19 сентября 1935 г.
Брайену Эпстайну исполнился 1 год.
Филипп Норман: «Вскоре семье Эпстайнов понадобилась няня, так как в 1935-м году Куини родила второго сына, Клайва Джона».
Брайен: «Моя мать, Куини, наипрекраснейшая женщина из всех, которых я знаю. Она очень гордилась тем, что ее первенцем был мальчик, и когда спустя 21 месяц родился мой брат Клайв, Эпстайны выглядели счастливым и многообещающим маленьким семейным союзом».
Хантер Дэвис: «Наличие двух сыновей обеспечивало в будущем процветание фирмы Эпстайнов на многие десятилетия вперед. До начала войны Эпстайны жили на широкую ногу. Им прислуживали няня и горничная».
Филипп Норман: «Магазин семьи Эпстайнов занимал видное место на Вултон Роуд. Ряд высоких больших витрин предлагал взору прохожих богатый выбор мебели и домашнего реквизита, от буфетов до стандартных ламп, чей внешний вид не был особенно привлекателен, но на качество и прочность которых можно было положиться. Следующий вход вел в «НЕМС» (Музыкальные магазины Севера), маленький магазинчик, который находился там с незапамятных времен – когда молодые люди и девушки покупали здесь ноты и тексты песенок, которые распевались в гостиных. Семья Джима Маккартни была одной из многих местных семей, которые купили в этом магазине пианино в кредит. Впоследствии Эпстайны завладели этим магазином и расширили ассортимент товаров до электропроигрывателей и радиоприемников.
Харри Эпстайн трудился много, но никогда не отказывал себе в удовольствиях, разделяя их со своей женой. Оба были азартными игроками в бридж, любителями кино и театра и вообще людьми, славящимися своим гостеприимством и щедростью. Раз в неделю они ездили в Ливерпуль – обедать в ресторане Сефтона при отеле «Адельфи», который находился тогда в апогее своего великолепия.
Своим маленьким сыновьям Харри и Куини Эпстайны даровали беззаботность и защищенность от каких-либо социальных потрясений. Мерсисайд в это время был охвачен безработицей. В нескольких милях от Чайлдуолла, на серых безликих улицах среди доков, люди толпились с рассвета, как стадо скота – в надежде получить работу хотя бы на полдня, за четверть фунта. А на Куинз-Драйв горел мягкий свет в детской, по радио дядя Мак и тетя Мюриэль рассказывали сказки, к чаю подавался тонко нарезанный хлеб с маслом».
Хантер Дэвис: «Все воспоминания миссис Эпстайн о младенчестве Брайена сводятся к тому, что это был самый красивый ребенок на свете. Едва он научился ходить и разговаривать, как сразу обнаружился его пытливый ум. Он хотел знать все. Первое, что запомнил в жизни сам Брайен, – это чувство невероятного волнения, когда его повезли знакомиться с родственниками в Шеффилде».
Хантер Дэвис: «Хотя Куини и любила своего второго сына Клайва, он не вызывал у нее такого восхищения, как Брайен. В итоге Брайен рос испорченным, капризным, нервным ребенком и маменькиным сынком».