованиям, и я думаю, что поступил наилучшим образом. Если они будут возражать, то я должен смириться с этим, пока они не поймут, что я был прав».
Кен Макнаб (автор книги “И в конце концов”): «“Это не может быть правдой!” – произнёс Джордж Мартин.
– Да, это так, – ответил Дик. – Я продал акции. Я устал от угроз со стороны “Битлз” и от того, что на меня наседают. Поэтому я решил продать.
– Почему ты сначала не спросил у “Битлз”?
– Если бы я сделал это, то об этом узнали бы все, и тогда я не смог бы заключить сделку с Лью Грейдом».
Джордж Мартин (музыкальный продюсер “Битлз”): «Я сказал ему, что он подонок. Я чувствовал, что он предал всё, что мы делали вместе, и чувствовал, что нахожусь в том положении, когда могу это сказать».
Джон Истман: «Несмотря на то, что Джеймс боялся Кляйна, он сколотил состояние на этих двух неопытных юношах [Джон Леннон и Пол Маккартни]. Я сказал ему, что он ублюдок, раз продает их Грейду».
Пол: «Мы никогда не встречались с Чарльзом Сильвером (прим. – деловой партнёр Дика Джеймса), с этим типом, который всегда был на заднем плане. Он был “деньгами”, то есть, по сути, тем, кем он был, как продюсер в фильме. Они с Диком Джеймсом работали вместе, так что Сильвер всегда получал то, что на самом деле было нашей долей. Они вдвоём забирали львиную долю, но прошло какое-то время, прежде чем мы узнали об этом».
Ян-Сиес Тер Брюгге, Ян Ван Гален и Патрик Ван Ден Ханенберг (авторы книги “В постели с Джоном и Йоко”): «В этот день Леннон пребывал в мрачном настроении, прочитав в британской газете о том, что музыкальный издатель Дик Джеймс за спиной “Битлз” продал телевизионному магнату сэру Лью Грейду свои акции компании “Нозерн Сонгз”. Теперь Леннон и Маккартни потеряли возможность установить контроль над своими песнями. Леннон был вне себя. Джон Леннон, который всегда говорил, что не хочет, чтобы его водили за нос “люди в костюмах”, после этой плохой новости, целый день пребывал в плохом настроении. Его немного подбодрил Джон Клеменс – владелец амстердамского танцевального клуба “67”. Он предложил Леннону и Оно пожизненное членство в своём клубе. За оставшиеся одиннадцать лет своей жизни Леннон ни разу не воспользуется этой привилегией.
Леннону не очень-то хотелось давать интервью, но он уделил время Элли Де Ваард – музыкальному журналисту еженедельника “Врий Недерленд”. Разговор вышел за рамки обычных вопросов, которые уже задавались десятки раз.
После обычного обсуждения миссии мира разговор перешёл к музыкальной теме, и Леннон охотно её поддержал. Де Ваард сказала Леннону, что, по её мнению, возможно, “Битлз” долгое время демонстрировали свой бунтарский имидж, но текст песни “Революция” очень мягкий, особенно по сравнению с песней на ту же тему “Уличный боец” (Street Fighting Man) группы “Роллинг Стоунз”. “Революцию” можно даже счесть предательством идеалов прогрессивной молодёжи. Леннон размышляет о том, что “Битлз” своей музыкой, своим внешним видом и своим образом действий ответственны за значительные изменения в обществе и, конечно же, в музыкальной сфере.
Леннон: “Мозерс Оф Инвеншин” (прим. – группа Фрэнка Заппы, отличающаяся использованием необычных звуковых эффектов и причудливыми обложками альбомов) просто не появилась бы, если бы не “Битлз”. Они продают пластинки, как и мы, вот в чём их суть. До появления “Битлз” они сочли бы эту идею оскорбительной: продавать пластинки, чтобы заявить о себе. Они были бы своего рода художниками-авангардистами, которые выступали бы только в художественных галереях. Если бы не мы, у них даже не было бы возможности разгуливать по Америке с длинными волосами. Нам пришлось пережить много оскорблений и унижений из-за нашей внешности ещё до того, как нас впустили в эту страну.
Де Ваард: Ваши миролюбивые идеи борьбы с насилием, как ты думаешь, применимы ли они и к американским неграм?
