13 апреля 1964 г.
Брюс Спайзер (автор книги «Битлз на Кэпитол Рекордз»): «13 апреля 1964, на третий день после выхода, Американская ассоциация звукозаписывающих компаний (RIAA) удостоила альбом «Второй альбом Битлз» (The Beatles’ Second Album) статуса золотого, так как его продажи превысили два миллиона экземпляров».
Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «Съемки фильма «Вечер трудного дня» в киностудии Твикенхэм».
beatlesbible.com: «Утром в студии «Твикенхэм» Джордж Харрисон принял участие в своей сольной сцене».
Сцена 65.
(сцена в производственном офисе с Джорджем).
Секретарша: Вот ты где!
Джордж: Извините, я, наверное, ошибся.
Секретарша: Нет, просто опоздал. Я думаю, он будет с вами помягче.
Джордж: Он?
Секретарша: Да. Ты же привлекательно выглядишь.
(снимает трубку)
Секретарша: Алло. Он сидит у меня. Я думаю да. Да, он поговорит. Вы должны его увидеть. Да, хорошо. Пойдем.
Сцена 66.
Саймон: (разглядывая Джорджа) Неплохо, и вправду, неплохо. Повернись, малыш. Он просто класс. Выглядит замечательно. Ну ладно, все пройдет безболезненно. Не дыши мне в ухо, Адриан.
Джордж: Мне очень жаль, но мне кажется, что это какая-то ошибка.
Саймон: Да нет, все нормально. Ты же не хочешь отказаться? Ну что, начнем?
Джордж: Я вас не понимаю.
Саймон: Господи, он такой естественный.
Секретарша: Я просила прислать мне не такого естественного.
Саймон: Они же знают, что с такими легче работать. Он отличный типаж. Мы хотели бы, чтобы ты высказал свое мнение… на счет одежды для подростков.
Джордж: Конечно. Я подготовился, можно сказать.
Саймон: Это не твое мнение. Ты сам мне написал в письме. (обращаясь к секретарше) Он умеет читать?
Джордж: Конечно умею.
Саймон: Я имею в виду заголовки. Как на счет заголовков?
Джордж: Я попытаюсь.
Саймон: Отлично. Дайте ему что-нибудь выпить.
Джордж: Кока-колу?
Саймон: Он очень вежлив. Покажи ему рубашки, Адриан.
(Адриан показывает Джорджу рубашки)
Саймон: Тебе это понравится. Классные вещи. Очень симпатично сидят и классно выглядят.
Джордж: Даже мертвеца страшно увидеть в такой безобразной рубашке.
Саймон: Безобразной?
Джордж: Да, Безобразной.
Джордж: «Там был один диалог, в котором я говорю: «Это барахло я не надену – это же безобразие (grotty)!» Это придумал Алан Оуэн, а не я. С тех пор слово прижилось. Оно приобрело новое значение: grotty – гротескный».
Джон: «Это слово казалось нам слишком странным, Джордж смущался каждый раз, когда приходилось произносить его».
Саймон: Запиши это слово и передай Сюзане. Очень трогательно. Забавно. Парень пытается дать мне дельный совет. Хотя я знаю, я можно сказать, уверен, что через месяц он будет комплексовать из-за того, что он не надел такую рубашку. Конечно они гротескные. Это такой дизайн, и это то, чего вы хотите.
Джордж: Я не хочу.
Саймон: Тогда тебя заменят, мальчик.
Джордж: Мне плевать.
Из интервью Кена Майклса с актером Джоном Джанкином, 2006:
Кен Майклс: В целом, были ли какие-нибудь проблемы с диалогами, потому что есть определенные слова, к примеру «come ‘ead». Никогда не слышал, чтобы «Битлз» использовали это слово после «Вечера трудного дня». Так на самом деле, много ли применялось это в Ливерпуле?
Джон Джанкин: О, да, применялось. «Come ‘ead, let’s go», знаешь, в таком роде.
