10 января 1969 г. (пятница)
Бэрри Майлз (автор книги “Календарь ‘Битлз’”): «Съёмки фильма “Вернись” в студии “Туикенхэм”».
Пол: “Шепот детской молитвы”… “Песня из алфавита”. Что это?
Дик Джеймс: О Боже, я ещё не знаю всего каталога. Четыре тысячи песен – это слишком много для восприятия.
Ринго: “Никому не нравится Фея, когда ей сорок”. (смеется)
Пол: Это всё? И это всё?
Дик Джеймс: Это очень хороший список. Это весь каталог до 65-го года.
Пол: И всё это наше?
Дик Джеймс: Да. Да.
Майкл Линдсей-Хогг: Это тот каталог, который только что поступил в продажу?
Дик Джеймс: Это тот, который мы только что купили.
Майкл Линдсей-Хогг: Ты купил его. О, отлично.
Дик Джеймс: Да, “Северные песни”. В которые входят Пол и Джон. И…
Пол: Почти.
Дик Джеймс: Что ты имеешь в виду, “почти”?
Пол: Ничего. Без комментариев.
Дик Джеймс: Очень исчерпывающе, сэр.
Пол: Да, верно. Хорошо.
Дик Джеймс – музыкальный издатель “Битлз”.
Пол: Нужно сначала пообедать.
Майкл Линдсей-Хогг: Прекрасный каталог. Это невероятный каталог.
Дик Джеймс: И мы начнём издавать большую часть этой музыки. Потому что сейчас рынок нот и альбомов с песнями постоянно растёт.
Майкл Линдсей-Хогг: Верно, верно. Да, да.
Дик Джеймс: Знаете, двенадцать песен на пять бобин это более чем достаточно. Это хорошее соотношение цены и качества. Оборот можно легко утроить.
Пол: (читает названия) “Разве она не милая?” Отлично.
Дик Джеймс: Пол, там есть золотая классика.
Пол: (читает названия) “Моя старомодная матушка”, “Бок о бок”…
Дик Джеймс: “Не спускайся в шахту, папа”.
Пол: “Каролина Мун”. “Каролина Мун” любимая песня моего дяди Роя.
Дик Джеймс: Он поёт её на всех вечеринках.
Пол: Стойте! (поёт) “Каролина Мун”.
Дик Джеймс: Закон об авторском праве и выплата гонораров начались только в 1911 году. Но кто покупает ноты?
Пол: В основном это пианисты?
Дик Джеймс: Нет, люди, играющие на гитаре.
Глин Джонс: Группы, маленькие группы.
Дик Джеймс: Верно. Но знаете, современные группы…
Глин Джонс: Продаются ноты с неправильными аккордами.
Пол: Насчёт нашего материала, не знаю, имеет ли смысл, мы же всегда печатаем тексты песен, так?
Дик Джеймс: Но, понимаешь, почему парни так переживают. Они же сами сочиняют песни. Я отдаю их своему музыкальному писцу, он переписывает, он хороший человек и очень опытный, но даже он может ошибиться.
Глин Джонс: Но он может допустить ошибку и…
Дик Джеймс: Но он постарается всё исправить. Мы проверяем слова с Джоном и Полом, и если они согласны, то отправляем дальше Джорджу Мартину, и Джордж может наложить своё вето. Если и после этого будет ошибка, вот это уже будет глобальный промах.
Джордж: Привет, народ.
Дик Джеймс: Привет, Джордж (пожимает Джорджу руку).
Джордж: Привет, чувак.
Дик Джеймс: С новым годом.
Джордж: И тебе того же, Дик. Спасибо за подарок.
Дик Джеймс: Всегда пожалуйста. Выпьешь чего-нибудь, или жена запрещает пить?
Ринго: (обращаясь к Джорджу) Хочешь посмотреть на свою половину процента?
Джордж: Не особо.
Дэйв Рыбачевски (автор книги “История музыки ‘Битлз’”): «Пол прибыл первым и исполнил на фортепиано несколько песен, которые группа недавно репетировала».
Дик Джеймс: Нам пришлось заплатить высокую цену.
Пол: Мне не кажется высокой.
Дик Джеймс: Что ж, это золотые песни.
Long And Winding Road
Дэйв Рыбачевски (автор книги “История музыки ‘Битлз’”): «В этот день Пол снова исполнил песню “Долгий извилистый путь” (Long and Winding Road), аккомпанируя себе на фортепиано в присутствии музыкального издателя “Битлз” Дика Джеймса».
Джон: “Гутенн морген”.
Джордж: Нил хотел, чтобы мы встретились.
Джон: В субботу?
Джордж: Да. Он был очень взволнован и…
Джон: Правда? И, хорошие новости?
Джордж: Да. Очень.
Джон: За хорошими новостями я приду.
Let It Be
Дэйв Рыбачевски (автор книги “История музыки ‘Битлз’”): «Композиция “Пусть будет так” (Let It Be) была одной из тех, которую Пол исполнил на фортепиано для музыкального издателя Дика Джеймса».
Don’t Let Me Down
Maxwell’s Silver Hammer
I’ve Got A Feeling
Дэйв Рыбачевски (автор книги “История музыки ‘Битлз’”): «Интересно, что Пол решил исполнить уникальную фортепианную версию композиции “У меня такое чувство” (I’ve Got A Feeling), за которой последовали несколько импровизаций песни, к которым присоединились пришедшие позже остальные участники группы».
Long And Winding Road
инструментальная импровизация на фортепиано
Get Back
Дэйв Рыбачевски (автор книги “История музыки ‘Битлз’”): «До того, как пришли остальные участники группы, Пол отрепетировал песню “Вернись” (Get Back) в сопровождении фортепиано».
I’ve Got A Feeling
Get Back
Lady Madonna
Get Back
Get Back
Get Back
Дэйв Рыбачевски (автор книги “История музыки ‘Битлз’”): «Во время этой сессии Пол проявил желание закрепить групповую аранжировку мелодии песни “Вернись” (Get Back). Он проинструктировал их начать песню с грохочущего аккорда (похожего на вступление “Вечер трудного дня” (A Hard Day’s Night)), за которым перед началом первого куплета последовала барабанная дробь Ринго.
В этот день в общей сложности композиция “Вернись” была отрепетирована 22 раза. Три куплета были предварительно написаны, но не утверждены окончательно. Джорджу было поручено исполнить одно гитарное соло, после чего сразу же был исполнен другой припев, а затем Ринго добавил ещё одно соло на барабанах в двух тактах, прежде чем был исполнен третий куплет. Что касается текста, то в этот момент был на месте куплет “Милая Лоррета… но это был другой мужчина”, хотя он появился как первый куплет. Второй куплет ещё не был закончен, но включал строчку о “калифорнийской травке”. Третий куплет был о “пакистанцах, живущих в муниципальной квартире”.
Ясно, что они сужали круг вопросов относительно того, какой будет окончательная аранжировка, поскольку на данный момент это была энергичная рок-композиция со стандартным ритмом 4/4 барабана от Ринго и гитарным соло с педалью “вау-вау” от Джорджа. Пол отметил сходство текущей аранжировки с более ранними треками группы и хотел избежать этих сравнений. Композиция “Она женщина” (She’s A Woman) была определена как подходящий пример для аранжировки, который Джон продемонстрировал на гитаре. В одной из версий, исполненной в этот день, Джон исполняет соло-вокал в унисон с Полом».
High Heel Sneakers
High Heel Sneakers
Long Tall Sally
Get Back (инструментальная импровизация)
Get Back
Get Back
Get Back
Get Back
Two Of Us
Дэйв Рыбачевски (автор книги “История музыки ‘Битлз’”): «В этот день композиция “Мы вдвоём” (Two of Us) была сыграна шесть раз. Были внесены коррективы: “Мы должны что-то сделать со средней восьмёркой (прим. – восьмитактовый переход)”, – пожаловался Пол, что побудило Джорджа предложить “попробовать перетасовать всю среднюю восьмерку”. Заключительная репетиция песни в тот день была расценена Джорджем как “лучшая на данный момент”, хотя вскоре после этого, во время их обеденного перерыва, Джордж решил уйти из группы».