Леннон: Американские негры добились многого больше благодаря пению, чем каким-либо другим способом. Они общаются с молодёжью всего мира посредством своей музыки. Первое, что я узнал о неграх – это то, что они танцуют как сумасшедшие и у них хорошее чувство ритма. Только потом я познакомился с несколькими из них. Я не знал ни одного чернокожего в Англии, в то время как в Америке я боготворил чернокожих. Я могу понять, что они хотят насилия, и я бы не удивился тому, что произошло в США, но я по-прежнему считаю, что лучший способ для негров – это использовать свои природные способности. Проповеди Мартина Лютера Кинга, например, прекрасны. Они похожи на песни в стиле госпел. Конечно, в него стреляли, но я думаю, что его пацифистская линия поведения – лучшая.
Де Ваард: Как так получилось, что в Англии всегда был большой интерес к блюзу, в то время как в Америке ни один белый человек не обращался к этой музыке?
Леннон: Это действительно очень странно. На самом деле, начав своё блюзовое движение в Англии, мы заставили американцев осознать, что с ними происходит. В шестидесятые годы в Англии было не более пяти мест, где повсеместно исполняли блюз. Это было не только в Ливерпуле, но и в Ньюкасле, где были “Энималс”. И, конечно же, в Лондоне, который является музыкальным центром страны. Когда мы начинали, молодёжь ничего об этом не знала. В тот период мы выглядели очень неряшливо, с длинными волосами, в синих джинсах и всё такое. Мы нравились только мальчикам, и поначалу их было немного. Поэтому, когда мы встретили в Ньюкасле группы, которые играли ту же музыку, то были вне себя от восторга. В Лондоне тоже было только одно место, где нас понимали. Это был Ричмонд, где играли “Стоунз”. Лондон представлял собой огромную концертную площадку. Возможно, это определенный тип людей, которым нравятся блюз и рок. В Ньюкасле тоже есть особый тип агрессивной молодежи. Кстати, с тех пор английские группы так и не расстались с блюзом, как и с рок-н-роллом. Я тоже возвращаюсь к року каждые полгода, от этого никогда по-настоящему не избавиться.
Де Ваард: Ты когда-нибудь писал что-нибудь помимо текстов песен?
Леннон: Очень мало. Литература – самый медленный способ самовыражения. Записывать пластинки, снимать фильмы и выступать проще, чем писать. Я всё ещё иногда пишу литературные работы, но в основном тексты, которые продвигаются быстрее. Может быть, если у меня будет немного больше времени, мы с Йоко сочиним несколько забавных историй вместе, потому что диалоги, которые мы ведём вместе, достаточно безумны.
Де Ваард: Нет опасения, что, прекратив выступать, вы потеряете контакт со своей аудиторией?
Леннон: Я не знаю, кто наша аудитория. Мы перестали выступать два года назад и с тех пор продали ещё больше пластинок. Мы определенно будем выступать снова, но больше никогда вместе. Мы работали как проклятые. Если вы однажды выступите на стадионе “Ши” в Нью-Йорке (он вмещает пятьдесят пять тысяч человек), то у вас будут почти все поклонники одновременно. Что-то подобное может быть замечательным событием, но никто не услышит, что вы играете. Когда мы стали знаменитыми, то дали себе пять лет. Тогда это казалось нам вечностью, но сейчас это ничто. А что касается выступлений, то нам фактически не с кем было себя сравнивать. Пресли, например, тоже ушёл. Мы очень долго думали о заключительном концерте. Например, на стадионе “Ши”.
Де Ваард: Тебе не кажется парадоксальным, что, с одной стороны, ты принадлежишь к андеграунду, а с другой – такой публичный человек?
Леннон: Нет, ни в коем случае. Андеграунд больше всего на свете хочет стать известным. Он не чурается публичности. Сейчас я нахожусь в положении, когда могу добиться максимальной известности на массовом уровне, а это мечта каждого художника, независимо от того, андеграундный он или нет. Он хочет показать то, что создает, хотя бы только своим друзьям. Если он настолько чист и эстетичен, что не хочет этого показывать, тогда он должен на самом деле уничтожить то, что создает.
Де Ваард: Однажды ты сказал, что тебе так безразлична музыка “Битлз”, потому что другие воспринимают её так серьёзно и ищут в ней глубокие мысли. Это доказывает, что ты всегда думал об этом так называемом искусстве. Всё это полная чушь.