Кен Майклс: И «безобразный» (grotty)?
Джон Джанкин: О, «безобразный» было хорошо, да. И «бутер» (sarnie) или «бутер с маслом» (butty)…
Кен Майклс: «Безобразный» не было придуманным словом. Оно было одним из тех, что уже использовалось?
Джон Джанкин: О, да, они все использовались. Видишь ли, Алан жил в Ливерпуле. Он подцеплял то, что знал. И все ребята идут в раздевалку: «Хочешь бутер, Джанкин?». «Да». «О, дай ему бутер, Мэл». Все это было частью их лексикона.
Кен Майклс: Я спросил только потому, что никогда не слышал от них этих слов после фильма.
Джон Джанкин: Ну, ты не слышал, исключительно за пределами Ливерпуля. В настоящее время многие используют «бутер». Это стало очень распространенным явлением, общеупотребительным. Но это ливерпульский выговор, я полагаю, и самым смешным было то, как кто-то сказал, что они хотели поместить в фильм субтитры. Ты знал об этом? Или дублировать голос.
Кен Майклс: Нет.
Джон Джанкин: Судя по всему, когда они впервые услышали этот акцент, то сказали: «О, мы это передублируем», и, конечно же, когда парни появились, сыграли, общем было: «Нет-нет, оставьте как есть».
Саймон: И это не правда, Сони Джим. Нужно быть осторожнее, и держать нос по ветру. Если тебе плевать, то не ищи встречи со Сьюзен.
Джордж: И кто такая Сьюзен?
Саймон: Сьюзен Кэмпли, наш представитель подростков. Тебе придется ее полюбить. Она наш символ.
Джордж: Та девица, которая воспринимает все по-другому?
Саймон: Прошу прощения?
Джордж: Некоторые люди просто сидят и смотрят на нее по телевизору. Мы все писали вам письма просто так. Как она прекрасна и весь этот мусор.
Саймон: Она законодатель моды. Это ее профессия.
Джордж: Она тормоз. Плавучий якорь. Когда мы ее видим, то приглушаем звук.
Саймон: Выведите его отсюда!
Джордж: Я сказал что-то не так?
Саймон: Уведите его. Он все портит!
Джордж: Извините на счет рубашек.
(Джордж уходит)
Саймон: Уведите его! А может он новый феномен?
Секретарша: Что-то новое, за что можно ухватиться?
Саймон: Где календарь? Нет, он просто очередной смутьян. Изменения должны произойти через три недели. Все равно пометь это в контракте. Не будем никуда торопиться.
Из интервью с Ричардом Лестером в 1999 году:
«Гардиан»: Почему, по-вашему, Джордж лучший актер?
Ричард Лестер: Я думаю потому, что у Джорджа не было каких-либо максимумов или минимумов, и он всегда воспринимал это правильно. Он делал что-то хорошо, шёл дальше и делал паузу на некоторое время. Он был очень спокоен.
«Гардиан»: Та сцена, где он входит в производственный офис, где нет ни одной строчки, которую бы он не довел до успешного конца. Он идеален.
Из интервью Кена Майклса с актером Джоном Джанкином, 2006:
Кен Майклс: Я видел интервью с Ричардлм Лестером, в котором он выделил Джорджа более других. Он был более впечатлен Джорджем, потому что Джордж не говорил много, у него в фильме было не слишком много текста, но он был великолепен. Он не переигрывал сколько-нибудь. Все, что было необходимо, независимо от того, что от него требовалось, он сделал.
Джон Джанкин: Джордж был очень, очень ярким человеком, и очень забавным. Но его чувство юмора было просто непринуждённым. Он просто высказывался, и если вы рассмеялись, то хорошо, если нет, то его это не волновало, понимаешь. Хороший человек. Но если ты видел фильм…
Кен Майклс: Много раз!