Майкл Линдсей-Хогг (режиссёр): «На утренней репетиции, судя по неразговорчивости и отстраненности Джорджа, было понятно, что он был напряжён».
Бэрри Майлз (автор книги “Календарь ‘Битлз’”): «Чувство Джорджа, что Пол относится к нему как к какому-то подчинённому в сочетании с тем напряжённым состоянием, которое он испытывал из-за постоянного присутствия Йоко, достигло предела. После неприятного спора с Джоном, в ходе которого он раскритиковал его за то, что тот ничего не делал для съёмок и не проявлял интереса к проекту, Джордж ушёл со съёмочной площадки из студийной столовой, сказав остальным, что “увидится с ними в клубах”, и уехал в Ливерпуль повидаться со своими родителями».
Майкл Линдсей-Хогг (режиссёр): «В студии я и Битлы, а также часто присоединявшийся к нам кинооператор Тони Ричмонд, обедали в небольшой столовой над лестничным пролетом, примыкающим к бару, в котором некоторые члены киногруппы и работники студии пропускали несколько пинт пива перед уходом на обед. Джордж часто вступал в разговоры, был приветливым и доброжелательным, шутил, но на следующий день, после обсуждения Туниса его не было с нами во время обеда. Мы заканчивали первое блюдо, когда зашёл Джордж и встал у стола. Мы смотрели на него, пока некоторое время он стоял молча. “Увидимся в клубах”, – произнёс он. Это было его прощание. Он ушёл».
Джордж: Думаю, что сейчас я покину группу.
Джон: Когда?
Джордж: Сейчас. (обращаясь к Мэлу) Найди мне замену. Напиши в “Эн-Эм-И” (прим. – “Нью Мизикл Экспресс”) и найди несколько человек.
Мэл Эванс: Я попрошу Джорджа [Мартина], чтобы он проследил, чтобы остатки выплатили.
Джордж: Но это не должно его беспокоить. Для этого у нас есть “Эппл”. Так что, знаешь, мы сами с усами.
Ринго: «Джорджу пришлось уйти, потому что он думал, что Пол доминирует над ним. Так оно и было».
Джордж: «Мне было всё равно, даже если это были “Битлз”. Я ушёл. Нас снимали, как мы ссоримся. До драки дело не дошло, но я подумал: “Какой в этом смысл? Я вполне способен быть относительно счастливым сам по себе, но я не способен быть счастливым в этой ситуации. Я ухожу отсюда”.
Все прошли через это. Ринго в какой-то момент ушёл. Знаю, что Джон хотел уйти. Это было очень, очень трудное, напряжённое время, и то, что меня снимали во время ссоры, было ужасно. Я встал и подумал: “Я больше в этом не участвую. Я ухожу отсюда”. Так что, я взял гитару, пошёл домой и в тот же день написал песню “Вау-вау” (Wah-Wah)».
Пол: «Если я что-нибудь предлагал, и моё предложение не нравилось, скажем, Джорджу, то тут же вспыхивала ссора. По сути, Джордж бросил группу. Не знаю, по какой именно причине, но, похоже, все считали, что я слишком много командую. Но это неудивительно. Я такой человек, мне нравится видеть результаты работы, и поэтому я могу переусердствовать. Я загорался, увлекался чем-нибудь, начинал быстро-быстро говорить: “Да, мы сделаем это, мы будем там в понедельник утром, в ‘Туикенхэме’, мы это сделаем, вот здорово…”. И тут возникали проблемы. Я говорил: “Было бы здорово, если бы мы сняли фильм о том, как работают ‘Битлз’. Он стал бы сенсацией”. А они отвечали: “Ты уверен, что хочешь этого?” Такие идеи встречали очень вяло, и я переставал понимать, что я здесь делаю.
Теперь, вспоминая историю создания этого фильма, я понимаю, что всё можно было истолковать как чрезмерный нажим с моей стороны, тем более что я был участником группы, а не каким-то продюсером или режиссёром. С моей стороны это был просто энтузиазм, я подолгу беседовал с режиссёром, но всё это повлекло за собой споры, и в одном из них Джордж сказал: “Хватит. Этого я играть не стану!”. Кажется, я предлагал ему сыграть какой-то фрагмент, а это в любой группе всегда вызывает недовольство партнеров».
Джордж: «Стало душно, и, хотя предполагалось, что к работе над новым альбомом мы подойдём иначе (мы собирались вернуться к концертам), ситуация всё равно была такой, что у Пола уже было представление того, чего он хотел. Пол не хотел, чтобы кто-то играл в его песнях, пока он не решит, как это должно быть. Для меня это было как: “Что я здесь делаю? Это так утомительно!”
В довершение всего наложилась Йоко, и в то время это были негативные эмоции. Джон и Йоко были в затруднительном положении. Я не думаю, что он очень хотел общаться с нами, и думаю, что Йоко выталкивала его из группы, поскольку не хотела, чтобы он общался с нами.
Важно отметить, что с тех пор утекло много воды, и сейчас, когда мы разговариваем, все мы хорошие друзья и лучше понимаем прошлое. Но, говоря о том, что происходило в то время, вы можете заметить, что это всё было странно».
Альберт Голдман (автор книги “Жизни Джона Леннона”): «Несколько лет спустя Джон и Йоко рассказали журналистам о свинском отношении “Битлз” к бедной Йоко – те якобы были не в состоянии смириться с тем, что женщина может вести себя с ними на равных. На самом же деле “Битлз” не прибили Йоко на месте только потому, что не хотели провоцировать Джона. Они порхали вокруг неё, как беспомощные маленькие птички, старающиеся защитить своё гнездо от хищной кошки. Джон жаловался: “Пол то и дело подходил к Йоко и говорил: ‘Слушай, не могла бы ты отойти в сторонку?’ Совершенно очевидно, что это было неспроста”».
Из интервью Йоко Оно журналу “Кью” в 2001 г.:
“Кью”: Исключая Джона, кто твой любимый Битл?
Йоко: Пол… нет, я шучу. Я тепло отношусь ко всем троим. Они очень талантливые люди, – и очень человечные.
Джон: «Они презирали её, оскорбляли и обижали. Они даже не догадывались, что я всё это знаю, всё выглядело так, словно мы с ней были параноиками или недоумками. А как на нас накинулись все кому не лень, включая сопливых девчонок из офиса, как они все кусали нас и пинали. Мы все хорошо знаем, какими дикарями бывают цивилизованные люди.
Пол неоднократно говорил мне, что сначала он ненавидел Йоко, а потом, когда узнал поближе, даже полюбил её.. но я-то полюбил её сразу. Нет, вы только представьте, человек сидит в углу на протяжении шестидесяти сеансов записи с людьми, в которых гонору немерено, да ещё терпит их хамство, и всё только потому, что ты любишь не того, кого бы им хотелось!
Джордж – тот нахамил ей ещё в офисе “Эппл”. Дерьмо! Он ляпнул при ней, что Дилан и прочие в Нью-Йорке треплются, мол, она не лучшую память о себе оставила, да ещё будто от неё исходят нехорошие вибрации! Не знаю, как я ему не врезал! А как они все на нас смотрели, с таким прокурорским видом, можно подумать, у них другого дела нет, как нас судить!
Только Ринго был молодец, он всё понял, а если и не совсем всё, то, во всяком случае, простил меня, а вот те двое… нам крепко от них доставалось. Никогда не забуду тех обид, которые они нам с Йоко нанесли, но и не любить их я тоже не могу».