Леннон: Да, я сказал это, чтобы одурачить интеллектуалов. Я был снобом наоборот, когда дело касалось искусства. В конце концов, я учился в колледже и любил искусство, но не искусство с большой буквы. Мне это пока не нравится. Я против такого искусства. У нас было много споров по этому поводу. Йоко, например, вышла из андеграунда, из авангарда, бррр… авангардистка! И она спросила: “Что такое поп-музыка?” У нас такое странное, разное происхождение. Мы рассказывали друг другу о том, из каких миров мы пришли. Все рассуждают об этом интеллектуально, что поп-музыка – это искусство, авангард – это искусство и так далее. Это остается в рамках разговоров. На самом деле никто не делает того, что нарушает их собственный мир, будь то мир поп-музыки или авангарда. Мы хотим показать физически, буквально, о чём говорят все эти интеллектуалы. Есть такие люди, которые называют “Битлз” искусством, а не остальной поп-музыкой, они совершенно ужасны. Им нужен повод, чтобы найти нас прекрасными, они называют это искусством, потому что они большие снобы, чтобы считать поп-музыку привлекательной. Конечно, музыка “Битлз” и поп-музыка – это такое же искусство, как и многое другое. Газеты – это тоже искусство, реклама – это тоже искусство, автомобили – тоже, но им нужен этот ярлык, чтобы оценить их по достоинству.
Де Ваард: В ваших записях явно наметился прогресс. Можешь ли ты что-нибудь сказать по этому поводу?
Леннон: На альбомах мы никогда не звучали так, как на сцене, пока сами не начали контролировать процесс записи. До появления альбома “Резиновая душа” (Rubber Soul) Джордж Мартин тоже ничего не знал о продюсировании. Что бы мы ни говорили о том, как мы хотели, чтобы это звучало, всё это отбрасывалось в сторону. И из-за того, что они так хорошо подготовили наш альбом в самом начале, нам пришлось сказать спасибо “И-Эм-Ай”. Мартин никогда до нас не занимался поп-музыкой. Он записывался с Питером Селлерсом и тому подобными вещами. Так что он мог понять наш юмор, но не нашу музыку. Он всегда говорил, что слишком много басов и так далее. Нам потребовалось около трёх лет, чтобы понять, что басов можно добавлять гораздо больше, что всё может быть намного громче. Альбом “Резиновая душа” стал началом нашего изменения. Мы по-прежнему работаем с Джорджем Мартином, но теперь спрашиваем: “Джордж, можешь ли ты сделать то-то и то-то, можешь ли ты написать партию виолончели”, или: “Я хочу виолончель”, что бы это ни было. Нам пришлось освоить ремесло создания пластинок, которое отличается от ремесла создания музыки».
Ян-Сиес Тер Брюгге, Ян Ван Гален и Патрик Ван Ден Ханенберг (авторы книги “В постели с Джоном и Йоко”): «После короткого перерыва на обед между шестью и семью часами вечера в номере 902 появляется радиостанция “Ви-Пи-Эр-Оу” (прим. – аббревиатура V.P.R.O. первоначально означала либеральное протестантское радиовещание). “Не знаю, какой сегодня день. Думаю, я здесь уже четыре или пять дней. Ребята, мы уезжаем в понедельник”, – говорит Джон.
Время, проведенное в постели, далось ему тяжелее, чем он думал, но теперь он говорит, как мальчик, испытывающий облегчение, который знает, что через несколько дней сможет покинуть этот надоевший ему лагерь отдыха. Довольный, что он прошёл половину пути, он насвистывает мелодию. Похоже, ему интересно поговорить с Яном Донкерсом и Вимом Нордхуком из радиостанции “Ви-Пи-Эр-Оу”. Весёлое настроение Джона резко контрастирует со сдержанностью Йоко, которая, по словам Нордхука, “иногда произносила фразы, которые на самом деле не вписывались в тему разговора, такие как ‘небо голубое’”.
Нордхук не намерен оставаться в рамках одной темы, поэтому из уст альтернативного диск-жокея не звучат стандартные вопросы о мире. Несколько месяцев назад в одной телевизионной программе он увидел интервью голландского социолога Абрама Де Сваана с Джоном и Йоко в приёмной стоматолога. И он спросил Джона, чем закончился тот визит.