Джон Джанкин: Я имею в виду, что, когда вы смотрите на Ринго на берегу канала, когда он пытается что-то там пнуть… это довольно блестящее воплощение комедии. Это достойно Харпо Маркса (прим. – американский актёр, комик, участник комедийной труппы Братья Маркс). Я думаю, что они все безусловные таланты. Это становится уже скучно, говорят люди, разве вы ничего не знаете о них отталкивающего? «Не-а», – говорю я. Возможно, что они делали весьма отталкивающие поступки до или после, но когда я каждодневно снимался с ними в течение шести недель, и проводил с ними большинство вечеров за едой, на дискотеках или еще где, они были самой любезной, приятной и щедрой компанией из тех, какую вы могли когда-либо пожелать.
Кен Майклс: Иногда, когда разговор захадит о «Битлз» как актерах, некоторые люди говорят: «Ну, я думаю, что Джон был самым талантливым», и ты знаешь, что Ринго продолжил свою карьеру в кино. А как ты относишься к своей карьере в качестве актёра?
Джон Джанкин: Я думаю, что это печально, что прежде чем снимать фильм «На помощь!», они не сделали с Диком [Лестером] продолжение первого фильма, чтобы ещё более раскрыть свои персонажи, позволить нам узнать о них немного больше. Потому что я считаю, что у всех у них был потенциал. Это звучит глупо, но у них был потенциал стать почти что Братьями Маркс, у них на самом деле он был. Думаю, что если вы посмотрите этот фильм ещё раз, и понаблюдаете за каждым из них, то обнаружите, что с точки зрения актёрской игры, все они, в значительной степени, в шаге от успеха. Они просто стоят, или сидят, и разговаривают. Не то, что вы не можете не увидеть у них какого-либо переигрывания, за исключением Джона, когда он намеренно гримасничает, понимаешь, это единственный раз, когда ты это видишь, и это было так непринуждённо, что это грандиозно. И когда они ошибались: «О, извини, Ричард, простите, парни, хорошо, давайте снова».
beatlesbible.com: «Во второй половине дня в студии «Твикенхэм» Джордж Харрисон и Джон Леннон приняли участие в съемках сцены в ванной комнате. Пол Маккартни и Ринго Старр в этот день в съемках не участвовали».
Фото Дэвида Хёрна.
Джон: «Кусочек в ванной был сделан спонтанно. Его не предусмотрели, просто начали снимать, а я делал то, что приходило мне в голову. Многое в нем и вправду импровизация. Там было полно слов-экспромтов, но в фильм они не вошли, потому что их приходилось повторять раз по восемь. Когда экспромтом говоришь что-нибудь удачное, все смеются, операторы хохочут, а через минуту приходится снимать следующий дубль, и твой экспромт звучит все менее и менее оригинально, пока вовсе не перестает быть смешным. Мы старались придерживаться сценария, но некоторые из шуток придуманы нами или режиссером – он тоже внес свою лепту».
Ринго: «Большинство сцен значилось в сценарии. Мы меняли только концовки сцен, потому что нас четверых собирали в комнате, и мы расходились в разные стороны. Мы выдумывали необходимые детали, потому что понимали друг друга с полуслова. Проблемы возникали только в сценах с участием известного актера Уилфрида Брэмбелла; как только задуманная по сценарию сцена заканчивалась, он останавливался. И это выглядело глупо, потому что все остальные продолжали импровизировать, а он, хоть и был профессионалом, оказывался не у дел».
Джордж: Ты, взрослый мужик, и никогда не брился безопасной бритвой?
Шейк: Я не виноват. У меня все предки электрики.
Джордж: Тогда не надо заставлять меня.
Шейк: Ну ладно, покажи мне.
Джордж: Смотри, приятель.
Из интервью Кена Майклса с актером Джоном Джанкином, 2006:
Кен Майклс: Когда ты смотришь этот фильм, есть какие-то определенные сцены с твоим участием, которые ты мог бы выделить? Могу тебе сказать, что, по моему мнению, моя любимая сцена с тобой, где Джордж учит тебя бриться.
