8 октября 1963 г.
Синтия: «Незадолго до того как Джулиану исполнилось полгода, моя мама наконец вернулась из Канады. Мне не терпелось познакомить ее с внуком. Канада ей приелась, хотелось скорее увидеть внука.
Мими всё чаще намекала, что ей надоело жить на верхотуре своего собственного дома. За день до ее приезда Мими, спускаясь вниз со второго этажа, поведала мне, что ночью ей приснился кошмарный сон, будто бы моя мама пришла к ней в гости и стоит на крыльце, ждет, когда ей откроют входную дверь. «Я ей говорю, иди отсюда прочь, не пущу я тебя, — продолжала Мими. — Вот ужас, правда, Синтия? Приснится же такое!» Это стало последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. Значение ее сна было предельно понятным. Мими невзлюбила маму с самой их первой встречи, и встречаться снова им вряд ли стоило. Я поняла, что должна покинуть этот дом.
Когда мама пришла навестить меня, Мими выдавила короткое приветствие и сразу удалилась к себе наверх. Я рассказала маме о том, как невыносимо трудно мне здесь живется, и она предложила переехать к ней в Хойлейк. Загвоздка была только в том, что ее постояльцы должны уехать только через месяц; это время она собиралась пожить либо у Тони с Марджори, либо у кого-то из друзей. Однако, увидев мое отчаяние, она согласилась подыскать на этот период съемную квартиру и переехать туда вместе со мной.
Джон согласился со мной, когда я объяснила ему все во время нашего телефонного разговора. Джон сказал: «Где тебе будет хорошо, там и мне». Eгo это не так затрагивало, ведь он почти всегда был в отъезде. Я понимала, что для него было бы лучше, если бы мы жили в доме Мими, но он знал, как трудно мне с ней общаться, и как мне нужна мамина поддержка. «Делай так, как считаешь нужным, Син, — сказал мне Джон. — Я не против».
Я заявила ему: дальше так продолжаться не может, это просто нелепо – я все время торчу одна в Ливерпуле, а он в Лондоне. Мне казалось разумнее обосноваться в Лондоне, где происходили главные события, сделать его нашей базой. Джон согласился, пообещав подыскать что-нибудь для нас.
Джону, конечно же, не очень хотелось жить в одном доме с моей мамой, но я не знала того, что на тот момент уже знал он: наша жизнь в Ливерпуле скоро закончится. Джон планировал устроиться в Лондоне, а потом забрать меня с Джулианом к себе. Значительную часть своего времени ребята уже тогда проводили в Лондоне, оплачивая дорогие гостиницы, и настал момент, когда им было разумнее подыскать жилье там.
Ему предстояло быть на гастролях до конца месяца, так что к его приезду мы должны были уже переселиться в наш старый дом и ждать его там».
Джон с Джулианом, фото предположительно осень 1963.
С матерью Синтии Лилиан Пауэлл.
Синтия: «А пока мы с мамой решили вернуться на Тринити-Стрит в Хойлэйке. Но поскольку до конца срока аренды оставался ещё целый месяц, нам пришлось снять комнату. Комнату в Хойлейке мы нашли уже через несколько дней и сразу же в нее перебрались (прим.- в другой книге Синтия пишет: «Когда Джулиан родился, мы с моей мамой сняли более чем скромную комнатушку в одном пансионе в Ливерпуле и там нянчили ребенка»).
После этого феерического парижского праздника мы вернулись в Хойлейк. Джон снова собрался на гастроли, а я опять погрузилась в рутину скучного прозябания. До отъезда он обещал подыскать для нас что-нибудь, так что я могла жить надеждой.
Там было и смешно, и грустно. В этом большом старом доме жили сплошь старики-пенсионеры, инвалиды, старые девы или старые холостяки – в общем, народец, из которого песок сыплется. Можете себе представить, как мы с мамой пытаемся унять воинствующее чадо в коммунальной кухне или в саду. Мы буквально ходили на голове, забавляя маленького деспота. Все это время мы иронизировали над нелепым положением, в котором оказались: мой муж быстро превращался в очень богатого человека, а мы с мамой ютились в жалкой комнатушке, снятой за 5 фунтов в неделю, с его сыном и наследником, в полной безвестности для всего мира. Многие задавались вопросом, как же я могла со всем этим мириться. Может, я его боялась или еще что-то? Нет, ничего подобного. Я терпела, потому что не хотела мешать его карьере.
Я была верной Джону, и, если ему было нужно, чтобы я помогала ему, оставаясь незаметной, значит, так тому и быть. Все равно вечно это продолжаться не могло, а сил у меня пока хватало. Джон любил меня и старался приободрить, когда мы говорили об этом. Я верила ему. Верила, что, где бы он ни находился, на первом месте у него всегда Джулиан и я.
Мы старались общаться как можно чаще. Средства связи в те времена были не то, что сегодня — только почта и телефон. Телефонные разговоры были все еще довольно дорогим удовольствием. Джон звонил мне, когда подворачивалась возможность, но это случалось не каждый день. А на письма у нас обоих теперь редко хватало времени, поэтому приходилось доверять друг другу и терпеливо ждать. И мы доверяли. Никто из нас не страдал ревностью, когда мы не виделись. Мне никогда не приходило в голову подозревать Джона в чем-либо, а он, в свою очередь, верил, что я действительно люблю его. Его прежняя болезненная ревность просыпалась лишь в редких случаях, когда он заставал меня за разговором с другим мужчиной, да и эти неприятные моменты постепенно сходили на нет».
(условная дата)
Письмо Джорджа поклоннице: «Дорогая мисс В. (вы не указали свое имя). Мне жаль, но в настоящее время у нас закончились фотографии, поэтому все, что мы можем сделать, это подписать фашу фотографию, поэтому я надеюсь, что вы не будете возражать. Большое спасибо за ваше письмо, мы все рады тому, что вам нравится песня «Она любит тебя» (She Loves You). Пока-пока, с любовью от Джорджа Харрисона».
Хантер Дэвис: «Письмо Джона Леннона к Сандре (предположительно октябрь 1963): «Дорогая Сандра, Спасибо тебе за письмо и теплые слова. Отвечаю на твой вопрос: да, я женат, и мою жену зовут Синди. У нас есть маленький сын. Надеюсь, из-за этого я тебе не разонравлюсь. Теперь заканчиваю. Горячий тебе привет, Джон Леннон хххххх Только для тебя».
Хантер Дэвис: «Для Брайена [Эпстайна] было важно, чтобы «Битлз» участвовали в благотворительных акциях, и к концу 1963 года он заставил каждого написать письмо, которое должно было быть отпечатано в виде карточки в поддержку «Вэраети Клаб» и «Ньюс оф зе Уорлд» в их призыве направить детям игрушки на Рождество. Джон выполнил это задание как полагается, — никаких шуточек, рисунков и приписок. Письмо: «Призыв «Вэраети Клаб», 1963. От имени «Вэраети Клаб» Великобритании и «Ньюс оф зе Уорлд» хотел бы поблагодарить вас за ваши пожертвования в детский Рождественский Фонд Игрушек. С наилучшими пожеланиями Джон Леннон».