Джон: Они засунули мне в рот что-то вроде золотой пепельницы, там, где у меня когда-то был зуб. Не знаю, что мне дал этот дантист, но я был на седьмом небе от счастья, когда давал своё следующее интервью. Так что всё было в порядке.
Когда к разговору присоединяется художник-авангардист и коллега Йоко по “Флюксусу” (прим. – движение
противостояния “академическому” и “коммерческому” искусству) Виллем Де Риддер, разговор приобретает некоторую беспорядочность. Риддер начинает что-то бормотать на языке фэнтези – позже он выступит с этим на радио в Соединенных Штатах, – и Джон немедленно подхватывает его манеру, отвечая с таким же настроением, то тут, то там вставляя имя Йоко в свои предложения.
Радиослушатели также вмешиваются в разговор, задавая вопросы Джону.
Вопрос: Вы видели мюзикл “Волосы”?
Джон: Да, мне показалось, что это просто бесполезное дерьмо. После сцены с обнаженной натурой мы ушли.
Вопрос: На какой частоте вы вибрируете здесь, в Амстердаме?
Джон: Два миллиона в секунду. Только будьте осторожны!
Вопрос: Что для тебя самое важное в жизни?
Джон: Йоко.
Вопрос: Какой вы придерживаетесь религии?
Джон: Мешкизм. Тотальная коммуникация.
Слушатель, заметивший, что в интерьере “Роллс-Ройса” Джона использована кожа, спрашивает: “Это не соответствует вегетарианцу, не так ли?”
Джон: Я вегетарианец и придерживаюсь макробиотической диеты, но это означает, что я не ем мясо. Я делаю это для здоровья, а не по религиозным соображениям. Я ношу кожаную одежду и не считаю, что сидеть на кожаных сиденьях в моей машине – это катастрофа.
В конце выступления Нордхук спросил, не хотел бы Битл спеть что-нибудь. Хриплым, пронзительным голосом Джон исполнил короткую версию песни “Не обмани моих ожиданий” (Don’t Let Me Down). У Джона проблемы с запоминанием текстов песен, поэтому он лишь немного напевает часть песни. Это песня о страстной любви к Йоко. Самые важные слова из этой песни, вероятно, были очень неприятными для его первой жены Синтии: “Я впервые влюбился”.
Донкерс утверждает, что здесь мы имеем дело с первым исполнением этой песни. Однако это не так. Ранее “Битлз” исполнили эту песню во время концерта на крыше в январе 1969 года. В качестве музыкального десерта Джон подает ещё одно довольно бессвязное исполнение песни “То были дни” (Those Were The Days). В начале шестидесятых эту русскую мелодию на английские слова Джина Раскина уже исполняли знаменитости, но в постановке Пола Маккартни новая звезда “Эппл” Мэри Хопкин сделала её хитом. После песни “То были дни” Джон напел версию песни Маккартни “А теперь все вместе” (All Together Now), в которой Леннон использует только один аккорд.
Затем начинается ещё один радиоэфир и еще одна серия общения с прессой. Журналистке Эмми Ледел-Хаф, сестре фотографа Пола Хафа, дается двадцать минут на беседу, но в целом она продолжается час. В то время она также оказала услугу Инеке Юнгшлегер, которая должна была заполнить две страницы для телерадиожурнала “Студия Кей-Эр-Оу”, а её подруга Эмми Ледельхуф дала ей анкету. “Кей-Эр-Оу” попросила её вести колонку о текущих событиях, аналогичную той, что она еженедельно вела в “Фолькскранте”. От издателя Жако Гроота она получила совет воспользоваться “Опросником Пруста” – простым способом получения большого количества информации, названным, конечно же, в честь французского писателя Марселя Пруста. В девятнадцатом веке он разработал анкету для британских кругов высшего света. И хотя Ленноны заполнили опросник довольно однообразно – почти на каждый вопрос они отвечают “Джон” или “Йоко”, он помимо прочего показывает, что и Джон, и Йоко называют ревность как величайшее страдание. На вопрос, как они хотят умереть, Йоко отвечает: “с Джоном”, а Джон: “с Йоко”.