Дерек Тейлор (пресс-агент “Эппл”): «Ну да, конечно, я знаю, что Джон считает, будто мы ненавидели её и что все мы – кучка двуличных засранцев, которые строят козни за его спиной. Что мы за глаза издеваемся и хаем её, подкалываем нашу неповторимую куклу Йоко Оно. Но, вы знаете, и я знаю, что происходило на самом деле – ничего не происходило. Никто из нас не испытывал к ней ненависти. Ненависть! Это очень сильно сказано, почти преувеличение. Не могу сказать, что я виню его за такие мысли, но он думал так потому, что мы не испытывали к ней любви».
Джон: «Нет, не Йоко развалила “Битлз”. Она женщина, и она – японка, а у людей ещё много расистских предрассудков. Все просто. Когда я оглядываюсь на прошлое, то начинаю понимать, что вся проблема заключалась в следующем: жены или подруги этих сдружившихся парней принадлежали к тому старомодному сорту женщин, которых мы все знаем и любим. Они всё своё время проводят на кухне или с ребенком и никогда не появляются на сеансах звукозаписи. Женщин теперь вообще видят редко, только по особым поводам. И вдруг мы вдвоем – мы с Йоко – сидим себе в углу, шепчемся и хихикаем, выпускаем “Двух девственников” и прячемся в мешке. А в стороне стояли Пол, Джордж и Ринго, которые задавались вопросом – что делают эти двое? И что происходит с Джоном? Я почти полностью от них уединился.
Это происходило совершенно неосознанно, просто я был настолько напряжён и вовлечён в то, чем мы с ней занимались, что лишь позднее заметил, что остальные не питают к нам ответной любви. Теперь-то я понимаю, как они должны были себя чувствовать. Если бы Пол, Джордж или Ринго выкинули бы нечто подобное, я не знаю, как бы реагировал сам…».
Йоко: «В первый раз я встретила Линду на одной из сессий “Битлз”. Пол познакомил её с нами. Бесспорно, она была привлекательна, у неё была обаятельная улыбка, но я заметила, что в ней есть некоторая беззащитность. Позже я поняла, что такое впечатление было неверным, потому что, когда я вспоминаю Линду, то думаю о ней как об очень сильной женщине. Однажды, во время первых встреч, Пол показал в студии несколько фотографий Линды в Нью-Йорке, перед домом, где она выросла. Она была в верблюжьем пальто и белом шарфе, одета достаточно буднично. Это – Линда, которую я помню с того времени.
На сессиях “Битлз” мы с Линдой сразу поняли, что наши мужья не были такими уж неразлей-вода приятелями. Джон с Полом были оба талантливыми, но очень решительными людьми. Между ними существовала некоторая напряженность. Мы с Линдой в это не вмешивались, но поддерживали наших мужчин. Именно так это было».
Wah-wah. Вау-вау.
You’ve given me a wah-wah. Вы подарили мне вау-вау.
And I’m thinking of you. И я думаю о вас.
And all the things that we used to do. И всём том, что мы раньше делали.
Wah-wah, wah-wah. Вау-вау, вау-вау.
Wah-wah. Вау-вау.
You made me such a big star. Вы сделали меня такой большой звездой.
Being there at the right time. Оказаться там в нужное время.
Cheaper than a dime. Дешевле, чем десять центов.
Wah-wah, you’ve given me your wah-wah, wah-wah. Вау-вау, вы отдали мне своё вау-вау, вау-вау.
Oh, you don’t see me crying. О, вы же не видите, как я плачу.
Oh, you don’t hear me sighing. О, вы же не слышите, как я вздыхаю.
Wah-wah. Вау-вау.
I don’t need no wah-wah. Мне не нужно никакого вау-вау.
And I know how sweet life can be. И я знаю, какой сладкой может быть жизнь.
If I keep myself free. Если я буду оставаться свободным.
Wah-wah. Вау-вау.
I don’t need no wah-wah. Мне не нужно никакого вау-вау.
Oh, you don’t see me crying. О, вы же не видите, как я плачу.
Hey baby, you don’t hear me sighing. О, вы же не слышите, как я вздыхаю.
Oh, no no-no no. О, нет, нет, нет, нет.
Wah-wah. Вау-вау.
Now I don’t need no wah-wah’s. Теперь мне не нужны никакие вау-вау.
And I know how sweet life can be. И я знаю, какой сладкой может быть жизнь.
If I keep myself free – of wah-wah. Если я буду держаться подальше от вау-вау.
I don’t need no wah-wah. Мне не нужно никакого вау-вау.
Wah-wah, Вау-вау,
Wah-wah, Вау-вау,
Wah-wah, Вау-вау,
Wah-wah, Вау-вау,
Wah-wah, Вау-вау,
Wah-wah, Вау-вау,
Wah-wah, Вау-вау,
Wah-wah. Вау-вау.
Из ежедневника Джорджа Харрисона: «10 января 1969 г. Встал, пришёл в “Туикенхэм”, репетировал до обеда, ушёл из “Битлз”, вернулся домой и вечером записал “Кинг оф фа” на студии “Трайдент”».
Этан Рассел (фотограф): «Уход Джорджа? Лично я этого не застал, но стал свидетелем последовавшей кутерьмы. Помню все эти перешёптывания и то, как Майкл [Линдсей-Хогг] пытался выудить у ребят информацию, пряча в нагрудном кармане крошечный микрофон – прямо в духе Джеймса Бонда. Но было очевидно, что Джордж выглядел несчастным и подавленным. И у него были на то причины: какой смысл был им вставать в девять утра и идти записываться в студийном павильоне?»
Майкл Линдсей-Хогг (режиссёр): «Мне хотелось продемонстрировать миру великую фантасмагорию “Битлз”: прекрасные песни, создаваемые этими четырьмя выдающимися ребятами, излучающими энергию и оптимизм. Но потом всё пошло наперекосяк. Ушёл Джордж, и мы сидели в растерянности и не понимали, что будет дальше. Было очевидно, что фантасмагория “Битлз” растаяла в воздухе, и неясно было, что нам с этим делать. Больше всего в этой ситуации меня раздражает то, что в связи с тем, что распад случился до выхода фильма, никто не учитывает, что снимался-то он при этом за год до этого события. И все продолжают воспринимать фильм как свидетельство их распада. И относятся к нему соответствующе: он всех угнетает».
Питер Джексон (режиссёр и продюсер документального фильма “Битлз: Вернись”): «Это история о подготовке к концерту, который так и не состоялся, но одновременно с этим это также и история о совершенно незапланированном концерте. Уход Джорджа поставил подготовку концерта под вопрос и послужил причиной одного из наиболее интересных эпизодов фильма, где оставшиеся трое Битлов обсуждают будущее группы. Благодаря спрятанному в буфете студии микрофону, мы слышим, как Джон предельно чётко обрисовал возникшую ситуацию: “Это гнойная рана, а вчера мы по ней ещё раз проехались и даже не попытались сгладить удар”.
Пол Маккартни предельно аккуратно и с большим вниманием к каждому из членов коллектива старается направить их работу в единое русло, сглаживая противоречия. В особенности это касается отношений Джона и Йоко (“Я бы не стал называть это препятствием, если только мы не будем пытаться с ним бороться”). Как только разговор заходит о возможном распаде группы, Пол буквально впадает в отчаяние.
В этот момент Пол очень, очень расстроен. Многие слышали черновые аудиозаписи тех разговоров, но ещё никто никогда не видел этого на видео. Никто не видел слёз в глазах Пола. Он изо всех сил пытается их сдержать и дышит, как рыба, выброшенная на песок, только чтобы не заплакать. Всё это есть в фильме. То есть между аудио и видео огромная разница, полностью меняющая восприятие всего происходящего.
