6 февраля 1964 г.
Ричард Каммингз (coldwarradios.blogspot.ru): «6 февраля 1964 года радио «Свободная Европа» в Мюнхене отправило в нью-йоркское отделение телекс следующего содержания: «После информации, полученной из Польши, о необычайной популярности известной британской группы «Битлз», мы готовим специальную программу «Зеленая волна», посвященную этой теме. Как вы, возможно, знаете, они появятся в Карнеги-Холле 12-го февраля. Не могли бы вы прислать нам подробный репортаж о выступлении с таким уровнем звука, какой возможен. Мы хотели бы иметь запись из зала, запись одной из их песен, интервью с радиослушателями, отзывы прессы и интервью с «Битлз». Вполне возможно, что «Битлз» также появятся в «Мэдисон Сквер Гарден». Если да, то мы хотели бы иметь репортаж».
«Зеленая волна» было названием музыкальной программы, транслируемой польским отделением радио «Свободная Европа». В марте 1964 редакторы радио «Свободная Европа» Станислав Джулитски (Stanislaw Julicki) и Йозеф Пташек (Joesph Ptaczek) возьмут интервью у Джона Леннона во время съемок фильма «Вечер трудного дня». Станислав Джулитски выходил в эфир под именем Генрик Розпедовски (Henryk Rozpedowski)».
Тим Хилл (газета «Дейли Мейл»): «Между возвращением из Парижа и поездкой в Америку у группы выдались два свободных дня. Джон, Ринго и Пол остались в Лондоне, а Джордж отправился в Ливерпуль, чтобы встретиться с отцом, Гарольдом Харрисоном, который в тот момент болел гриппом. Родители Джорджа помогли ему собрать вещи для поездки в США в дорожную сумку «БИ-ТЛЗ». Британские Европейские Авиалинии предоставили музыкантам возможность бесплатно летать в Париж, если они постоянно будут демонстрировать свои сумки».
Тим Хилл (газета «Дейли Мейл»): «Джорджа целует его главная поклонница – мать, гордая за своего сына, Луиза Харрисон. Этот поцелуй Джордж должен был передать своей сестре, Лиуизе, которая жила в Америке, где Джордж собирался встретиться с ней во время турне группы».
beatlesbible.com: «Накануне первой поездки «Битлз» в Америку, британская журналистка Джун Хэррис (June Harris) взяла интервью у Джона Леннона и Джорджа Харрисона».
Из интервью Джун Хэррис с Джоном Ленноном и Джорджем Харрисоном для журнала «Диск»:
Джон: Это будет потрясающе! Я знаю, что у нас там не будет много времени на что-либо, но я всё равно напокупаю кучу пластинок. Никто из нас не переживает по поводу конкретно нашего выступления или чего-либо в этом роде. Американцы будут точно такими же, как англичане, французы и все остальные.
Джун Хэррис: Будут ли у вас какие-нибудь проблемы с багажом?
Джордж: Нет, насколько это касается нашего оборудования. Мы не берем свои усилители, а Ринго не берет свою ударную установку. Нам пообещали, что обеспечат там всем необходимым.
Джордж с «другом семьи», 6 февраля 1964. Как Джордж сказал репортерам, «Её имя засекречено (Hush-Hush), и она друг семьи». Отказавшись сказать, кто это, он добавил: «Как вы, вероятно, догадаетесь по её имени, она китаянка».
Из дневника девушки Лайзы: «Я очень возбуждена. Завтра прибывают «Битлз»! Сегодня у нас в школе у всех возникла проблема! Даже учителя только и говорят о «Битлз»! Несколько моих одноклассниц сказали, что они не придут завтра в школу, а поедут в аэропорт, чтобы увидеть их прибытие.
После школы мне удалось купить действительно хороший журнал «Битлз вокруг света». В нем множество потрясающих фотографий и хороших статей о «Битлз». Потом я зашла к Дебби и получила несколько невероятных известий. Ее мама сняла номер в «Плазе»! Это отель, где останавливаются «Битлз»! Дебби с мамой завтра утром зарегистрируются, и будут жить там всю неделю. Мне кажется, это обойдется им в кругленькую сумму! Они пригласили меня составить им компанию. Моя мама сказала мне, что я могу не идти в школу в пятницу, и пробыть с ними по воскресенье включительно. Но на следующей неделе я должна идти в школу. Я знаю, что она не позволит мне запускать учебу.