В беседе с Эми Ледел-Хаф Леннон подытожил их миссию: “Журналисты – это наш почтовый ящик. Мы бросаем туда наши письма, и они их доставляют по назначению. Нам всё равно, что они пишут, какие карикатуры рисуют, но нам не безразличны наши фотографии и слово “мир”, вот что нас волнует. Мы здесь уже четыре дня, и это событие распространилось по всему миру. Мы бросили в воду большой камень, и через шесть месяцев последние круги дойдут до последнего берега”.
Из-за массовых протестов чернокожих в США Джон повторяет слова, которые он уже произносил в интервью с Элли Де Ваард, – разговор заходит о деньгах.
Леннон: Когда мы были на пике своей славы, когда мы были поп-группой номер один в мире, когда мы зарабатывали столько денег, сколько хотели, пришло осознание, что нужно что-то большее. Деньги для меня больше ничего не значили. В течение двух лет был полный застой. Мы поехали в Индию, сделали всё, чтобы найти себя. Я раздавал деньги, меня опустошили. Все в моей семье, кто нуждался в деньгах, получили их. Дошло до крайностей. Одному родственнику я сказал: “У тебя было 15 000 фунтов в этом году, а ты даже не пошёл работать?” Для меня должна была быть какая-то граница, я не мог сам её определить. Я слишком мягкотелый. Но сегодня я вижу, что мы действительно можем с этим справиться. Мы можем по-другому относиться к людям.
Ледел: Как вам удается быть добрым к людям и шокировать их своими обнаженными фотографиями?
Леннон: Я сделал это не для того, чтобы шокировать. Всё началось с того, что музыка, которую мы написали, была такой чистой, непорочной, невинной, что я, естественно, объединил её с обнаженной натурой: чистой, непорочно-невинной. Когда последовала реакция, когда нас обвинили в непристойности, это стало делом принципа. Я не хотел скрывать это, потому что другие считают это непристойным. Пришло время разрушить барьеры. В Англии гомосексуалистов убивают или шантажируют, всё ещё есть люди, которые хотели бы сжечь нас на костре как ведьм.
В последнем вопросе Ледел спросила об отношении Джона с другими участниками “Битлз”.
Джон: Если я хочу провести спокойный вечер, я пойду к Ринго. Мы играем с ним в бильярд или просто смотрим на небо. Когда я прихожу к Джорджу, то мне приходится весь вечер слушать его философские размышления, а Пол любит поговорить о музыке.
Затем Йоко, похоже, устала и заканчивает разговор».
Лоренцо Ледел (сын Эмми Ледел-Хаф): «Моя мать был журналистом газеты “Хет Парол”, и 28 марта 1969 года ей разрешили взять интервью у Джона Леннона и Йоко Оно во время их легендарной постельной акции в отеле “Хилтон”. Леннон и Оно протестовали против войны во Вьетнаме и рассказывали об этом различным средствам массовой информации. Мне было тогда одиннадцать лет, и я сидел на краю кровати и слушал интервью. После интервью у меня было десять билетов на амстердамскую книжную ярмарку, подписанных Ленноном и Оно, которые на следующий день я продал своим одноклассникам по одному гульдену за каждый. На одном листке был рисунок, и я оставил его у себя».
Ян-Сиес Тер Брюгге, Ян Ван Гален и Патрик Ван Ден Ханенберг (авторы книги “В постели с Джоном и Йоко”): «Уже вечером пришли Питер Гессенс и Мэт Ван Хенсберген, чтобы обсудить съёмки документального фильма, которые продлятся несколько дней.
Когда Джон и Йоко решили, что время для посещений в этот день истекло, к отелю “Хилтон” причалил туристический катер с парикмахером “Принцем Марио” и так называемой цейлонской группой – несколькими друзьями-хиппи, которые собирались отправиться на Цейлон (современная Шри-Ланка), чтобы вдоволь там накуриться. На катере также присутствовали фотограф журнала “Хитуик” Лоренс Ван Хаутен и кинорежиссёр и журналист Ян Вриджман со своей женой. “Принц Марио” был известен в Амстердаме как “вундеркинд с золотыми руками” и “Принц империи красоты” – среди его клиентов было много богатых дочерей и модных артистов, в том числе певица Леся Хамель. Когда в парикмахерскую зашёл пивной магнат Фредди Хайнекену, то эксцентричному Марио удалось убедить его вложить деньги в арт-проект: на борту катера он соорудил большую синюю кровать с балдахином и отправился по амстердамским каналам. Разношёрстная компания попыталась уговорить Джона и Йоко совершить прогулку на этом туристическом катере, но они отказались.