Самым неожиданным открытием для меня стало то, насколько Пол терпеливый, спокойный и дружелюбный, я даже и не думал о нём в таком ключе прежде. Я уже рассказывал об этом Полу и повторюсь: сам Пол вот уже на протяжении многих лет постоянно говорит о том, что Джон был славным парнем. Я знал, что Джон может быть смешным, остроумным, саркастичным, но я и не подозревал, что он может быть просто славным. Но я увидел на этих плёнках как раз того самого Джона, про которого все эти годы нам рассказывал Пол.
Самое удивительное, что Ринго всегда считался самым жизнерадостным из всей четвёрки. Но на самом деле он выглядел наиболее подавленным и расстроенным. Этого не найти в книгах, потому что на аудиозаписях он в основном молчит. А вот на видео трудно найти хоть один кадр, где он бы улыбался. Но он вместе с инженером Глином Джонсом выглядели настоящими стилягами. 60-е годы были гораздо более яркой эпохой, чем мир сегодняшний.
Джорджа я понимаю гораздо лучше остальных троих. Он чем-то напоминает мне новозеландца. Он довольно прагматичный парень. Его никогда не уносит волной романтики и эмоционального подъёма. Он всегда возвращает остальных на землю простым вопросом: “И как мы будем это делать? Так дело не пойдет. Это глупости”. И он всегда способен чётко обосновать свою позицию. Такие люди нужны любой группе. Мой любимый момент в этой связи – это когда они обсуждают лайнер (прим. – 8 января), который отвезёт их к месту съёмок концерта. Все полны энтузиазма, что “Пи Энд Оу” предоставит им корабль совершенно бесплатно, а Джордж при этом спокойно парирует: “Нам даже ‘Фендер” бесплатный усилитель не даёт”. В этом буквально весь Харрисон.
“Битлз” очень хотели снова стать той группой, что когда-то играла в Гамбурге. И это желание вызывает одновременно умиление и прилив горечи. Эти ребята достигли немыслимых вершин, и именно поэтому уже не могли больше оставаться вместе. Они хотели снова вернуться в Гамбург или в “Пещеру”. Это не обсуждалось в открытую, но по их поведению и разговорам чувствуется, что это было лучшее время в их жизни. И они изо всех сил пытаются вернуть то, что вернуть уже невозможно.
Пол сказал, что он рад, что я включил в фильм их споры, “в противном случае история выглядела бы чересчур выхолощенной”, – рассуждает он. – “На самом деле, мы не так уж и отчаянно ругались. Многие семьи выясняют отношения куда более бурно. Многие группы ссорятся куда больше нашего”.
Этот небольшой эпизод был взят и невероятно раздут некоторыми людьми, чтобы представить вражду между Джорджем и Полом и лежащую в её основе серьёзную напряжённость. А на самом деле, это всего лишь маленькое облачко, которое проходит над их рабочими отношениями за пять минут. Вот что это всего лишь было.
[Фильм “Битлз: Вернись”] намного более сложный фильм, чем “Пусть будет так”. Это документальный фильм о документальном фильме. “Пусть будет так” не смог показать, как Джордж покидает группу – что он сделал на седьмой день – а затем, очевидно, снова возвращается. “Пусть будет так” такого так и не показал”.
Если бы это был некий вымышленный фильм о вымышленной группе, в котором один из участников группы уходит в конце первого акта – это был бы идеальный момент, который бы реально стоило вписать в сценарий. Но, как ни странно, эти парни проживают свою настоящую жизнь. Этого не было в некотором придуманном сценарии – это была правда их жизни. И, тем не менее, каким-то образом, с точки зрения этого 21 дня, это каким-то странным образом вписывается. А затем триумфальный третий акт, где, несмотря ни на что, они играют на крыше – фантастика».
Бэрри Майлз (автор книги “Календарь ‘Битлз’”): «Оставшиеся участники группы закончили обедать.
– Если Джордж не вернётся к понедельнику или вторнику, – заметил Джон в какой-то момент, – нам придется пригласить Эрика Клэптона поиграть с нами. Если Джордж уйдёт из группы, хотим ли мы продолжать быть “Битлз”? Я хочу. Мы должны просто нанять других участников и продолжить».
Майкл Линдсей-Хогг (режиссёр): «Джон, который всегда агрессивно реагировал на вызовы, тут же заявил: “Давайте возьмем Эрика. Он так же хорош, и с ним нет такого головняка”».
Пол: «После ухода Джорджа, первыми словами Джона были: “Давайте позовём Эрика”. Я возразил: “Нет!”. Я думал, Джон шутит. Мне кажется, все мы думали: “Нет, постойте, Джордж ушёл, но так поступить мы не можем, так нельзя”».
Джон: Я думаю, если Джордж не вернётся к понедельнику или вторнику, мы попросим сыграть Эрика Клэптона. Эрик будет доволен. У него будет достаточно возможности для игры на гитаре. Вопрос в том, что Джордж уходит, а хотим ли мы продолжать быть “Битлз”? Я определённо хочу.
Майкл Линдсей-Хогг: Для концерта можно сказать, что Джордж заболел.
Джон: Если он уйдет, то он уйдет, ты же знаешь.
Майкл Линдсей-Хогг: Но каково общее мнение, хотите ли вы продолжить концерт и работу?
Джон: Да. Если он не вернется ко вторнику, мы пригласим Клэптона.
Майкл Линдсей-Хогг: Мы могли бы пригласить Айка и Тину Тёрнер.
Джон: Вместо Джорджа?
Майкл Линдсей-Хогг: Я хотел сказать, если Джордж вернётся, мы разберёмся, а если придёт Клэптон, мы останемся здесь.
Джон: Мы должны продолжать, как будто ничего не случилось.
Майкл Линдсей-Хогг: Да.
Репортёр: Вы слышали, что сказал Леннон, когда Джордж ушёл во время съёмок фильма “Пусть будет так”?
Эрик Клэптон: Нет.
Репортёр: Он сказал: “Давайте позовём Эрика Клэптона”.
Эрик Клэптон: (смеётся)
Репортёр: Вы не думали, чтобы стать одним из “Битлз”?
Эрик Клэптон: Ну, было такое (смеётся). Да, было. Когда играешь в такой группе, в этом есть и плюсы, и минусы. Порой казалось, что нет на свете семьи дружнее. С другой стороны, как это часто бывает, уровень жестокости просто зашкаливал.
Пол: «Нет, мы не принижали Джорджа. Мы понимали, что он в расцвете своих сил. Поначалу ему самому было не очень интересно. Писали песни в основном мы с Джоном, и он предоставил это нам. А потом, видимо понял, что в этом что-то есть, и творчески, и финансово. А значит, надо вписаться. И в какой-то момент мы поняли, что он нам здорово помогает».
Нил Аспинал (управляющий директор “Эппл Корпс Лимитед”): «Думаю, Джордж не собирался играть в “Битлз” всю свою жизнь. Порой бывает трудно протащить свою песню в альбом. Во время записи “Пусть будет так” они репетировали “Всё должно пройти” и другие песни Джорджа, но они так и не вошли в этот альбом. И не вошли в альбом “Эбби Роуд”. Зато появились на его первом сольном альбоме».
Пол: «Всё это произошло во время съёмок фильма “Пусть будет так”. Джордж ушёл, потому что ему казалось, что им пытаются командовать (думаю, причина заключалась в этом). Ринго уходил раньше, потому что считал, что как барабанщик он нам не нравится. Затруднение с ним разрешить было не так трудно, как с Джорджем, но в то же время Джон тоже собрался уходить, и, похоже, все мы почувствовали, что в наших отношениях появились трещины».
Джон: «В последнее время мы обычно работали в студии на Эбби-Роуд по ночам. Вечером приходили в студию, а утром выходили. Так появились “Сержант Пеппер” и “Белый альбом”. Во время съёмок фильма нам пришлось вернуться к обычному расписанию биг-битовой группы. Все репетиции начинались утром. Но какая музыка может появиться утром? Что-то пришлось специально разыгрывать для камер, которые только мешали сосредоточиться на работе. Идея возвращения к гастролям может и была хорошей, но как это получилось не устроило никого. Джордж ругался с Полом. Запись не клеилась. Общего языка мы так и не нашли. Пол один тащил весь проект на себе. А меня и всех остальных это не очень устраивало.