Сегодня вечером темой обсуждения на радио «Даблви-Ай-Эн-Эс» были люди, собирающиеся завтра отправиться в Международный аэропрт имени Кеннеди, встречать группу. Самолет совершит посадку в 1:20 после полудня. Мама Дебби заберет меня утром в девять часов. Сначала мы заедем в «Плазу», а оттуда отправимся в аэропорт. Это будет самый великий день в моей жизни! Я сомневаюсь, что смогу сегодня заснуть».
Две поклонницы примеряют свои битловские парики в ожидании прибытия «Битлз» в Нью-Йорк, фото 6 февраля 1964 года.
Синтия: «На крыльце у парадного входа теперь постоянно, в любую погоду, сидели девушки всевозможных размеров, форм, цветов, национальностей и вероисповеданий, сжимая в руках книжечки для автографов. Я вновь оказалась в непрерывной осаде. Это стоило стольких нервов! Стоило нам с Джоном высунуть нос на улицу, на нас тут же набрасывались. Истеричные вопли оглушали, протянутые руки хватали и цеплялись за одежду.
Джону приходилось еще хуже: они окружали его, когда бы он ни пришел домой, упрашивая дать автограф, пытаясь отстричь у него на память прядь волос или просто дотронуться до него. Он всегда был любезен со своими поклонниками. Он мог быть нетерпимым к прилипалам, искателям легкой наживы или подхалимам, но настоящих поклонников он уважал и заботился о них. Джон знал, что группа им очень многим обязана. В конце концов, ведь именно они покупали их пластинки и билеты на концерты. Поэтому, как бы он ни устал, он всегда останавливался, чтобы дать автограф или просто поздороваться.
Когда поклонники были внизу на улице, мы, тремя этажами выше, чувствовали себя вполне нормально и безопасно. Но с тех пор, как они нас рассекретили, мы понимали, что долго здесь не выдержим и что надо искать возможность избавиться от столь пристального и постоянного внимания к себе.
В нашей квартире были только кухонная плита, холодильник да обшарпанные стены. Нам была нужна новая мебель и косметический ремонт. Пока дизайнеры преображали комнаты, я, толкая перед собой коляску с Джулианом, носилась между двумя огромными лондонскими универмагами «Бэрекрс» и «Дерри и Том» в Кенсингтоне, выбирая мебель, постельное белье, посуду, кастрюли и сковородки, подушки и занавески.
Мы с Джоном были несказанно рады, что у нас наконец-то появился свой дом. Уже почти полтора года, как мы были женаты, но, по-прежнему, не имели своего собственного жилья, где можно было бы укрыться от любопытных глаз и бесконечно предъявляемых к тебе требований. Понятно, что большую часть времени Джон находился вне дома, но если он не уезжал на гастроли, то вечера мы всегда проводили вместе. Я впервые начала себя ощущать замужней женщиной.
Постепенно жизнь в нашем новом жилище вошла в нормальную колею. Я занималась прозаическими делами: убиралась, варила обеды, ходила за покупками и заботилась о Джулиане и Джоне. Всё было хорошо, кроме одного обременительного неудобства, на которое мы не обратили внимания, когда осматривали квартиру. Она располагалась на последнем этаже трехэтажного дома, а поскольку лифт отсутствовал, это значило, что надо было пешком преодолевать шесть лестничных пролётов. Это было для меня крайне утомительно, особенно когда я возвращалась из похода по магазинам вместе с Джулианом. Преодолеть шесть лестничных пролётов с тяжёлыми сумками, да ещё с ребёнком на руках было делом не шуточным. Приходилось оставлять коляску внизу, идти с Джулианом наверх, зафиксировать его как-нибудь, чтобы он никуда не делся и не упал, а потом возвращаться вниз за покупками.
И все же мне нравилось в Лондоне. Я бывала здесь еще ребенком, примерно пару раз в год, вместе с родителями, а позже, уже подростками, мы приезжали сюда с Фил. Мы снимали комнатку где-нибудь в районе Эрлс-Корт и отправлялись в художественные галереи, а вечерами околачивались в Сохо, с интересом наблюдая за темной стороной лондонской жизни. Потом, помню, мой брат Чарльз с его подружкой Кэти взяли меня с собой на мой первый мюзикл в Вест-Энде. Для меня этот город был эпицентром культуры и всего самого поразительного и привлекательного. Я всегда мечтала жить в Лондоне, и вот мечта стала явью. В 9:30 утра мы с Джулианом уже были готовы к прогулке и с коляской отправлялись смотреть достопримечательности — ходили по магазинам или просто болтались по улицам, бывало, часами напролет. Даже когда Джон находился в командировке, я никогда не скучала, увлеченно и страстно, шаг за шагом, исследуя город.