Джон Джанкин: Да.
Кен Майклс: Мне всегда она нравилась.
Джон Джанкин: На самом деле, одна из моих любимых.
Рой Орбисон и Джордж Харрисон в студии «Твикенхэм».
Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «Было много обсуждений, касавшихся названия фильма. Были отвергнуты такие названия, как «Битломания», «Погнали», «Поехали», а также предложение Пола «Кто этот маленький дедушка?». Название фильму дал Ринго».
Уолтер Шенсон (продюсер фильма): «Мы называли эту кинокартину «Битловский фильм» (The Beatles Movie). Названия у нас не было. Наши дистрибьюторы звонили из Нью-Йорка и просить нас придумать название, потому что они не знали, как его рекламировать. Я сказал, что мы продолжим называть его «Битловским фильмом», пока не придумаем ему название. Первоначально я думал, что название одной из шести или семи песен позволило бы нам дать ему имя. Но ни я, ни Дик Лестер, ни сами «Битлз» не считали, что какая-либо из этих песен даст хорошее название.
Затем, в один прекрасный день, во время съемок, я обедал с Джоном Ленноном, который спросил меня: «Ты когда-нибудь слышал, как Ринго переиначивает английский язык?». Я попросил его дать мне пример, и он сказал: «Ну, как-то мы упорно трудились на сессии записи, которая продлилась до четырех или пяти утра, на следующий день Ринго подметил, сказав что-то вроде: «Вот это да. Это был вечер трудного дня!».
Ринго: «Мы должны были работать, и мы снимались весь день и должны были сниматься весь вечер. Я придумал это название, все еще думая, что на дворе день, и я сказал: «Это был тяжелый день». Потом я посмотрел по сторонам, понял, что уже стемнело, и сказал, «вечер!» Так у нас и появилось это название «Вечер трудного дня»».
Джон: «Тогда мы здорово набегались. Там были сплошные погони и переезды, которые так сильно напоминали нашу гастрольную жизнь. По сценарию нам приходилось постоянно убегать от поклонников, не дававших прохода. В один из дней Ринго пожаловался на усталость: «Тяжелый был день». Первая строчка следующего хита была готова. Вместе с Полом мы положили все это на музыку и через два дня на Эбби Роуд сделали заглавный номер будущего фильма и альбома».
Джордж: «Ринго вообще был мастер на такие штуки. Когда он сказал эту фразу: «Вечер трудного дня», то он просто оговорился. Мы отыграли концерт, устали и все такое, едем в машине и вдруг он это выдал. Мы прямо покатились со смеху. А Ринго, когда что-то ляпнет, сидит себе, как ни в чем не бывало. Ринго часто произносил грамматически неправильные фразы, и мы все смеялись. Помню, когда мы возвращались в Ливерпуль из Лутона по шоссе M1 в «Зефире» Ринго, капот машины не был закрыт как следует. От порыва ветра он открылся и заслонил ветровое стекло. Мы все вскрикнули, а Ринго спокойно заявил: «Не бойтесь, скоро каждый из вас будет привязан к койке ремнем безопасности».
Ринго: «Завтра никогда не узнает» – тоже мои слова. Бог знает, откуда они взялись. Еще один перл – «слегка хлеба». «Слегка хлеба, спасибо» – Джону это нравилось больше всего. Он всегда записывал мои сентенции».
Пол: «Юмор был у него [Ринго] особый, местный. Он даже не осознавал – когда произносил смешное. А говорил он цитатами. Мы ходили за ним с записной книжкой наготове – неизвестно было, что из него в следующий момент выскочит!»
Сева Новгородцев (радиоведущий музыкальной программы «Би-Би-Си»): «Журналисты много писали, что фразу эту придумал Ринго. Но в записных книжках Джона Леннона она появилась значительно раньше».
(прим. – отрывок из текста Джона: «There was no reason for Michael to be sad that morning, (the little wretch); everyone liked him, (the scab). He’d had a hard days night that day, for Michael was a Cocky Watchtower»).