К тому времени, как “Битлз” достигли своего пика, мы начали загонять друг друга в какие-то рамки. Мы ограничивали свои возможности сочинять или играть музыку, пытаясь подогнать всё под кем-то придуманный формат, – вот почему возникли сложности.
Не то чтобы мы недолюбливали друг друга. Я миллион раз сравнивал наши отношения с браком, но, надеюсь, все понимают, что супружеские или другие подобные отношения тут ни при чём. Это была длительная дружба. Она началась задолго до того, как американская или английская публика узнала о нас. Мы с Полом познакомились, когда ему было пятнадцать лет, а мне шестнадцать. Мы, все четверо, пробыли вместе очень долго. И из-за того, что случилось с нами за это время, а было всё – от скуки до самого невероятного, скажем, смерти Эпстайна или надоедливых бизнесменов, – напряжение начало сказываться на нас. И, как все люди, долгое время пробывшие вместе, мы начали раздражать друг друга. Это выглядело примерно так: “Во всём виноват ты, ты не так сыграл на бубне, и поэтому я расстроился”. Обиды были мелкими, но мы срывали своё раздражение друг на друге, потому что больше сорвать его было не на ком.
Может, виной всему были съёмки фильма, во время которых нам приходилось притворяться. То же самое чуть не случилось во время съёмок “Волшебного таинственного путешествия”, но нам удалось спастись за счёт того самого волшебства.
К тому времени, как мы взялись за фильм “Пусть будет так”, мы больше не могли играть в эту игру. Мы видели друг друга насквозь, и поэтому чувствовали себя неловко – потому что до тех пор мы искренне верили в то, что мы делали, как и в плоды наших трудов, и в то, что всё будет хорошо. Мы верили в это, и вдруг перестали верить. Наступил момент, когда всё волшебство куда-то исчезло».
Джордж Мартин (музыкальный продюсер “Битлз”): «Чтобы навести порядок, Пол организовывал всех и был довольно властным, что не нравилось остальным мальчикам. Но это был единственный способ навести порядок. Джон отдалялся с Йоко, а Джордж заявил, что не придет на следующий день. Это было всеобщее разочарование».
Дерек Тейлор (пресс-агент “Эппл”): «Когда Битлы начинали ссориться между собой, сотрудники “Эппл” смотрели на них с удивлением, как дети, наблюдающие ссору родителей и не могущие ничего понять. То есть, я хочу сказать, что считаю, наравне со многими другими, что Битлы действительно являются спасителями, но мы их переоценили: они оказались обыкновенными людьми».
Дэйв Рыбачевски (автор книги “История музыки ‘Битлз’”): «После ухода Джорджа остаток этого дня был заполнен вялыми репетициями и музыкальными импровизациями трёх оставшихся “Битлз”».
После того как Джордж покинул студию, решив уйти из группы, Джордж Мартин, Нил Аспинал и Майкл Линдсей-Хогг обсуждают, почему. Тем временем Джон, Пол и Ринго исполняют драматичную, пронзительную версию композиции “Это всего лишь предлог” (It’s Only Make Believe). При этом такое ощущение, что они немного пьяны.
Майкл Линдсей-Хогг: Проблема в том, что когда уходишь, очень трудно вернуться.
Нил Аспинал: Не совсем. Нам всё равно придется встретиться с ним в воскресенье. Значит, он может вернуться. Нет, на самом деле, Джордж находится в таком положении, что он противостоит Джону и Полу, только когда дело доходит до того, что он должен делать и как он должен играть.
Джордж Мартин: И ещё есть написание песен. Потому что они – команда авторов песен, а он сам себе команда. И это тяжело.
Майкл Линдсей-Хогг: Да, но… Джон с Полом теперь менее часто пишут вместе, не так ли?
Джордж Мартин: Нет, но, тем не менее, они по-прежнему команда.
Бэрри Майлз (автор книги “Календарь ‘Битлз’”): «Вернувшись в студию, Йоко устроилась на синей подушке Джорджа и, наконец, уговорила всех поддержать её во время продолжительной сессии “завывания”».
Джон: “Просто делаем вид, что ничего не случилось”.
Джон: Теперь единственное, о чём я сожалею, так это о том, что из-за того, что я был так напуган, я позволил тебе сделать это там, где я не хотел…
Пол: Да.
Джон: …и тогда моим единственным шансом было позволить Джорджу взять верх или заинтересовать Джорджа в этом, потому что я знал, что он…
Пол: “Она сказала, она сказала”…
Джон: “Она сказала, она сказала”.
Дэйв Рыбачевски (автор книги “История музыки ‘Битлз’”): «Время от времени Йоко присоединялась к ним со своими вокальными выступлениями».
Майкл Линдсей-Хогг (режиссёр): «После обеда мы вернулись в студию, где Пол, Джон и Ринго выдали феерическую импровизацию, полчаса гнева и досады, выраженную гитарами и барабанами. Йоко сидела на краю помоста на синей подушечке, которая принадлежала Джорджу, и завывала в его микрофон».
Ринго: «Мы вернулись в студию и начали импровизировать. Пол играл, подключив бас к усилителю, Джон отключился, я барабанил так, как никогда прежде. Обычно я играю иначе. В тот момент наша реакция была очень необычной. И, конечно же, во всё это вмешалась Йоко, она ведь была всё время с нами».
beatlesbible.com: «Было ли это реакцией избегания, или же неверие, но оставшиеся трое Битлов продолжили репетиции без Харрисона, так же, как они работали над песнями «Назад в СССР» (Back In The USSR) и «Дорогая Пруденс» (Dear Prudence) без Ринго Старра. В этот раз Джон Леннон взял на себя лидерство в композиции «Кто быстрее, когда он отсутствует» (The Who’s A Quick One, While He’s Away) – название недвусмысленно отсылает к Харрисону».
Импровизация
Don’t Worry Kyoko / A Quick One
импровизация
импровизация
I’ve Got A Feeling
Дэйв Рыбачевски (автор книги “История музыки ‘Битлз’”): «После ухода Джорджа настроение в этот день стало у них довольно мрачным, не зная точно, что им делать в сложившейся ситуации, оставшиеся трое “Битлз” продолжили репетировать. Напряжение, вызванное этим событием, привело к довольно непродуктивной сессии на оставшуюся часть дня. Они выпустили пар, и среди множества других несерьёзных упражнений исполнили ужасающую версию композиции “У меня такое чувство” (I’ve Got A Feeling). Это исполнение включает в себя множество преувеличенных криков и глупых вокализаций. Ринго – единственный, кто сыграл адекватно, за исключением замедления темпа ближе к концу песни».
инструментальная импровизация в стиле йодлинг
Don’t Let Me Down
Till There Was You
Come On Everybody
без названия
Maxwell’s Silver Hammer
Mack The Knife
Maxwell’s Silver Hammer
Maxwell’s Silver Hammer
Дэйв Рыбачевски (автор книги “История музыки ‘Битлз’”): «Преисполненные решимости заняться делом, они исполнили несколько песен, над которыми ранее работали, и одной из них была композиция “Серебряный молоток Максвелла” (Maxwell’s Silver Hammer). Они сыграли фрагменты песни четыре раза. В одной из этих репетиций Пол спел так, как будто был пьян, а в другой репетиции Джон с юмором исполнил главную роль с преувеличенным немецким акцентом, который, казалось, демонстрировал его отвращение к этой песне».
