12 августа 1967 г.
Продолжение интервью Майка Хеннеси с Брайеном Эпстайном, опубликованное в «Мелоди Мейкер» 12 августа 1967 (начало 5 августа 1967):
Майк Хеннеси: В первом интервью вы сказали, что больше всего в жизни боитесь одиночества. Вы когда-нибудь думали о женитьбе?
Брайен Эпстайн: Да. Очень часто. Я бы хотел, чтобы это произошло, если бы это могло произойти. Помимо товарищеских отношений, как я это себе представляю, я бы охотно это принял, потому что очень тяжело в одиночку пытаться управлять двумя домами.
Майк Хеннеси: Как вы думаете, возможен ли брак в ближайшем будущем?
Брайен Эпстайн: Нет.
Майк Хеннеси: Это из-за вашей позиции или из-за отсутствия подходящих кандидатов?
Брайен Эпстайн: Я думаю из-за меня.
Майк Хеннеси: Что вы ищете в женщине?
Брайен Эпстайн: Мне импонирует искренность, понимание и привлекательность.
Майк Хеннеси: Вы не встречали женщин с такими качествами?
Брайен Эпстайн: Конечно встречал – меня знакомили со многими, с кем я хотел бы познакомиться ближе, но этого просто не произошло.
Майк Хеннеси: Вам нравится общество женщин?
Брайен Эпстайн: Иногда.
Майк Хеннеси: Но вы искренне убеждены, что перспектива женитьбы практически нереализуема?
Брайен Эпстайн: Думаю, что это желание немного идеалистично и вряд ли будет реализовано. Но для меня это одно из самых больших разочарований, потому что, должно быть, я что-то упускаю, не имея жены и детей. Я хотел бы иметь детей.
Майк Хеннеси: Имея еврейское происхождение, вы лично когда-нибудь сталкивались с какими-либо антиеврейскими предрассудками?
Брайен Эпстайн: Мне очень повезло. Но я думаю, что многие антиеврейские предубеждения вызваны не людьми, которые являются антисемитами, а теми, на кого они влияют. Другими словами, евреи иногда занимают оборонительную позицию, потому что ожидают враждебной реакции.
Как ни странно, на днях я общался с одним человеком, который высказался по поводу того, что я остановился в отеле, которым управляют евреи. «Но я еврей», – сказал я ему. Он очень смутился и быстро ответил: «Да, но владельцы этой гостиницы – не очень приятные евреи». Ну, может быть, они и были не очень приятными – я их не видел. Но если они не были приятными, то не потому, что были евреями. Есть неприятные евреи, католики, протестанты и так далее.
Майк Хеннеси: Насколько я знаю, вас попросили помочь по вопросу, связанному с недавним ближневосточным кризисом, но вы отказались. Почему?
Брайен Эпстайн: Я отказался помочь, потому что мне так же жаль раненого араба, как и раненого израильтянина. Люди в принципе все одинаковые, и я не могу сделать различие между израильтянами и арабами.
Майк Хеннеси: Ваш отказ помочь расстроил ваших друзей-евреев?
Брайен Эпстайн: Думаю, Бернард Дельфонт и Сирил Шейн, которые были среди многих, кто особенно просили меня о помощи, были несколько удивлены моей негативной реакцией! Но я ничего не могу с собой поделать. Я чувствую, что люди не должны беспокоиться о страданиях одной расы больше, чем о страданиях любой другой. Я верю и хочу помочь, насколько я могу, понять человечество, независимо от цвета кожи, вероисповедания, религии или национальности. И я думаю, что такого рода философия, как бы всеобъемлюще и расплывчато она ни звучала, является единственной базовой, на основе которой мировые лидеры могут работать для достижения мира во всем мире.
Майк Хеннеси: Важна ли для вас еврейская вера?
Брайен Эпстайн: Да, естественно, она безусловно играет для меня важную роль. В писаниях и молитвах изложено много прекрасных и хороших идей, которые я считаю полезными и истинными. Однако в ритуальной форме мне трудно принять любую религию. Чувствую себя неловко. И в стенах еврейского молитвенного дома я многое не в состоянии понять. Но поскольку я еврей по рождению, то отношусь к этому с уважением и терпимостью. Я очень люблю свою семью.
Майк Хеннеси: Вы когда-нибудь молились?
Брайен Эпстайн: Да, я молился в детстве. Я изучал иудаизм и другие религии. В школе я заинтересовался католицизмом. Думаю, что вера в жизнь и Бога, которые всегда побеждают, лучше, чем ритуальные и религиозные молитвы.
Майк Хеннеси: Есть ли какое-то подтверждение тому, что еврейство часто ассоциируется со скаредностью?
