17 июля 1957 г.
Билл Харри: «В последний день семестра, 17 июля (прим. – согласно Роду Дэвису, последний день семестра был 24 июля), письмо с рекомендацией Джона ушло в колледж. Директор [Побджой] также вложил положительную характеристику: «Он нарушал дисциплину годами, но несколько исправился в последнее время… Я думаю, что он способен окончательно исправиться и может оказаться вполне ответственным взрослым человеком, который пойдет далеко».
Хантер Дэвис: «Наконец пришел день, когда Джону надо было отправляться в колледж на собеседование. Мими заставила его надеть белую рубашку, галстук и старый костюм Джорджа Смита. Затем, заставив пообещать, что он будет себя хорошо вести, и не будет жевать жвачку во время собеседования, она проводила его до дверей колледжа».
Мими: «Он запросто мог бы отправиться гулять и истратить на что-нибудь другое те деньги, что я дала ему на автобус. И потом, я не была уверена, что без меня он сам найдет дорогу. Понимаете, Джон почти никогда не бывал в городе. Он был в Ливерпуле всего лишь несколько раз и ездил только одним автобусом – в магазин, где он покупал игрушечные автомобильчики».
Филипп Норман: «Хоуп-Стрит делит пополам старую, элегантную часть Ливерпуля, где отлитые из металла буквы в концах улиц увековечивают знаменитые династии корабелов – Кэннинг, Родни, Роско и Хаскиссон. В 1957 году весь район вокруг Художественного колледжа был наводнен художниками, скульпторами, поэтами и писателями, нашедшими себе прибежище среди контор мелких бизнесменов, ночлежек, тряпичных магазинов и питейных заведений Вест-Индской компании. Англиканский кафедральный собор был еще недостроен, и основную эстетическую достопримечательность составляла столовая филармонии – паб, отделанный корабелами «Къюнард Компани» хрусталем и красным деревом. Даже писсуары для джентельменов были высечены из розового мрамора».
Хантер Дэвис: «Подойдя к зданию на Хоуп-Стрит, в котором располагался колледж, Джон увидел других абитуриентов, и ему стало не по себе: он распихал свои работы кое-как, а все остальные держали в руках безупречные картонные папки с аккуратно разложенными портфолио. Но собеседование прошло удачно, и Джона зачислили».
Джон: «Закончив школу «Кворри-Бэнк», я поступил в Ливерпульский колледж искусств, надеясь, что когда-нибудь смогу рисовать шикарных девчонок для рекламы зубной пасты».
Пит Шоттон: «После того, как мы с Джоном завершили свою карьеру в «Кворри-Бэнк», завалив все выпускные экзамены, ни у него, ни у меня не было ни малейшего представления о том, что нам делать дальше. Впрочем, благодаря энергичному проталкиванию и поддержке Мими, Джон все же умудрился со скрипом попасть в Ливерпульский Художественный Колледж. Я же тем временем, по настоянию родителей, подал заявление с просьбой о восстановлении меня в старший класс «Кворри-Бэнк». Но, к моему облегчению, мистер Побджой заявил, что не видит никаких перспектив в моем «отставании на второй год».
А в итоге все кончилось к удивлению всех, в том числе и меня самого, поступлением в Ливерпульский полицейский колледж. Такой весьма непроизвольный выбор был инспирирован, главным образом, брошюрой этого колледжа, полной фотографий кадетов, играющих в снукер и плещущихся в большом бассейне. Это обещало веселое времяпрепровождение.
Я вовсе не горел желанием действительно стать полицейским, но нужно отметить, что тогда само отношение к этой профессии было совсем не таким отрицательным, как в наши дни. Дети тех лет все еще питали иллюзии по поводу традиционного образа дружелюбного и всегда готового помочь английского «бобби». И, во всяком случае, отец Найджела Уолли был одновременно и офицером и джентльменом».
Хантер Дэвис: «Мими почувствовала громадное облегчение, когда Джона приняли в колледж. Впоследствии многие учителя жалели об этом, иные считали, что у парня нет ни тени художественного таланта, что он просто бездельник, что он никогда не найдет работы и поэтому лучше его сразу выгнать».