Don’t Be Cruel
Medley: On A Sunny Island / Brazil / Groovin’ / I Got Stung
The Peanut Vendor
It’s Only Make Believe
Through A London Window
The Long And Winding Road
Дэйв Рыбачевски (автор книги “История музыки ‘Битлз’”): «После ухода Джорджа Пол ещё раз инструментально исполнил композицию “Долгий извилистый путь” (Long and Winding Road). Хотя было ясно, что у Пола были сильные чувства к этой композиции, все репетиционные сессии в студии “Туикенхэм” были больше сосредоточены на подготовке рок-н-ролльных мелодий, которые должны были прозвучать на их предстоящем концерте».
Adagio For Strings
Martha My Dear
Дэйв Рыбачевски (автор книги “История музыки ‘Битлз’”): «В книге Кеннета Уомака “Живая легенда Битлз: Нерассказанная история Мэла Эванса” об этом дне говорится: “Словно для того, чтобы подчеркнуть недомогание, которое сопровождало отсутствие Джорджа, сессия того дня закончилась какофонией импровизаций, включая натужное исполнение композиции “Марта, дорогая” (Martha My Dear) из “Белого альбома”, во время которой Йоко исполнила визгливое соло, снова и снова выкрикивая имя Джона. Тем временем Пол просто продолжал играть, по-видимому, его не беспокоил хаос вокруг него”».
Martha / Yoko Medley (Пол играет, Йоко завывает, присутствующие разговаривают)
инструментальная композиция (King Of The Birds) / импровизация Йоко (Пол играет, Йоко завывает, присутствующие разговаривают)
инструментальная импровизация (One more time), эффект обратной связи и Йоко (Пол играет, Йоко завывает, присутствующие разговаривают)
В конце этого дня имела место ещё одна серия музыкальных импровизаций, во время которых Йоко снова стенала и вопила, большей частью не употребляя слов. Наконец, Маккартни сел за барабаны, Леннон играл на гитаре, а Старр взял микрофон, импровизируя в разговорном жанре, словами подведя итог их, на тот момент бессмысленного отчаяния.
Ринго: «Ну-да, рок – это по мне, детка! Это – то, что я люблю! Вы можете подумать, что это целый оркестр, но если присмотреться, то можно заметить, что есть только два играющих человека и один поющий. Я понимаю, что это звучит как Бенни Гудмен (прим. – джазовый кларнетист и дирижёр), но не волнуйтесь, это грандиозный звук для 1969-го!».
Дэйв Рыбачевски (автор книги “История музыки ‘Битлз’”): «Поскольку их будущее оказалось под вопросом, эта сессия завершилась в атмосфере безразличия».
Пол, Ринго, Морин, Мэл Эванс, Нил Аспинал, Джордж Мартин и Майкл Линдсей-Хогг рассказывают друг другу забавные истории и шутливо обсуждают предстоящий концерт и ближайшие планы группы. Джон и Йоко (которые были в другой комнате, где у них брали интервью) возвращаются в студию, когда группа читает свежие газеты.
Джордж Мартин: О, мне действительно нравится быть на море…
Майкл Линдсей-Хогг: В настоящее время, как сейчас выглядит Америка? Где, э-э-э…
Ринго: Америка… она совсем не безупречна.
Майкл Линдсей-Хогг: Выглядит не безупречно? (пауза) Куда он делся?
Джордж Мартин: Джон?
Майкл Линдсей-Хогг: Очкарик.
Ринго: Скорее всего, где-то рисует.
Пол: (фыркает) Да, да. Делает наброски.
Майкл Линдсей-Хогг: Делает наброски или пишет короткое стихотворение. Или книгу. Или ведёт дневник.
Пол: Наверное, в гримёрке, в мешке вместе с Йоко. (смех) Они сегодня принесли с собой мешок.
Майкл Линдсей-Хогг: Отсюда и выражение…
Джордж Мартин: “У папы…”
Майкл Линдсей-Хогг и Джордж Мартин: “Совершенно новая сумка” (прим. – песня Джеймса Брауна 1965 года “У папы совершенно новая сумка” (Papa’s Got A Brand New Bag)).
Джордж Мартин: Ну и ну.
Майкл Линдсей-Хогг: Ну и ну. (смеется) “У папы новый офигительный мешок”. Или голяк. Итак, э-э…… (долгая пауза) В понедельник семь человек отправляются в Африку, верно? (громкий смех) У нас есть разведывательная группа.
Пол: В понедельник семь зулусов отправляются в Уиллсден. (смех) Чтобы всё проверить.
Майкл Линдсей-Хогг: Нет, мы постоянно что-то добавляем.
Пол: Или в Паддингтонской ратуше.
Ринго: Специально арендованный реактивный “Боинг-707” летит в Константинополь. Чтобы узнать, какая там погода.
Майкл Линдсей-Хогг: (смеется) А концерт будет проходить в Эфиопии.
Ринго: Милое местечко. Кто-нибудь уже предлагал это раньше?
Майкл Линдсей-Хогг: Эфиопия? О, это шутка! Помните мою шутку о Хайле Селассие (прим. – последний император Эфиопии)?
Джордж Мартин: Абиссинец?
Ринго: Разве он не бразилец?
Майкл Линдсей-Хогг: Нет, нет, кульминация “Хайле Селассие”.
Ринго: А что было до этого?
Майкл Линдсей-Хогг: А перед этим я спросил: “Хочешь купить мои помидоры?” Хочешь купить мои – это странная марокканская шутка, которую я придумал.
Ринго: “Хочешь купить мои помидоры?” “Хайле Селассие”. (смеется)
Пол: Очень хорошая шутка.
Джордж Мартин: Ты её кому-нибудь здесь рассказывал? Мы её уже слышали?
Майкл Линдсей-Хогг: Ну, некоторые из них услышали это в первый же день и не приняли. “Хайле Селассие”. Понимаете, я подумал, что это была своего рода приятная нью-йоркская шутка. “Хайле Селассие”. Но это список вещей, которые вы продали бы за деньги. (смех) Я нахожу это очень забавным! Я…
Ринго: Хочешь купить мою картошку?
Майкл Линдсей-Хогг: Нет.
Ринго: “Принцесса Маргарет”. (Майкл смеется) Тук-тук.
Майкл Линдсей-Хогг: Кто там?
Ринго: Чарли.
Майкл Линдсей-Хогг: кто такой Чарли?
Ринго: Элизабет Харден. (долгая пауза; общий смех)
Майкл Линдсей-Хогг: Я люблю тук-тук. Мы собирались выступить перед “Цирком” (прим. – “Рок-н-ролльный цирк”), у нас должна была быть песня “Тук-тук, кто там?”, и кто-нибудь должен был сказать: “Вот-вот”. А потом: “Что значит ‘Вот-вот’”?
Ринго: (обращаясь к Морин на заднем плане) Я украл это у тебя, моя дорогая, я знаю это. (Морин смеётся)
Пол: (смеется) Я не понял!
Ринго: Что?
Пол: “Чарли Элизабет Харден”? (смех)
Майкл Линдсей-Хогг: “Кто”, “кто” там.
Мэл Эванс: (смеется) Вот что ты делаешь!
Ринго: “Майкл”. “Кто такой Майкл?” “Билл и Бен”. (смех)
Майкл Линдсей-Хогг: Мне нравится “тук-тук”.
Джордж Мартин: Мне нравятся эта песня.
Майкл Линдсей-Хогг: Кто там?
Джордж Мартин: Тук-тук.
Ринго: Артур. Это что?
Майкл Линдсей-Хогг: Это кто?
Ринго: Это твой Корнетто? (Майкл смеётся)
Майкл Линдсей-Хогг: Гайавата (прим. – вождь коренных американцев доколониальной эпохи).
Ринго: Какой Гайавата?
Майкл Линдсей-Хогг: Гайавата, хороший мальчик, пока я не встретил тебя.
Джордж Мартин: Тук-тук.
Майкл Линдсей-Хогг: Кто там?