Брайен Эпстайн: Нет, я так не думаю. Это присуще всем в некоторой степени. Все немного скаредные. Я скаредный, потому что, хотя у меня достаточно денег, внезапно нажимаю на тормоз и думаю: «Я не могу продолжать так вечно».
Майк Хеннеси: Вы многое получили от жизни. Сколько вам понадобилось усилий?
Брайен Эпстайн: Я сделал всё, что мог, и буду продолжать это делать. Те, кто меня критикует, могут быть правы и могут быть искренними, но на самом деле не имеет значения, что они говорят. Я знаю, что сделал всё возможное. Люди становятся слишком раздражёнными и серьёзными. Бывало, что я был груб с людьми, но потом приходишь к пониманию, что это совершенно не нужно. В течение очень, очень активного периода руководства Битлами я сохранял максимальное спокойствие и поддерживал их, насколько мог. Соглашусь с тем, что в первую очередь большой удачей было с ними встретиться, но, может быть, этому суждено было случиться. Чему, в какой-то степени, я верю.
Майк Хеннеси: У вас твёрдые политические взгляды?
Брайен Эпстайн: Я становлюсь всё более и более политизированным. Я серьёзно отношусь к некоторым вопросам, и главная проблема не только во Вьетнаме. Она касается всего мира и заключается в том, что политики не искренны в своих убеждениях. Полагаю, множество политиков допускают, чтобы на них оказывалось давление, что ограничивает правдивость и честность их намерений.
Майк Хеннеси: В политике вы склоняетесь вправо или влево?
Брайен Эпстайн: Полагаю, что придерживаюсь левых позиций и думаю, что я всегда был левым.
Майк Хеннеси: Какую социальную реформу больше всего вы хотели бы видеть?
Брайен Эпстайн: Я хотел бы видеть больше терпимости во всём, больше понимания и меньше невежества со стороны тех, кто считает себя руководителями страны.
Майк Хеннеси: Считаете ли вы суд над «Роллинг Стоунз» примером нетерпимости и непонимания власти имущих?
Брайен Эпстайн: Я думаю, что это ужасная неприятность, которая никогда не должна была достичь такой стадии, на которой она оказалась. С другой стороны, возможно, в будущем мы будем благодарны им за то, что они стали козлами отпущения. Полагаю, что интерес прессы к «Роллинг Стоунз» и наркотикам больше, чем интерес к этому со стороны общества.
Майк Хеннеси: У вас чрезвычайно успешная карьера, но был ли в вашей жизни когда-нибудь период, когда вы были полны отчаяния?
Брайен Эпстайн: Было много случаев ках успешных, так и полууспешных и периодов неудач.
Майк Хеннеси: Не хотите рассказать о них?
Брайен Эпстайн: Нет, они слишком личные.
Майк Хеннеси: Был ли когда-нибудь период отчаяния настолько сильным, что вы думали о самоубийстве?
Брайен Эпстайн: Да. Но думаю, что этот период уже позади.
Майк Хеннеси: Вне «Битлз» и империи «НЕМС», каковы ваши интересы?
Брайен Эпстайн: У меня есть естественное любопытство ко всему. А сейчас я увлекаюсь тем, что связано с Испанией. Кроме того, сейчас я очень занят благоустройством своего дома в Сассексе, который купил пять месяцев назад.
Майк Хеннеси: Во сколько он обошёлся?
Брайен Эпстайн: Около тридцати тысяч фунтов стерлингов. Сейчас там только драпировка и ковры, и теперь мне нравится устанавливать мебель и развешивать картины.
Майк Хеннеси: Где вы предпочитаете проводить свободное время?
Брайен Эпстайн: Либо в Сассексе, либо в Нью-Йорке. Меня очень привлекает Нью-Йорк, и в его среде я прекрасно себя чувствую. Это прекрасный город. К счастью, я могу работать из любого места.
Майк Хеннеси: Что вы думаете о нынешней ситуации с хиппи как здесь, так и в Америке?
Брайен Эпстайн: «Власть цветов» стала терять свою новизну. Она становится стереотипом и доминированием в моде. Мне интересно, не похоже ли это модное течение в чём-то на увлечение рок-н-роллом, мерсибитом, свингующим Лондоном и тому подобным. По сути, если говорить об отношении в целом, и если движение любви захватило бы весь мир, то наша планета могла бы стать лучшим местом для жизни.
Нет ничего плохого в том, что провозглашают «Дети Цветов». Думаю, что всю свою жизнь я был ребенком-цветком, и надеюсь, что эта атмосфера будет распространяться, не став раем для коммерческого бизнеса, потому что тогда смысл будет утрачен. Есть некоторые признаки этого, но общий настрой настолько хорош, искренен и привлекателен, что нельзя не радоваться, находясь во всём этом. Это интернациональное чувство, поэтому я не могу его как-то выделить.