7 апреля 1957 г.
(условная дата)
Полина Сатклифф: «Стю все еще жил с нами в одном доме. У него была своя комната. Мама в нем души не чаяла. Она была общительной и любящей женщиной, готовой ради него пройти огонь, воду и медные трубы. Мы с Джойс были как бы гражданами второго сорта и делили одну комнату на двоих. Пространство Стюарта было неприкосновенным. Поскольку отец был судовым проектировщиком, большую часть времени он проводил в рейсах. И, насколько я помню, мужчиной в доме был Стюарт. Именно так позиционировала его мать, и он брал на себя определенные обязанности; мы все брали на себя некоторые обязательства и быстро (но не мгновенно) взрослели.
Государственный диплом по курсу дизайна в школе искусств был для Стюарта смыслом жизни. Уже тогда, несмотря на юные годы, он определил свою цель и стремился к ней. Порой точное знание того, что ты хочешь, и стремление к этому всю жизнь может стать бичом, а радость может в итоге обернуться против вас. Официально считалось, что мы живем за чертой города, и хотя Стюарту было гарантировано пособие на обучение, он не мог рассчитывать на социальные субсидии. Впрочем, ни о каких пособиях и речи быть не могло до исполнения ему полных восемнадцати лет, возрастной планки, для поступающих в колледж. Стюарту недоставало не столько денег, сколько атмосферы колледжа. Ежедневное приключение в виде шестимильной прогулки на автобусе в компании своих рисунков и набросков он сам признавал ужасно неудобным. По правде говоря, ему хотелось самому распоряжаться своей жизнью, действовать в одиночку. Вместе с Родом Мюрреем они решили подыскать мастерскую в центре города. Наличие своего собственного угла, каким бы маленьким или неудобным он ни был, являлось своего рода показателем среди студентов: если ты не живешь в подвале или на чердаке, то для искусства ты никто. Пусть ты даже умер от голода или замерз до смерти».
Род Мюррей: «К концу первого курса, где-то ближе к пасхе [6 апреля], мы решили, что дома работать трудно, и было бы неплохо иметь студию, которая находилась бы неподалеку от колледжа, и где мы могли бы устраивать вечеринки и приглашать девочек. Но, главное, работать! Это было очевидно».
Полина Сатклифф: «Род был на два года старше Стюарта и по-отечески опекал его, вводя в курс разных дел. Для Стюарта, которого дома баловали его «девочки», Род казался настоящим мужчиной. Конечно, родители были не в восторге, что шестнадцатилетний Стюарт будет жить отдельно. Родители Рода также колебались, но компромисс был достигнут – ребятам позволили снимать угол, но с тем, чтобы по вечерам они возвращались домой. Стюарт нашел подвальное помещение в доме 83 на Каннинг-Стрит, как раз за углом от школы искусств, располагавшейся на Хоуп-Стрит».
Род Мюррей: «Мы поискали и, в конце концов, нашли подвал в доме № 83 по Кэтрин-Стрит (прим. – Мюррей называет улицу Кэтрин-Стрит, Полина Сатклифф Кэннинг-Стрит, эти улицы пересекаются, но в квартале от дома 83). Великолепно, что вход был с улицы, что давало возможность прошмыгнуть незамеченным мимо хозяйки. В качестве студии мы, в основном, использовали переднюю комнату, а в остальных помещениях жили».
Полина Сатклифф: «Помещение состояло из одной длинной комнаты, которую они использовали как мастерскую, маленькой кухни с газовой колонкой и глубокой заляпанной раковиной, а также выхоложенной задней комнаткой – предполагалось, что она должна была служить спальней, хотя, по сути, она была настоящим жилищем эскимосов».
Род Мюррей: «Там были еще три комнаты, туалет и подсобки. В большой дальней комнате мы почти не были».
Полина Сатклифф: «Уборной в помещении не было».
Род Мюррей: «Мы платили минимальную ренту».
Полина Сатклифф: «Домовладелица просила за подвал копейки, а порой они могли неделями не платить, приходя туда».