Джордж Мартин: Это Саймон.
Майкл Линдсей-Хогг: Какой Саймон?
Джордж Мартин: Вечер пения Саймона… (смех)
Пол: (обращаясь к Джону и Йоко с акцентом кокни) Берите свой мешок! Иди сюда, парень, и забирайся в свой хренов мешок! Давай! (долгая пауза, сильный северный акцент) Премия “Мерси Бит” в номинации “Пара года” присуждается Джону и Йоко. (долгая пауза) Раздражитель года. (пауза, смех)
Мэл Эванс: Он раздражитель года?
Ринго: Нет.
Пол: “Частный детектив”. В газете.
Ринго: О, это… я это видел, приношу свои извинения.
Пол: Снова лжёт.
Ринго: (показывая газету) Видите ли, я хочу такие кудрявые волосы.
Пол: Да, здорово, не так ли? Бернард Левин (прим. – английский журналист с вьющимися волосами).
Ринго: Бернард, это тот самый. Я не хочу называть его имени на случай, если он меня увидит. (читает) “Да, мы снова это сделали!” – пишет “Дейли Миррор”.
Пол: “Да, они снова это сделали!” – пишет “Дейли Миррор”.
Ринго: “Да, мы…”
Пол: “Что ж, мы снова это пропустили!” – пишет “Дейли Уорк”. (мрачно смеется)
Майкл Линдсей-Хогг: Кто-нибудь хочет чашечку чая?
Ринго: Нет, спасибо.
Пол: Да, я бы выпил чашечку чая. С шафраном.
Хантер Дэвис (автор книги “Авторизованная биография ‘Битлз’”): «В то время как “Нью Мюзикл Экспресс” и “Мелоди Мейкер” представляли коммерческую, развлекательную сторону молодежной культуры 1960-х годов, появившееся к 1968 году жёсткое, более экстремальное движение требовало радикальных перемен – прекращения войны во Вьетнаме. Эти активисты были сторонниками действий, даже если они несли разрушение. Им не было дела до Джона и “Битлз” с их романтикой хиппи и призывами к миру и любви.
Одним из ведущих радикальных изданий Британии в то время был журнал “Чёрный Карлик”, главным редактором которого был Тарик Али. В номере от 27 октября 1968 года Джон Хойланд, двадцатисемилетний член редколлегии и один из постоянных авторов журнала опубликовал “Открытое письмо Джону Леннону”. Если мелодия “Революции” мистеру Хойланду нравилась, то текст песни Джона его не впечатлил. Он нашёл его слишком мягким и сентиментальным, особенно такие строки: “Когда вы говорите о разрушении, знайте, на меня можете не рассчитывать”.
Эта же статья восхваляла текст песни Мика Джаггера, присланный им в редакцию. Это была песня “Уличный боец”. По мнению “Чёрного Карлика”, творчество “Роллинг Стоунз” было более созвучно радикально настроенной молодёжи. Пластинку же Джона Леннона мистер Хойланд посчитал “не более революционной, чем ‘Дневник миссис Дэйл’”. Очень оскорбительное замечание – это была мыльная опера на “Би-Би-Си” о некой жене доктора, к тому же не пользующаяся популярностью.
К удивлению Хойланда, и, конечно же, удовольствию, Джон разразился гневным ответным письмом, которое было опубликовано в “Чёрном Карлике” 10 января 1969 года.
Сегодня Джон Хойланд признает, что тон его письма был, пожалуй, несколько высокомерен, но ему нравится думать, что это он побудил Джона к большей активности».
Джон Винер (автор книги “Вместе! Джон Леннон и его время”): «В январском номере за 1969 год журнал “Чёрный карлик” опубликовал ответ Джона Леннона от [3 декабря 1968 года].
“Открытое письмо” Джона, где он ответил левакам на критику песни “Революция”, следовало сразу после редакционной полосы. Джон был уязвлен и разозлен. “Мне начхать на то, что все вы – левые, правые или какие-то там ещё – думаете. Я не настолько буржуазен… Я не только против истэблишмента, но и против вас!” Он опять повторил свою точку зрения, которую изложил в “Революции”: “Я вам скажу, в чем корень мирового зла: в людях! Вы что же, можете уничтожить их? До тех пор, пока вы/мы не изменим свой образ мышления – у нас нет шансов. Покажите мне хотя бы одну удавшуюся революцию. Кто обгадил коммунизм, христианство, капитализм, буддизм и т.д.? Паршивые людишки – и никто иной!”
Он защищал “Эппл” с социалистических позиций: “Мы создали ‘Эппл’, вложив в него деньги, заработанные своим горбом, чтобы самим распоряжаться продуктом своего труда”. Возражая на заявление, будто “Стоунз” были радикалами, а “Битлз” – либералами, Джон писал: “Вместо того чтобы по мелочам спорить о ‘Битлз’ и ‘Роллинг Стоунз’, подумайте вот о чем: взгляните на мир, в котором мы живём, и задайте себе вопрос – а почему?” Это был сильный аргумент. Джон закончил письмо так: “Вы хотите всё разрушить, а я – построить”.
К письму Джона был подверстан и ответ – плод коллективных усилий редколлегии. Джона призывали присоединиться к “новому левому” движению. “Благодаря таким песням, как ‘Один день в жизни’, я и стал социалистом. И вдруг ты берешь и всё ломаешь своей ‘Революцией’. Потому-то я и написал тебе в ответ на твой выпад против нас, зная, что миллионы людей слушают твои песни, прислушиваются к ним, а вот наши публикации прочитают в лучшем случае несколько тысяч. Я только хочу, чтобы ты нас поддержал. Несколько хороших песен нам бы не помешали”».
Тарик Али (левый общественный деятель троцкистского толка): «Я был редактором радикального культурно-политического журнала “Чёрный карлик”. Мы опубликовали “Открытое письмо Джону Леннону” – разгромную рецензию на песню “Революция”. Её написал Джон Хойланд, наш музыкальный критик. Джона Леннона тогда обложили полицейские. “Чёрный карлик” воспользовался возможностью всерьёз обсудить песню “Революция”. Хойланд писал: «Прежде всего: может быть, теперь ты видишь, с чем борешься (и мы вместе с тобой). Не с плохими людьми, и даже не с их комплексами и духовным голодом. Нам противостоит репрессивная, порочная, авторитарная система. Система бесчеловечная и аморальная, поскольку она лишает 99 процентов человечества права самим решать, какой жизнью им жить. Система, которая уничтожит того, кто переступит определенную черту и поведёт себя хотя бы немного не так, как того ожидает власть.
Такая система – и такое общество – настолько погрязли в противоречиях, неблагополучии и конфликтах, что это отравляет все человеческие взаимоотношения внутри них. Ты это знаешь. Ты знаешь это по собственному опыту, как мало права распоряжаться собственной жизнью дано людям рабочего класса. И как же в таком обществе могут взрасти любовь и доброе отношение к ближнему? Никак не могут. Неужели ты этого до сих пор не видишь? Прежде чем люди смогут зажить полной и счастливой жизнью, о какой, по твоим словам, ты мечтаешь, должна измениться сама система.
Теперь ты видишь, в чём недостаток твоей песни “Революция”? Она не более революционна, чем “Дневник миссис Дейл”. Чтобы изменить мир, мы должны понять, что в нём не так. А затем разрушить его. Беспощадно. Революций по всем правилам этикета не бывает”.
Тон рецензии был откровенно снисходительный, и мы думали, что он её проигнорирует. Однако спустя неделю он прислал Джону Хойланду ответ с сопроводительной запиской, где выражал надежду, что мы его опубликуем. Мы так и поступили».