Я обнаружила, что переход от тихой, спокойной жизни, к которой я привыкла, к новом жизни с её бешеной скоростью, бьющим через край возбуждением и интересными новыми характерами, мне очень даже нравится. А Брайен был просто великолепен. Очень быстро освоив столичную великосветскую жизнь, он приобрёл привычки изысканного гурмана и познакомил нас с лучшими лондонскими ресторанами. Великосветский стиль жизни как нельзя лучше подходил к его экстравагантным пристрастиям и утончённым манерам. Он упивался вновь обретённой уверенностью в себе. Казалось, жить можно только так и никак иначе.
Группе предстояло отправиться в турне по Соединенным Штатам. Оно планировалось как пробный визит, чтобы понять, как их примут американцы. Джон, с одной стороны, очень хотел, а с другой — опасался этой поездки. Он нервничал, бросаясь из крайности в крайность, от «А что, если у нас ничего не выйдет, если они сочтут, что мы играем полную чушь?» до «Они нас полюбят, иначе и быть не может». На этот раз Джон хотел, чтобы я поехала с ними; теперь, когда всем было известно, что у него есть жена, мне не было никакого смысла сидеть дома. Поклонники приняли меня, так что у Брайена не оставалось никаких аргументов против. Он согласился, и я с нетерпением ждала отъезда».
Тони Бэрроу: «Тщательность, с которой Эпстайн был вынужден скрывать детали своей сексуальной жизни, сделало его параноиком в отношении историй в прессе, связанных с возлюбленными и жёнами битлов. Ему казалось, что от прессы следует прятать не только их связи-на-одну-ночь, но также и их полноценные романтические отношения. Он убеждал в этом всех певцов и все ансамбли, с которыми подписывал контракт, но в случае битлов это правило применялось стократно. Он был в ярости, когда Джон не подчинился его инструкциям и настоял на том, чтобы взять с собой в Америку Синтию. И не имело значения, что Джон и Синтия являлись не просто любовниками, а были по-настоящему женаты, и у них был маленький сын. Как считал Брайен, любая информация, упоминавшая их свадьбу и/или их отпрыска, вредила имиджу «Битлз». Я считал, что занимать такую жёсткую позицию было абсурдно. Он боялся, что молодые женщины разлюбят Джона, если обнаружит, что он является женатым мужчиной. Моё мнение было таково, что в разгульных шестидесятых всё больше и больше подростков-фанатов стали бы считать ещё более интересным, узнав, что у него есть жена. В этом был дополнительный вызов разновидности запретного плода!».
Синтия: «Я единственная из девушек ехала с «Битлз». Пол не смог взять с собой Джейн, так как она была занята на работе, Морин, девушка Ринго, все еще жила в Ливерпуле и ей еще не исполнилось восемнадцати, а Джордж пока не имел постоянной подруги. Я уговорила маму остаться с Джулианом. Она, привыкшая бросать все свои дела, чтобы помочь мне, не могла отказать и в этот раз, а я спешно отправилась по магазинам подобрать себе что-нибудь новое из одежды».
Соглашения каждого из «Битлз» с Эдом Салливаном: «Роберту Пречту (продюсеру). Настоящим я закрепляю за нью-йоркской профсоюзной орагнизацией американской федерации теле и радио исполнителей право осуществлять отчисления в свою пользу с любой оплаты моих услуг или моего заработка, в качестве вашего работника в увязке с вашей программой под названием «Шоу Эда Салливана», в течение недели, оканчивающейся 9 февраля 1964, на сумму двести семь долларов и 50 центов, в счет вступительного взноса в профсоюз и/или членского взноса, как это требуется моим членством в указанном профсоюзе. Разрешаю вам и уполномачиваю вас вычесть за меня данную сумму от моего вознаграждения и перечислить её в фонд профсоюза. Искренне ваш, Джон Леннон».
В данных соглашениях в подписях участников группы указаны полные имена Джона Уинстона Леннона и Пола Джеймса Маккартни. В них отсутствуют подписи Роберта Пречта, так как эти документы являются экземплярами-копиями для продюсера и бухгалтерии.