После этого Джон и Йоко снова ненадолго остались наедине в номере 902, просматривая газеты. Из статьи, опубликованной в “Дейли Миррор”, они приходят к выводу, что их действия могут быть не совсем правильно истолкованы некоторыми людьми. По инициативе некоего Джо Райта, который был очень обеспокоен тем, что фабрика, на которой он работает, не может достаточно быстро удовлетворить спрос на уборочные машины, одиннадцать рабочих решили поставить свои кровати на фабрике, чтобы иметь возможность работать как можно больше смен в день. “Когда я по телевизору увидел Леннона, то понял, что ночевать можно и на работе. Только у нас рядом с раскладушками стоят не тюльпаны, а гаечные ключи”.
Джон и Йоко встают с постели, чтобы размять ноги и обсудить перед сном планы на фильм и музыкальные проекты».
28 марта 1969 года Джон и Йоко заполнили и подписали анкеты, которые с сопроводительным письмом на фирменном бланке отеля “Хилтон” были отправлены поклоннице Констанс Врайдагс (прим. – она была в номере Джона и Йоко 26 марта) в её родной город Эрденхаут. Сопроводительное письмо на одну страницу на фирменном бланке отеля “Хилтон”, написанное Джоном Ленноном: “Дорогая Констанс, это было слишком сложно сделать так, как ты хотела, поэтому я написал чёрным, а Йоко – синим. По большинству вопросов мы думали одинаково, поэтому дополнил только Джон. Джон и Йоко”.
Почтовый конверт, в котором было отправлено сопроводительное письмо и подписанные от руки анкеты Констанции Врайдагс в её родной город Эрденхаут. На конверте стоит почтовый штемпель от 28 марта 1969 года. На нем также написано: “Отель Хилтон, номер 902, мистер Хилле и Боскамп Бовема”.
Анкета. Лист белой линованной бумаги из блокнота, на котором Констанс Врайдагс от руки написала 11 вопросов на обеих сторонах листа, чтобы задать их Джону и Йоко. Супруги написали свои ответы чёрной и синей ручками. В конце анкеты Джон Леннон расписался чёрной, а Йоко Оно – синей шариковой ручкой. Джон также нарисовал лица себя и Йоко.
Не могли бы вы оба, пожалуйста, ответить на вопросы? Например, Джон 1-6 и Йоко 7-11– а на другой странице Йоко 1-6 и Джон 7-11. Спасибо!
- Вы оба всё ещё употребляете наркотики? Ответ Джона: “иногда”.
- Собираетесь ли вы записывать второй альбом с Йоко? Ответ Джона: “Он готов и выйдет 2 мая”.
- О чём вы думаете на данный момент? Ответ Джона: “Я чувствую усталость. Хочу покоя и немного еды”.
- Вы верите в реинкарнацию, не так ли? Как вы думаете, кем вы будете после смерти? Ответ Джона: “Чем-нибудь приятным”. Ответ Йоко: “Я снова буду с Джоном”.
- Вы действительно верите, что можете поговорить с Брайеном Эпстайном, позвонив ему (я не знаю точного слова)? Ответ Джона: “Возможно. Я верю во всё, пока это не будет опровергнуто”.
- Йоко, выйдет ли ваш фильм “Улыбка Джона” в кинотеатрах Голландии? Джон ответил: “Да, – скоро”. Йоко ответила: “Надеюсь, что да”.
- Почему вы приехали в Амстердам в свадебное путешествие? Ответ Джона: “Потому что молодёжь Амстердама модная и знающая”. Джон также нарисовал два глаза и нос после своего ответа. Ответ Йоко: “Хорошая вибрация”.
- Что вы думаете о Махариши на данный момент? Ответ Джона: “Он мне нравится, и я всё ещё медитирую”.
- Почему вы говорите (если вы действительно это сказали), что люди могут сказать, что вы самая ужасная пара в мире? Вы двое выглядите просто очаровательно в этих белых пижамах. Ответ Джона: “Мне больно, когда люди жестоки, но в то же время мне их жаль, и спасибо вам”.