Письмо Джона Леннона 3 декабря 1968 (на открытое письмо Хойланда, 27 октября 1968): «Дорогой Джон. Твоё письмо не звучало менторским – оно было именно таким. Кем ты себя возомнил? Ты думаешь, что понимаешь? Я противостою не только истеблишменту, но, кажется, и тебе. Я знаю, с чем имею дело – с узким мышлением богатые/бедные. Все наши отношения могут быть отравлены – это зависит от того, как на это посмотреть. Какую систему ты предлагаешь, и кто будет ею управлять? Я не помню, чтобы я говорил, что “Революция” была революционной – нахрен “Миссис Дейл”. Прослушай все три версии (Революция 1, 2 и 9), а затем повтори попытку, дорогой Джон. Ты говоришь: “Чтобы изменить мир, мы должны понять, что с ним не так. А потом – уничтожить. Безжалостно”. Ты явно наносишь разрушительный удар. Я тебе скажу, что с ним не так – это люди. Так ты хочешь их уничтожить? Безжалостно? Пока вы/мы не поменяем вам/нам мышление – шансов нет. Расскажи мне хотя бы об одной успешной революции. Кто испоганил коммунизм – христианство – капитализм – буддизм и так далее? Больные Головы, и никто больше. Думаешь, все враги носят значок капиталиста, чтобы их можно было расстрелять? Это немного наивно, Джон. Ты, кажется, думаешь, что это просто классовая война.
“Эппл” никогда не планировалась быть такой же большой компанией, как “Маркс и Спенсерс” – мы создали её только для того, чтобы заключать сделки, которые мы обычно заключали в отвратительном капиталистическом магазине, когда были забитыми студентами из рабочего класса и покупали свитер или что-то, что было практично, дёшево и долговечно. Мы основали “Эппл” на деньги, которые заработали как трудяги, чтобы мы могли контролировать то, что делаем в плане производства, насколько это возможно. Если компанию когда-нибудь возьмут в управление другие работники, насколько я понимаю, они смогут это сделать.
Когда я говорю, что мы обманываем людей, то я имею в виду, что мы продаём мечты. Мои друзья, такие как Дилан, Стоунз и так далее, которые вносят свой вклад, поймут, что я сказал, спроси их, а затем разберись с этим.
Дорогой Джон, истеблишмент никогда не помещал нас в мешок “дерзких парней” – мы сделали это сами – чтобы прийти сюда и делать то, что мы делаем сейчас. Я был там, ты нет. И вдруг газеты сообщили всем, что мы принимаем кислоту – через два года после случившегося! Итак, ты решил, что наша музыка тогда была лучше. Ты, наверное, прав, почему меня раньше не арестовали – они, как и ты, меня “пометили”. Я тебе кое-что скажу – я всю жизнь сталкивался с одними и теми же людьми – я знаю, что они всё ещё меня ненавидят. Сейчас нет никакой разницы – изменился только масштаб игры. Тогда это были учителя школ, родственники и так далее – теперь меня арестовывают или пытаются достать фашисты или братья в бесконечной грёбаной прозе.
Кто расстроен арестом? Хорошо. Выпью чашку чая. Меня не волнует, что думаете вы – левые, средние, правые или какой-нибудь грёбаный мужской клуб. Я не такой уж буржуа. Слушай, чувак, я был/не против тебя. Вместо того, чтобы ломать голову над “Битлз” и “Стоунз” – думай немного шире – взгляни на мир, в котором мы живём, Джон, и спроси себя: почему? А потом – приходи к нам. С любовью, Джон Леннон.
Постскриптум. Ты разрушишь – и я начну строить на этом».
Ответ Джона Хойланда от 10 января 1969 на письмо Джона Леннона от 3 декабря 1968 года: «Дорогой Джон. Должно быть, тебе приятно не состоять ни в каких мужских клубах. Хотя ты прав. Моё письмо было менторским, и, возможно, некоторые темы, которые я в нём поднял, были тривиальными. Это то, что ты называешь более серьёзными проблемами, с которыми я хочу разобраться. Прежде всего, я хотел сказать, что мы должны понимать, что зацикленность во многом проистекает из того общества, в котором мы живём. Если не видеть этого, то в конечном итоге будут винить во всём мерзких мужчин. Думаю, что это гораздо более наивно, чем винить в этом классовую войну. И всё же это то, что ты делаешь. Ты говоришь, что не так с этим миром – это узколобость, больные на голову люди.
Это забавно, потому что мы должны быть теми, у кого “ненавидящие умы”, которые “находятся под разрушительным ударом”. Но мы не виним людей, и мы не хотим расстрелять всех капиталистов, даже если они носят значки, потому что мы считаем, что для них естественно вести себя таким образом. Мы обвиняем форму общества, которое их производит, которое ПО СВОЕЙ ПРИРОДЕ является конкурентным, ставит прибыль выше принципов, передает власть и привилегии в руки немногих за счет многих и так далее. В таком обществе множество людей. Богатые/бедные они обязательно эгоистичны, ограничены, беспринципны. Так и должно быть. Так работает система. Постройте лучшую форму общества – основанную на сотрудничестве, участии и обмене – и люди отреагируют соответствующим образом. И мы знаем, что это произойдет, потому что мы видим, как история неумолимо движется к такому типу общества – как в капиталистических странах, так и в коммунистических.
Ты много говоришь о больных головах. Это также зависит от того, как ты на это смотришь. Что ты думаешь о человеке, которому достаточно спокойно сидеть и быть прекрасным, пока весь остальной мир горит? Что ты думаешь о людях, которые утверждают, что заботятся о людях и их ценностях, но хранят молчание, когда сталкиваются с реальной борьбой и страданиями большей части человечества? Они тоже больны?
Не то чтобы я думал, что ты ошибаешься насчёт того, что людям нужно привести головы в порядок. Просто в “Революции” ты говоришь, что люди, желающие изменить институты, должны “вместо этого” освободить свой разум. Почему ВМЕСТО? Почему ты так уверен в том, что многие из нас не изменили своё мнение так, как ты рекомендуешь, а затем обнаружили, что ЭТОГО НЕДОСТАТОЧНО, потому что просто не могут быть полностью открыты и счастливы, когда знают, что дети зажариваются до смерти во Вьетнаме, когда повсюду вокруг видно, как система подавляет индивидуальность людей. Почему бы тебе не сказать “тоже” – как бы я сказал?
Ты говоришь, что продаёшь мечты. То же самое делают Клифф Ричард и Энгельберт Хампердинк. Вопрос лишь в том, чьи мечты нам больше нравятся? Или нам следует начать задаваться вопросом, какую роль эти грёзы играют в жизни людей, что они заставляют их делать, заставляют ли они их действовать или засыпать, являются ли они революционными мечтами или “заснул и забыл все мечты”? Позволь мне сказать тебе кое-что в ответ. Я был очень впечатлён некоторыми из твоих музыкальных произведений. Чувство, которое я испытываю от таких песен, как “Земляничные поляны навсегда” (Strawberry Fields Forever) и “День из жизни” (A Day In The Life), является частью того, что сделало меня таким социалистом, каким я являюсь. Но потом ты вдруг пошёл и дал всему этому в лицо “Революцией”. Вот почему я написал тебе – чтобы ответить на нападки, которые ТЫ сделал на нас, чтобы раскритиковать позицию, которую ТЫ занял по отношению к революционному социалистическому движению – зная что то, что ты сказал, будет услышано и принято миллионами, тогда как какой бы ответ мы ни дали здесь, прочтут лишь несколько тысяч.
Теперь ты говоришь, что всё-таки не против нас. Что ж, это приятно, потому что я точно не против тебя. Мне просто хотелось бы, чтобы ты был немного больше на нашей стороне. Нам не помешало бы несколько хороших песен. Что же касается того, кто я такой, то что это за вопрос, ради Христа? Что я знаю? Я знаю, что мы можем создать мир, который однажды станет любящим раем для каждого человека. Достаточно ли для тебя такого мышления?
Любовь и революция, Джон Хойланд».