Джон: «Я ехал домой в машине, а Дик Лестер предложил в качестве названия что-нибудь из сказанного Ринго. Я уже использовал эту идею в книге «Написано собственноручно» – это был экспромт Ринго, неправильно употребленное слово, создающее тот самый комический эффект, своеобразный рингоизм – сказанное не в шутку, а просто так. Дик Лестер сказал: «На этом названии и остановимся», а на следующее утро я привез песню».
Уолтер Шенсон (продюсер фильма): «Мне пришло в голову, что это в своем роде броская фраза. Поэтому я спросил Джона: «Почему бы нам не назвать фильм «Вечер трудного дня» и оставить их в покое по поводу названия?». «Почему нет?», – сказал Джон. Потом мы спросили остальных «Битлз» и Дика Лестера, и они все сказали, что оно довольно хорошее.
Тогда до меня дошло, что песни с названием «Вечер трудного дня» нет, и не быть мне продюсером, если я позволю, чтобы у фильма не было титульной песни. Поэтому в один из вечеров я спросил у Джона: «Могли бы вы с Полом сочинить песню с названием «Вечер трудного дня?». «О, Боже, мы уже написали все песни!», – произнес он. Но я сказал ему, что она нам нужна. «Эта песня должна отразить эту историю?», – спросил он. Я сказал ему, что, нет, и он ответил, что сделает её настолько хорошо, насколько сможет. Это было в десять часов вечера. А в восемь тридцать следующего утра Джон с Полом позвали меня в их гримерку в студии. На обратной стороне картонного пакетика со спичками они написали слова песни «Вечер трудного дня». Они оба достали свои гитары и сыграли песню, которая, когда вышла, стала номером один. Я не мог поверить в гениальность этих двух авторов, что смогли написать на заказ хитовую песню».
Бэрри Майлз (автор книги «Календарь Битлз»): «После того, как «Вечер трудного дня» было объявлено как название фильма, Джон заявил о своем намерении написать песню с таким названием, что он и сделал вечером этого дня».
Нил Аспинал (персональный помощник «Битлз»): «Для «Битлз» съемки вылились в шесть недель напряженного труда. Они все делали быстро. При этом они не только снимали фильм, но и писали музыку, записывали альбом и занимались многими другими делами.
Джон и Пол постоянно писали песни, но это не значило, что все четырнадцать или шестнадцать песен были сразу готовы для записи. Собрав несколько основных песен, они дописывали остальные по ходу дела. В среду они писали на студии одну песню, а к пятнице у них появлялись еще две. Они сочиняли песни везде: в самолете, в номерах отелей, в бассейне… Они и гитары таскали с собой везде».
Джон: «Нам с Полом нравилось писать музыку к фильму. Бывали минуты, когда мы были твердо уверены, что нам не хватит времени написать весь музыкальный материал. Но мы сумели закончить пару песен, пока были в Париже. Еще три мы дописали в Америке, пока нежились на солнце в Майами-Бич. Четыре из них мне по-настоящему нравятся: «Любовь не купишь» (Can’t Buy Me Love), «Если я влюблюсь» (If I Fell), «Мне следовало бы узнать лучше» (I Should Have Known Better) – песня с партией гармоники, которую мы исполняем в начале фильма, в поезде, и «Скажи мне, почему» (Tell Me Why), номер для конца фильма».
Пол: «Обычно мы работали не так, мы не писали песни по заказу. Как правило, мы с Джоном садились и писали песню о том, о чем думали. Но Уолтер Шенсон попросил нас с Джоном написать песни специально для начала и конца фильма. Мы подумали, и нам показалось немного нелепо писать песню под названием «Вечер трудного дня» – в то время это звучало смешно, но потом мы все-таки решили написать, что наступил вечер после трудного дня, что работать пришлось несколько дней кряду, что теперь я возвращаюсь домой и все будет хорошо… И эта песня вошла в фильм».