- Когда состоится концерт? Вы с Джорджем вроде как поссорились? Ответ Джона: “Скоро. Это была всего лишь ссора, а не настоящая драка. Пресса, знаете ли, преувеличивает!”
- Как вы думаете, что “Эппл” будет делать в будущем? Ответ Джона: “Многое – записи, фильмы и т.д.”.
Не могли бы вы расписаться здесь? Джон Леннон и Йоко Оно расписались ручкой на его автопортрете.
Мэри Энн (поклонница): «28 марта (пятница) нас снова было всего несколько человек. Линда вышла около десяти часов одна. На ней был плащ, блузка цвета лаванды, синий свитер, красная юбка и гольфы цвета верблюжьей шерсти. Во время разговора с ней мы спросили её, каково это – быть замужем за Полом. Она сказала, что теперь, когда она замужем, ей приходится выполнять нудные обязанности, например, ходить в магазин и звонить дантисту (позже она перешла улицу к телефонной будке, откуда, вероятно, позвонила ему).
Она показала нам своё кольцо. Это простое золотое кольцо, и оно на пару размеров больше, чем нужно. Кэрол сказала, что ей лучше за ним присматривать, иначе она его потеряет. Линда сказала, что если она его потеряет, то сможет купить другое. Она посмотрела несколько наших фотографий Пола, и когда дошла до фотографий Пола и Джона в Нью-Йорке в мае 1968 года, то заметила, что была там в тот день. Потом увидев фотографии Пола в Лос-Анджелесе в июне 1968 года, ещё раз сказала, что была там. Она добавила, что поклонники в Лондоне просто невыносимы. Мы с Кэрол спросили её о хрустальной вазе, которую привезли им в качестве свадебного подарка, и которая осталась у матери Линды. Она сказала, что ваза у них, и что она наверху, им понравилась, спасибо. Затем она ушла.
Через некоторое время к нам вышел швейцар и сказал, что Пол и Хизер наверху смотрят телевизор. Некоторое время спустя, подняв глаза, мы увидели, что Пол и Хизер выглянули из окна. Примерно через полчаса после возвращения Линды все трое вышли. Пол выглядел великолепно в тёмном костюме и коричневой рубашке. Мы подарили ему бутылку вина и пасхальную корзинку для Хизер. Пол вернулся в подъезд и попросил швейцара присмотреть за подарками. Линда держала в руках аквариум с двумя черепашками Хизер. Хизер рассказала нам (своим новым лондонским акцентом), что ей пришлось отдать их, потому что она переехала в Лондон. Пол всё это время стоял рядом с ней. Альфи (который любит Джорджа) всё время спрашивала Пола, как у Джорджа дела (после того, как его арестовали), и Пол отвечал, что у него всё будет в порядке, но больше он ничего не знал, потому что довольно долго не был в Лондоне. Затем он сказал, что всё, что он знает из новостей, это то, что Эйзенхауэр умер (он умер незадолго до этого). С этими словами они прошли квартал, чтобы поймать такси. Пол взял Хизер за руку и побежал с ней до угла».
Пол и Хизер Маккартни на пересечении 83-й Восточной улицы и Лексингтон-авеню, Нью-Йорк, пока швейцар ловит такси в нескольких шагах от дома, где живет Линда Истман.
Романовски и Джордж-Уоррен (авторы книги “Энциклопедия рок-н-ролла”): «После того, как “Эппл” расторгла существующий контракт Билли Престона с “Кэпитол Рекордз”, он приступил к записи альбома с Харрисоном в качестве продюсера».
Нико Зентграф (автор ресурса “Полное собрание, база данных ‘Роллинг Стоунз’”): «Предположительно 28 марта 1969 года в лондонской студии “Олимпик Саунд” Билли Престон записал композиции “Делай, что хочешь” (Do What You Want) и “Так было задумано Богом” (That’s The Way God Planned It). Продюсером записи был Джордж Харрисон.
В записи этой сессии участвовали: Кит Ричардс – бас-гитара, Билли Престон – вокал, клавишные, Эрик Клэптон – гитара, Джордж Харрисон – гитара, Джинджер Бейкер – гитара, Дорис Трой – вокал».
Билли Престон: «Джордж сказал, что пригласит кое-кого из своих друзей, чтобы они помогли мне с моим дебютом в “Эппл”, но я даже не предполагал, кого он имел в виду».
Дорис Трой: «Джордж Харрисон руководил записью альбома Билли Престона. Моя подруга Мадлен Белл (прим. – американская соул-певица) позвонила мне, и спросила: “Дорис, тебе нужна работа?”. Так я познакомилась с Билли Престоном и Джорджем».
Джордж: «Я познакомился с Дорис во время сессии Билли Престона. Однажды Мадлен привела Дорис, которая приехала в Англию с несколькими демонстрационными записями, потому что решила переехать в Англию, как это сделал Джими Хендрикс. И она пришла в студию».
Дорис Трой: «Когда я вошла [в студию], Джордж одарил меня широкой улыбкой, взял гитару и начал играть “Только один взгляд” (Just One Look). Я воскликнула: “Вот это да, ты знаешь мою песню!”, а он ответил: “Я знаю всё, что ты когда-либо пела”. Я думаю, что ему нравилась музыка соул, он слушал её. “Битлз” в целом слушали музыку чернокожих, многое из их души и чувств пришло из американской музыки. А ещё он был настоящим перфекционистом. Он хотел, чтобы каждая нота звучала идеально.
Джордж, на мой взгляд, величайший из всех. Как музыкант он великолепен, и он хороший продюсер, но я думаю, что его настоящим призванием было бы стать миссионером или лидером. У него прекрасное сердце и душа, он действительно прекрасный человек, способный дарить покой и радость.
Он был погружён в свою духовную жизнь – вот каким он был. Он не любил вечеринки. Он всегда казался по-настоящему крутым и по-настоящему спокойным, он никогда никого не ругал. Он был просто хорошим парнем. Он был прекрасен, его душа была прекрасна, и его разум был прекрасен. Его отношение к окружающим было прекрасным. Он был красивым парнем, единственным в своём роде. Таких, как Джордж, не так уж много, а я за эти годы познакомилась со многими людьми. Он был единственным в своем роде».
Ричард Хейверс (автор публикации “Дорис Трой: вспоминая ‘Маму-соул’”): «После того как с продажей пластинок возникли проблемы, весной 1969 года Дорис решила переехать в Лондон. Одним из её первых выступлений в Великобритании было участие в записи песни группы “Роллинг Стоунз” – “Ты не всегда можешь получить то, что хочешь” (You Can’t Always Get What You Want), исполненной в стиле госпел. Примерно в то же время Мэдлин Белл попросила Дорис помочь с записью вокала на альбоме Билли Престона. Также в записи альбома приняли участие Эрик Клэптон, Джинджер Бейкер, Кит Ричардс и Джордж Харрисон. В итоге Дорис подписала контракт с “Эппл” и записала сольный альбом, спродюсированный Джорджем Харрисоном в лондонских студиях “Трайдент” и “Олимпик”».
Мэдлин Белл (американская соул-певица): «Помню сессию записи Джорджа Харрисона и Билли Престона. В то время никто из “Битлз” не мог выходить на улицу днём, им всегда приходилось записываться ночью. Билли играл на клавишах, тамбурине и всём остальном, я и Дорис Трой были на вокале второго плана, Эрик Клэптон играл на гитаре, Джинджер Бейкер на барабанах и Клаус Вурман на бас-гитаре. Мы начинали в полночь и заканчивали около 4-5 утра, просто чтобы Джордж мог вернуться домой до того, как все встанут и отправятся на работу».
Дорис Трой: «Билли [Престон] – отличный парень, а Джордж Харрисон – просто прелесть. Мы с Джорджем вместе работали над альбомом Билли, и если прислушаться, то можно услышать, как я пою на заднем плане. Прямо как в старые добрые времена в “Атлантик”».
Нико Зентграф (автор ресурса “Полное собрание, база данных ‘Роллинг Стоунз’”): «Во время этой сессии также была записана инструментальная импровизация композиции Джорджа Харрисона “Я помню Джипа” (I Remember Jeep)».
прим. – композиция “Я помню Джипа” (I Remember Jeep) войдёт в третий альбом Джорджа Харрисона “Всё должно пройти” (All Things Must Pass). Джип – так звали собаку Клэптона.
Джордж: «Джип – это собака Эрика – забавный пёс оранжево-коричневого цвета с розовыми глазами».
Джордж Харрисон, Билли Престон, Дорис Трой и Мэдлин Белл в студии.
Эрик Клэптон.
